Служанка двух господ - Кира Стрельникова

Кроме того, Эрсанн вот-вот вернётся... — Ну и, я сказанула, что созрела, — запнулась, но мужественно справилась с неловкостью.

— Что мужчину хочешь, — поправил Лорес, и я чуть не стукнула его — так непонятно, что ли?! — Давай называть вещи своими именами, Ян.

Легко сказать, ёлки-палки, я на эти темы вообще редко разговариваю!

— В общем, в очередной раз мы собрались на квартирник, — я оставила без внимания его замечание. — Нас четверо было, я с приятельницей и ещё двое парней знакомых.

— На что вы собрались? — снова перебил Лорес, и я напомнила себе, что тут с этим понятием незнакомы.

— Просто приехали в гости к одному из парней, у него родители уехали, — как могла, пояснила. — Я только потом узнала, что подружка всё спланировала, — не удержалась от немного кривой улыбки — до сих пор, даже по прошествии стольких лет, при воспоминании, что всё было неслучайно, и только я ни о чём не догадывалась, пока не рассказали потом, кололо лёгкой досадой и чуточку возмущением. — Как всегда, посидели, выпили пива немного, в карты поиграли, — мой палец начал в рассеянности блуждать по груди Лореса, я погрузилась в воспоминания, почти не фиксируя внимание на обстановке вокруг. — Потом спать пошли, все в одну комнату, мы вообще часто толпой собирались и все вместе спали, спальных мест обычно не хватало на всех отдельно, — зачем-то пояснила, снова испытав неловкость — со стороны, для чужого человека, не знакомого с реалиями обычной студенческой жизни, мои слова могли звучать по меньшей мере странно. А вот дальше как рассказывать, чтобы не умереть от смущения, я не знала. Но как-то надо.

Сглотнула сухим горлом, покосившись на так и висевший в воздухе поднос с наполовину полной бутылкой — не отказалась бы сейчас от глотка. — В общем, я не знаю, там само всё получилось, мы же без одежды спали, — сбивчиво продолжила, мелькнули воспоминания о том скандале, что закатила мамочка чуть позже, узнав всю эту историю. — Мы с тем мальчиком просто знакомы были, крутились в одной... — чуть не ляпнула "тусовке", но вовремя поправилась, — в одной компании, симпатичный, но каких-то чувств я к нему не испытывала, так, просто дружили. Я к нему на плечо легла, а... ну, он обнял, думала, просто уснём и всё, мы же не одни там были, короче, он руки распускать начал, но так, аккуратно, не сильно нахально.

Лорес снова перебил — а я краем сознания отметила, что уже не пальцы, вся ладонь лежит на бедре, мне же очень хочется чуть повернуться и согнуть ногу, улечься поудобнее.

Эмммм, в таком случае, если Морвейн-младший не уберёт руку, поза получится... ну очень двусмысленной. Так что потерплю лучше.

— Он начал к тебе прикасаться, ласкать? — с убийственной прямотой уточнил Лорес — чёрт, точно главный следователь! Прямо допрос с пристрастием, очередной... — Ты испугалась, или тебе понравилось?

— Было приятно, — призналась я, воскрешая в памяти ту ночь. — Немного страшно, конечно, от неизвестности, ну, смущалась, потому что не знала толком, что делать, собственная неопытность напрягала, — с удивлением заметила, что неловкость, мешавшая в начале моей исповеди, незаметно испарилась, говорилось значительно легче, даже несмотря на поправки Лореса. — Короче, нас вдвоём оставили, я не заметила, как всё из несерьёзных, как мне на тот момент казалось, полушутливых игр переросло во что-то большее.

Мой рассказ снова прервался, на сей раз появлением Эрсанна. Уже в домашней одежде, свободной рубашке и штанах, и спокойствие разом оставило меня, едва представила, какую картину он узрел. Запнулась, стремительно краснея, тело напряглось, рука потянулась одёрнуть платье. Старший Морвейн лишь окинул нашу парочку заинтересованным взглядом, поднял бровь, преспокойно уселся на стул и налил вина.

— Будешь? — кратко спросил, и я поспешно кивнула, сражаясь с могучим приступом неловкости.

Лорес, заметив моё состояние, тихонько погладил большим пальцем чувствительную кожу на бедре, чуть крепче прижал к себе, и я почувствовала, как он коснулся губами макушки.

— Перестань, — мягко, но вместе с тем настойчиво произнёс он. — Вот нас двоих уже пора перестать смущаться, Ян. Что дальше?

Ох. Теперь ещё и Эрсанн будет слушать. Мама!.. Вернулось смятение, а пока я лихорадочно соображала, как бы так побыстрее закруглить историю, ладонь Лореса, та, которая на бедре, медленно и неумолимо двинулась вверх, к тому самому кружевному безобразию, которое надела сегодня. Красноречивое напоминание, да уж.

— Ну, дальше, — я прочистила горло, голос звучал сипло. — Всё случилось, — нет уж, вдаваться в подробности, как парнишка терпеливо доводил меня до точки кипения, и как снял трусики только в самый последний момент, не буду! Это слишком личное! То самое, когда и хочется, и колется, тело уже горит от желания, а в сознании как стена, проклятые установки, вбитые с детства, что это — плохо!

Подошёл Эрсанн, молча протянул бокал с вином, и пришлось таки чуть повернуться, поменять позу, чтобы удобно было пить. Села на бок, чуть согнув колени, и получилось, что... ну, что практически забралась на постель и колени Лореса. А он рук не убирал от меня, что ещё оставалось?! И поднятое платье также продолжало демонстрировать кружево на чулках и подвязку... Ещё пара сантиметров вверх, и на обозрение предстанут кружевные трусики. Я сделала сразу несколько глотков, чувствуя, как пряная, ароматная жидкость мягко скользнула по пищеводу и разлилась в животе приятным теплом. А Эрсанн... сел на кровать напротив нас, прислонившись к низкой спинке, и посмотрел на меня, внимательно, чуть склонив голову. Блин. Опять двое, и в опасной близости.

— Мы уже выяснили, что ты осталась довольна, что лет тебе было достаточно, так откуда же стеснение и стыд, Яна? — продолжил расспросы Лорес, слава богу, не став требовать лишних подробностей, как же всё происходило. — Подружка высмеяла?

— Нет, — тихо ответила я, крутя бокал в пальцах, мой невидящий взгляд не отрывался от ковра. Вдруг стало всё равно, что кто-то ещё узнает, что мне пришлось пережить во время того двухчасового монолога мамочки. — Мама прочла в дневнике, по-своему всё поняла, и... ругалась, сильно.

Отпила ещё вина, сердце билось в ускоренном темпе, а стеснение и неловкость пропали. Эти эмоциональные качели, на которых меня мотало в последние несколько десятков минут, жутко вымотали. Да и день сложный был, может, меня уже отпустят? Я же рассказала, что они хотели услышать. До конца.

— Мама, значит, — протянул Эрсанн, и я бросила на него опасливый взгляд.

Слишком уж голос звучал... недобро, скажем так.

— И что она тебе говорила? — теперь спрашивал Морвейн-старший.