Живущие в ночи. Чрезвычайное положение - Питер Абрахамс

В начале выступления Эндрю очень нервничал, но потом разошелся. Собравшиеся слушали его внимательно, несмотря на палящее солнце.

— Те, кто хочет нас разъединить, на деле только сплачивают теснее. Мы должны принести торжественную клятву — бороться против всего, что разобщает отдельных людей, разобщает группы, разобщает народы.

Хор вполголоса отвечал ему: «Asukhathali noba siy-abatshwa, sizimisel inkululeko». — «Мы не боимся ареста, мы будем бороться за свободу. Мы не боимся ареста».

— Леди и джентльмены, государственной изменой я считаю подстрекательство к расизму, дискриминацию и господство одних над другими. Люди, повинные в этих преступлениях, должны предстать перед судом всего мира. «Weee — е Strljdom, uthint abafozi wayithint imbokodwe uzukufa». «Эй, Стрейдом, ты наскочил на скалу, ты наскочил на скалу».

— Я искренне верю, что страдания арестованных, страдания их жен и детей будут воодушевлять и побуждать к более решительным действиям всех, кто стремится к ликвидации расовой дискриминации в Южной Африке.

Эх, если бы только Эйб был рядом! Несмотря на огромное число участников митинга, Эндрю чувствовал себя одиноким. Перед его мысленным взором всплыл Джастин — слегка улыбающийся, с поднятым вверх большим пальцем.

— Я привожу цитату из Всеобщей декларации Объединенных Наций о правах человека…

Если бы только он не чувствовал себя так безнадежно одиноким.

— Все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах. Они наделены разумом и совестью и должны поступать в отношении друг друга в духе братства.

Может быть, Эйб все-таки где-нибудь здесь?

— Слушайте же: «Пусть все, кто любит свой народ и свою страну, скажут теперь, как мы говорим здесь: мы будем бороться бок о бок в течение всей нашей жизни до тех нор, пока не завоюем своего освобождения».

Он закончил выступление под бурные, долго не смолкавшие аплодисменты. Когда он сошел с трибуны, его окружили участники митинга, они пожимали ему руку, похлопывали по плечу, выражая свою симпатию. У него было такое чувство, словно он очутился в каком-то новом мире, далеком от того, в котором жил прежде. Он с трудом различал лица людей. Глаза застилали слезы отчаяния.

— Вы помните меня?

Он старался сосредоточить внимание на человеке, энергично трясшем ему руку. Чернорабочий в грязном коричневом, пропахшем потом комбинезоне.

— Да, — машинально сказал Эндрю.

— Вы должны меня помнить. Я — Амааи. С Каледон-стрит.

— Ну еще бы, еще бы. Я вас помню.

Эндрю проталкивался сквозь толпу, внимательно вглядываясь в лица. Сам того не сознавая, он кого-то искал. Ну, конечно же, он ищет Эйба, дошло до него наконец. Да, он ищет Эйба. Если бы только ему удалось найти его! Он добрался до остановки усталый и угрюмый. И сел в автобус, чтобы ехать домой, хотя митинг еще не закончился.

На следующий день, за ужином, Кеннет ехидничал больше, чем обычно. На первой странице газеты, которую он читал, была помещена подробная информация о митинге, и он то и дело зло комментировал прочитанное. Эндрю испытывал такую апатию и подавленность, что даже не потрудился просмотреть заголовки. У него было ощущение, что Эйб страшно подвел его.

— Ты, оказывается, выступал на кафрском митинге, — сказал Кеннет, не отрывая глаз от газеты.

— Простите, я не расслышал.

— Здесь написано, что ты выступал на кафрском митинге.

Эндрю почувствовал, как у него напряглись нервы.

— Чего ты рассчитываешь добиться вместе с этими дикарями?

Эндрю понимал, что не должен выходить из себя. Он глубоко вздохнул.

— Если ты будешь продолжать выступать на митингах, сюда опять притащатся эти проклятые фараоны.

— Не нападай на Эндрю, — вмешалась Мириам.

— Я не допущу, чтобы эти поганые полицейские являлись в мой дом.

Эндрю стало надоедать ворчание Кеннета.

— Если я правильно понял, вы хотите, чтобы я покинул ваш дом? — спросил он спокойным голосом.

— Мне нет дела до тебя. Я хочу сказать, что хозяин здесь я и я не собираюсь держать у себя в доме этих проклятых коммунистов.

— Я не коммунист!

— Если ты так будешь вести себя, все подумают, что ты коммунист.

— Пожалуйста, Кеннет, оставь Эндрю с покое! — взмолилась Мириам.

— Никто не имеет права указывать, что я должен делать в своем доме.

— Но ты так несправедлив к нему, — не унималась она.

— Могу я выйти из-за стола? — спросил Эндрю, вставая.

— По мне, так можешь катиться ко всем чертям.

