Душа архонта - Анна Кочубей

— Я приходила утром, но было заперто.

— Я был в лесу.

— Ты часто бываешь за пределами поселка? Может, ты много путешествовал раньше?

— Нет.

Этим вечером старый эльф был еще более неразговорчив, чем обычно. Мастер вернулся недавно: огонь очага еще не успел согреть остывший за день дом. Лиандра не разувалась, но чувствовала ледяной холод плиточного пола.

— Я хотела спросить… — решилась Лиандра, — узнать имя последней женщины из рода эймарских королей.

Старик внимательно оглядел девушку выцветшими голубыми глазами и ничего не сказал.

— Ты не знаешь?

— Выпей и перестань дрожать. Галар снова тебя обидел?

Лиандра встала и подошла к очагу, но озноб не проходил.

— Нет. Просто у тебя узнавать приятнее. Галар устал и… ему на меня наплевать, — неожиданно закончила девушка.

Мастер невесело усмехнулся и промолчал.

— Я пойду… — вздохнула Лиандра.

— Подожди. Амаранта. Амаранта ванн Агнар.

Непроизвольно она обернулась. Вот оно, ее настоящее имя! Забытое, отнятое, но такое родное! Оно было рядом все это время, приходило во сне образом Великой реки, в честь которой назвали последнюю королеву Эймара. Амарантин, Амаранта. А еще есть Моран — сокращение, придуманное самой девушкой. Никогда больше она не назовет себя «Лиандрой», даже мысленно!

Ее привел в чувство стук чашки, выскользнувшей из разжавшихся пальцев. Сохраняя видимое спокойствие, Амаранта подняла посуду и отнесла на верстак.

— Меня зовут Моран. Не Лиандра и не Лиа, — сказала девушка огню, опасаясь взглянуть в проницательные глаза старика.

— Я такого имени не слышал. Еще раз, — на какой слог ударение?

— На второй.

— А я — Мастер или Лучник — можно и так, — представился старый эльф.

— Сомневаюсь, что это прозвище тебе дали при рождении.

— Назваться тем, кем ты являешься на самом деле — это честно.

— Не каждый готов признать «Я — Подлец» или «Я — Убийца».

— Да, смелых мало. А кто ты, Моран?

Мастер произнес ее имя правильно, и от его звука у девушки сильнее забилось сердце.

— Боюсь, что получится слишком длинный список, — покачала она головой.

— Значит, ты плохо себя знаешь.

Одержимая тварь, ненастоящий архонт, любимая Ханлейта, игрушка Галара, последняя королева королевства, которого нет… Амаранта задумалась, какой же долгий путь она должна пройти, чтобы найти себя настоящую в этом месиве определений. Потребуется время, эльфийская магия, работа мысли, сила духа. Так много!

Попрощавшись с Мастером, она вернулась в темный дом мага. Не дожидаясь девушку, Галар лег спать, а ей сейчас так не хватало кого-нибудь, с кем можно было поговорить, хоть о погоде или меню на завтрак! Только бы не подниматься в пустую и вычурную комнату на верхнем этаже, словно созданную для тоски и одиночества!

Дойдя до спальни мага, Амаранта остановилась.

— Я вспомнила свое имя. Я — Моран.

— Поздравляю, — раздался сонный голос Галара из-под заколыхавшегося полога.

Перевернувшись на другой бок, он тут же заснул.

Все когда-нибудь заканчивается, даже долгие зимы. В феврале солнце начало появляться на небе чаще. Подолгу задерживаясь в вышине, оно путалось в верхушках кедров и согревало замерзшую землю. Оттаявшие дорожки влажно блестели случайной мозаикой разноцветных камней, осели сугробы, утихли вьюги. В Эрендол стучалась весна. Она стояла близко, уже на пороге, и волновала кровь неясными обещаниями.

Моран разгадала секрет поселка эльфов, запомнив каждую дорожку и каждый дом запутанного лабиринта, заключенного в объятия неприступной стены из сросшихся воедино деревьев. В ней не было ворот, ни единой щели, а от ее высоты кружилась голова… Но к Галару приходили письма, мастер луков исчезал в лесу и возвращался, а на стол подавались продукты, выращенные на полях, — значит, эльфы взаимодействовали с остальным миром. Но каким образом? Мастер молчал, а Галар округлял глаза, будто Амаранта интересовалась чем-то неприличным. Прохожие на улице вежливо улыбались и предлагали зайти в гости или задавали встречный вопрос о настроении «мэтра»… Подойдя к монолитной стене серых стволов, Моран подолгу стояла, задрав голову, наблюдая, как шумит и колышется бледно-зеленое море иголок, поднимала случайно упавшую по эту сторону преграды шишку и брела домой, печально сжимая ее в ладони. Домой… к Галару. Где-то с другой стороны тоже падали шишки, но они имели шанс прорасти в землю и стать деревьями.

«Жив ли Ханлейт?» — спрашивала она мага. Галар отвечал утвердительно, и Моран успокаивалась… Она больше не ломала рук и не требовала объяснений. Мимо проходили сонные, одинаковые дни, а события последних месяцев теряли четкость. Лица друзей, маленькие радости и большие испытания, смерть и любовь остались за невидимой стеной, оградившей Амаранту от внешнего мира. Девушка не видела ее, не отдавала себе отчета, что она становится крепче, не понимала, кто ее выстроил.

Галар больше не предлагал помощь своей магии. Амаранта заставала его по утрам за письменным столом в библиотеке, но большую часть времени маг валялся у себя в спальне: читал, пил вино, бренчал на лютне, спал. Избегая Галара по привычке, Моран уединялась на верхнем этаже с книгой, но читала редко. Ей ничего не хотелось…

Закатное солнце, заглянув в бежевую спальню, на несколько минут сделало ее теплее и уютнее. В косых лучах света закружились пылинки, исполняя причудливый танец серых теней. «Так это же дым!» — поняла Амаранта, почувствовав знакомый шершавый запах. Апатии как ни бывало — она немедленно сбежала вниз по ступенькам.

— Это — мое! — требовательно выкрикнула она, показывая на трубку в руках Галара.

— Неужели? — лениво спросил он.

Откинув полог и с удобством устроившись среди подушек круглого ложа, Галар разглядывал трубку Киндара, поворачивая во все стороны:

— Эльфийская работа и не из Эрендола. Дорогая вещь, неожиданно найденная в твоих лохмотьях. Каюсь, я про нее совсем забыл.

— Эта трубка принадлежала моему другу!

— Не повышай голос, у меня отличный слух. Считай, что я взял ее на время. Даже не так! Мы живем вместе, какая разница, чья вещь — твоя или моя?

Моран не сразу нашлась, что сказать. Логичное утверждение Галара было в корне неверно.

— Мы живем вместе вынужденно!

— Да, ну? А мне нравится. Спускайся почаще. Нет, я не то говорю. Эта спальня красивее, оставайся здесь насовсем. Хорошо я придумал тебя выманить?

— Как это понимать? Хочешь сказать, что твой дом — и мой тоже?

— Ну, конечно.

— «Насовсем» это как? Здесь кровать одна!