Шведская сказка - Шкваров Алексей Геннадьевич

- Ваше величество! – Перед Густавом высились две фигуры – фон Оттена и Хестеску. - Чрезвычайное сообщение.

- Слушаю вас, господа. – Густав с удовольствием устроился в кресле, вытянув вперед ноги. Устал что-то. Давно не прогуливался, или же жара чертова измотала.

Полковники переглянулись, и первым начал Хестеску:

- Солдаты наших полков разбирают палатки и требуют отхода назад, в границы государства.

Густав вскочил от неожиданности:

- Как такое возможно, господа? – Король был поражен услышанным. – Мы стоим перед вражеской крепостью, которая падет с минуты на минуту, и вдруг мои верные финские полки заявляют об отступлении.

- Государь, - теперь говорил уже фон Оттен, - настроение солдат никудышное. Во-первых, все финны считают войну несправедливо начатой, вопреки решению риксдага, во-вторых, снабжение армии оставляет желать лучшего. Сейчас еще лето, но мы не успеем оглянуться, как наступит осень, а за ней и зима. Быстротечной кампании не получилось.

- Солдаты, - подхватил Хестеску, - прекрасно осведомлены, что наш корабельный флот постигла неудача и ныне он закупорен в Свеаборге.

- Это ложь! – вспыхнул король, - мы объявили на весь мир об одержанной моим братом Карлом победе.

- Объявить можно, что угодно, - усмехнулся Хестеску, - только почему ни один шведский корабль не может покинуть гавани Свеаборга. Не потому ли, что эскадра русских перекрыла все выходы в море?

- И с каких это пор солдаты стали разбираться в политике? – Густав уходил от неприятных вопросов.

- Да с тех самых, ваше высочество, - напирал Хестеску, - когда у них забурчало в брюхе, и стали разваливаться ботинки.

- Мы ожидаем со дня на день транспорты из Карлскруны – король слабо защищался. – И потом, - он вдруг вспомнил, - скоро, совсем уже скоро падут Фридрихсгам и Нейшлот, а там у русских устроены значительные магазины.

- Зачем тешить себя несбыточными мечтами, ваше величество. – Хестеску был зол и смотрел прямо в глаза королю. Его слова падали словно раскаленные капли металла, впиваясь в макушку несчастного Густава. – Корабельный флот выйти в море не может, галерный флот отошел от Фридрихсгама, а Гастфер со Стединком безнадежно застряли под Нейшлотом. Между тем, каждый солдат знает, что силы русских прибывают ежечасно, а это говорит о том, что следует ждать их решительного наступления. И солдаты, все, как один, говорят одно и тоже: «Снова за все ответит Финляндия».

- Они собирают палатки! – печально повторил фон Оттен фразу, что прозвучала в самом начале разговора.

Густав заходил из угла в угол, нервно покусывая ногти. Его мысли были сумбурны, и он пытался уцепиться за каждую соломинку. Внезапно король остановился и почти выкрикнул:

- Я сам поеду в ваши полки, господа. Я хочу услышать мнение ваших солдат. Мне кажется, что я смогу их убедить в правильности избранной нами тактики. А некоторые задержки с провиантом, что ж, такое случается на каждой войне. Это еще не повод для отступления.

- А как быть с риксдагом? – ввернул угрюмый Хестеску.

- Ах, - Густав отмахнулся от вопроса, - с риксдагом все будет решено. Идет война, и парламент понимает, что никогда еще нация так не нуждалась в единении, как сейчас. Но, главное, господа сейчас это ваши полки. Едем немедленно.

Густав вылетел из палатки и в сопровождении конвоя королевских драгун прямиком направился в Абовский и Бьернеборгский полки.