У Эндрю чесались руки: так и хотелось заехать кулаком в морду Кеннету. Но лучше не давать волю гневу. Надо подумать о Мириам. Ее глаза молили не затевать скандала. Он спокойно поднялся из-за стола, ничем не выдавая своих чувств, и пошел к себе в комнату. Делать ничего не хотелось. Пойти прогуляться или навестить Эйба? Нет смысла. Еще поцапается с другом. Лучше лечь спать, как всегда, остаться наедине с собою.

Глава десятая

В 1958 году белое население страны направилось на избирательные участки, чтобы выбрать двенадцатый по счету парламент Южноафриканского Союза. Националистическая партия снова увеличила количество своих мест в парламенте, теперь уже до ста трех, а число мест находившейся в оппозиции к ней Объединенной партии соответственно сократилось до пятидесяти трех. Стрейдом умер, и путем подтасовки голосов премьер-министром был избран д-р Фервурд. Шумиха в Претории вокруг судебных процессов по делам обвиненных в государственной измене стихала. Некоторые из подсудимых неожиданно вернулись домой, так как судебный процесс отложили. Джастин Бейли мог, хотя и изредка, встречаться с женой и друзьями в Кейптауне. Перед самым началом всеобщих выборов цветным было предоставлено право проголосовать за четверых кандидатов из числа европейцев, которые будут защищать их интересы в парламенте. Вокруг этого предложения властей разгорелась горячая дискуссия. Все конгрессы были за выдвижение кандидата, однако значительная и влиятельная часть общественности выступила против и призвала к полному бойкоту выборов.

Джастин, Эйб и Эндрю сидели у Хайяма. Они пришли сюда после фильма «Порода будьдогов» с Норманом Уиздомом [38] в главной роли. В зале горел тусклый свет, и Эйб заподозрил, что это неспроста, наверно, для того, чтобы посетители не могли разглядеть, что им подано. После ужина они пили кофе и курили, обсуждая предстоящие выборы.

— Я не согласен, что выдвижение кандидата имеет важное значение, — заговорил Эйб, обращаясь к Джастину.

— Это делается исключительно для пропаганды, — ответил Джастин, затягиваясь сигаретой. — По крайней мере, мы сможем высказать свои взгляды в парламенте. Пора бы им познакомиться с Хартией свободы.

Эйб, видимо, начинал сердиться все больше и больше.

— Кого ты надеешься убедить? Нынешнее правительство?

— Если это только возможно, — твердо сказал Джастин. — Более того, весь мир. Представь себе, что наш кандидат пройдет, — продолжал он с воодушевлением, — ты не думаешь, что это вызовет замешательство среди националистов?

Его чрезмерный энтузиазм раздражал Эйба.

— Твой кандидат может только щекотать им нервы, — Он мрачно уставился в чашку с кофе. — Нам надо бороться за стенами парламента.

— Но если есть возможность забраться в логово зверя, то почему бы этого не сделать?

— Потому что это попахивает политическим оппортунизмом. Я говорю совершенно серьезно. Соглашаясь на раздельное представительство, вы тем самым способствуете своему собственному угнетению.

Уверенность начала покидать Джастина.

— Послушай, Эйб, разве ты не понимаешь, что это просто тактический маневр?

— Нет, потому что мы не имеем права соглашаться на что-либо меньшее, чем всеобщее избирательное право и единый список избирателей. Каждый должен иметь право избирать и быть избранным.

— Ты говоришь о всеобщих выборах? — спросил Джастин с легким сарказмом.

— Да, — отрубил Эйб, взглянув на пего в упор. — Право участвовать в выборах не должно рассматриваться как вознаграждение за ученую степень или за белый цвет кожи. Это право, Джастин, а не привилегия. Право гражданства. — Он сделал упор на слове «гражданство». — Лишить человека права участвовать в выборах — значит лишить его гражданства.

Хотя Эндрю не принимал участия в споре, он целиком и полностью был на стороне Эйба. Он безоговорочно поддержал принцип бойкота раздельных выборов и с головой окунулся в борьбу за осуществление этого принципа. Принимал участие в дебатах, беседовал с людьми, ходил по домам. Мы призываем всех отказаться от участия в выборах. Не являйтесь на избирательные участки. Не соглашайтесь на половинчатое гражданство в стране, где вы родились. Эйб держался в стороне от всего этого. Эндрю выступал на митингах то тут, то там. Господин председатель, мы не можем согласиться на раздельные списки избирателей. Мы хотим всеобщего избирательного права! Леди и джентльмены, мы требуем законного права принимать участие в управлении страной. Апартеид нельзя искоренить апартеидом. Бессонные ночи. Митинги на площадях, митинги в помещении, споры в узком кругу. Бойкот! Не являйтесь на избирательные участки! Оставайтесь дома! Бойкот! Бойкот! Бойкот!