- Солдаты! – выкрикнул король, гарцуя на лошади перед наспех собранными полками. – Мне не понятно ваше настроение, в тот час, когда наша несчастная родина находиться в опасности, когда коварный и двуличный враг вновь грозиться залить вашу Финляндию кровью. Мне сказали, что два ваших славных полка, хотят отдать на поругание русским вашу красавицу Суоми? Как вы будете смотреть в глаза вашим родным и близким. Ведь победа так близка. И навсегда откинем русских в глубину их необъятных земель и вернем себе то, что по праву истории принадлежит нам. – Король не знал финского языка, но на пути ему удачно подвернулся вездесущий Егерхурн, посланник Стединка, и Густав не преминул воспользоваться его услугами, как переводчика. (А уж как сам-то Егерхурн был счастлив, что вновь замечен и обласкан королем!) Говорить Густав умел и любил. Выкрикивая одну за другой напыщенные фразы, он воодушевлялся сам и распространял на всех окружающих, заражал своим оптимизмом и верой в несбыточное. Все казалось реальным и легко осуществимым. Да и финские солдаты, возможно впервые услышали о том, что они решили отступать. Так решили за них командиры.

Хестеску и фон Оттен недовольно переглядывались, слушая зажигательную речь Густава. Солдаты прокричали двоекратно: Ура! Ура! и разошлись, не до конца понимая, зачем их вовсе собрали.

- Ну вот, видите, господа, - возбужденный король обратился к командирам полков, - одно лишь слово государя и наши славные финны готовы за меня в огонь и в воду.

Хестеску и фон Оттен промолчали в ответ, и лишь склонили голову. Не мытьем, так катаньем, но своего добьемся – подумали. И отправились к своему старому генералу Армфельду.

А на русской стороне, тем временем, Екатерина шепнула тогда Безбородко:

- Попробуйте, через Гюнцеля, выйти на молодого Армфельда. Может перекупим его? Он достаточно способен влиять на моего кузена. Поговорите с ним, покудова один из их многочисленного семейства у нас плену болтается.

К выборгскому коменданту вызвали Тимо Сорвари:

- Отправляйся-ка ты, Тимофей, к шведам. Якобы судно пропавшее ищешь. Вот тебе письмо. – протянул, - оно не подписано, но сочинено будто пишет некий добропорядочный финляндец, кому не безразлична судьба всего края.

Армфельд благосклонно отнесся к визиту карельского негоцианта. В ответ, также, без подписи сообщил: «Я противился войне изначально. Виной всему - ненавидимый и проклинаемый ныне всеми финнами Спренгпортен. Это он возмутил народ. Поведение графа Разумовского также сыграло свою роль, ибо оно было чересчур вызывающее. Что касается наших войск, то, приведя в порядок свои магазины, мы могли бы продолжить войну с успехом. Если Россия и хочет меня употребить к миру, то должно это сие учинить немедленно. Средства должны быть скрытны, но сильны, и в первую очередь надобно договориться об обмене пленных. Если удастся мне одну вредную особу от короля удалить, то, надеюсь, особых проблем с миром не будет. Со своей стороны приложу все усилия для этого».

- Ваше величество! – обратился Армфельд к королю.

- Что, мой дорогой друг? – подъем вызванный яркой речью перед солдатами финских полков, неожиданно сменился у Густава полным упадком сил. Он находился в предчувствии каких-то очень плохих событий, и избавиться от этого никак не мог. Королю было тоскливо и одиноко. Вдруг он осознал, что пьеса развивается совсем не по тому сценарию, что так блестяще был им написан и продуман.

- Вы знаете, что один из моих родственником захвачен в плен, и сейчас находиться в расположении Псковского полка.

- Сожалею, Мориц! – Густав лишь пожал плечами.

- Я прошу дозволения вашего королевского величества связаться с командиром русского полка князем Лобановым-Ростовским и попросить его произвести обмен пленными. А заодно и постараюсь разузнать о дальнейших планах русских.

- Давай, мой друг. – король грустно кивнул головой.

Но Армфельд слегка превысил свои полномочия и в письме Лобанову-Ростовскому пошел еще дальше, предложив поговорить о мире:

«Был бы счастлив по воле моего государя сказать первое слово о соглашении для восстановления мира и гармонии, которые к превеликому моему сожалению нарушились по недоразумению и вследствие дурных влияний, нежели по воле двух государей, соединенных узами родства и как бы созданных для взаимной любви». – дословный текст записки Армфельда.

- Ха! – хмыкнула Екатерина, когда пробежала глазами листок бумаги с письмом любимца Густава. – Не верю! Не того я ждала от Армфельда.