Черное Копье - Ник Перумов

Отон много расспрашивал и о Черных Гномах — обо всем, увиденном хоббитом в недрах загадочной горы; конечно, прежде всего его интересовало, не выйдут ли в решающий момент хозяева Подземелья на поверхность, чтобы склонить чашу весов войны на ту или другую сторону; Фолко стоило немалых трудов уклониться от ответа.

И ни разу после столкновения с Ночной Хозяйкой не видел Фолко, чтобы Отон пользовался Талисманом Олмера. Загадочное и зловещее Кольцо он спрятал куда-то подальше; то ли подействовали рассказы хоббита, то ли пока довольствовался силами, отпущенными ему природой.

Обычно Отон был очень осторожен в разговорах; половинчик оставался тайным лазутчиком, очень много знающим и состоящим с Вождем в каких-то неясных отношениях; подозревая особую преданность хоббита Олмеру, Отон долго ничего не рассказывал сам; только в последнем их разговоре у него прорвались горькие слова: «Ох, меняется Вождь, и странно меняется, помяни мои слова, половинчик, я знаю его очень давно…»

Они подошли к походному шатру Отона. Посыльный откинул тяжелый полог, и Фолко поспешно шагнул внутрь, где не мело, где тлели угли в жаровне и где наверняка его ждал добрый глоток терпкого красного гондорского, от которого перестают неметь пальцы и холод на время ослабляет свою когтистую хватку.

Предводитель отряда встретил иззябшего хоббита долгожданным рогом вина и предложением выкурить трубочку в тепле. Отон сам, несмотря на бури и метели, редко пользовался своим удобным шатром, отдавая его отрядному лекарю, пользовавшему искусанных морозом; Отон приходил сюда, лишь когда держал совет с десятниками или когда говорил с хоббитом.

И сегодня он внезапно заговорил с Фолко на совершенно неожиданную тему — о нынешних эльфах. Не об их героическом прошлом, а о настоящем, против которого и восстал Вождь.

— Скажи мне, половинчик, почему ты все-таки идешь против эльфов?

Фолко смешался. Он чувствовал, что Отон сам недавно задумался над этим вопросом и оказался в тупике, и вот теперь ищет хоть каких-то разъяснений у единственного во всем его отряде, с кем он может поговорить — у тайного посыльного Западных Пределов, вступившего во вражеское войско под чужой личиной искателя приключений!

— Но мы пока еще не воюем с эльфами и, мне кажется, вряд ли будем, — уклончиво ответил Фолко. — Мир меняется, эльфийские крепости пустеют, наступает благодатное время для воздвижения смелыми и сильными людьми новых могучих держав — и за счастье почитаю я служить первому из их числа!

Отон промолчал, никак не отозвавшись на эту напыщенную верноподданническую речь.

— Ну, а если неверная судьба войны выведет нас, скажем, к Серой Гавани? — прищурившись, спросил Отон после минутного молчания. — Ты пойдешь на стены, если таков будет приказ Вождя?

Вопрос за вопросом — один неприятнее и опаснее другого! Фолко ничего не оставалось делать, как прикинуться обиженным:

— Ты сомневаешься в моей верности Вождю, мой капитан? Как еще мне понимать твои слова?

Отон усмехнулся.

— Кто знает, может, тебе, половинчик, придется идти на эти стены под моей командой. А воин — не марионетка. Он хорошо бьется, когда знает, за что. Мы люди, мы свободны, и в наших силах сделать выбор. Судя по тому, как ты пытаешься уклониться от ответа, ты далеко не все решил для себя.

Знаешь ли ты, что в Клятву, которую ты должен дать Вождю, входит твое обещание насмерть сражаться с эльфами? Берегись давать слово, если знаешь, что не сдержишь его! Из того, что ты рассказал мне о Силах Арды, можно понять, что они умеют карать за клятвопреступление. Берегись мести судьбы!

Фолко сидел ни жив ни мертв. Слова Отона заставили его сердце бешено заколотиться, ему не хватало воздуха. Неужели Отон заподозрил неладное?

Фолко сейчас в его полной власти, он, считай, безоружен — кроме заветного клинка Отрины, ничего нет, кольчуга снята, — а у Отона наготове его двуручное чудовище. Хоббит напрягся, готовясь, в случае чего, убежать, хотя бежать-то ему некуда. Кругом на много лиг — занесенная снегом пустыня, до ближайшего селения — четыре перехода, вдобавок тамошние обитатели держат руку Олмера.

— Что же, если они встанут на нашем пути… — проговорил он, однако его слова, судя по всему, не убедили Отона…

После этого разговора Отон больше не звал к себе хоббита.

Отряд медленно пробивался все дальше и дальше на восток. Их путь лежал к Черному Замку — Хоар не замерзал даже в самые лютые морозы, и перейти его можно было только там.

«Если не сумеем построить плоты, — часто повторял Отон, обходя вечерами лагерь, придется обманом…»

В одну из первых вьюжных ночей друзей отыскал наконец крылатый посланец Радагаста с письмом. Его строчки дышали тревогой — старому магу по-прежнему не удавалось разобраться в природе силы Олмера; он послал соглядатаев — пернатых и четвероногих — далеко на восток в поисках мест падения Небесного Огня, но сейчас зима, все закрыто снегом, искать трудно.

Среди эльфов Серых Гаваней поднялась тревога — известия о Пожирателях Скал были проверены и подтверждены Кэрданом. Предположения друзей оказались верны — порождения Подгорной Тьмы, разбуженные и направляемые невесть кем, тянулись на северо-запад, прямиком к эльфийской твердыне, постепенно уходя из-под Мории. Дружины Дори, уже заслужившего прозвище Славного, умели ворваться в Казад-Дум; в двухдневной битве гномы разбили соединившиеся было для отпора им отряды орков разных племен и — в который уже раз приступили к восстановлению великого Царства. Сам Дори, однако, отказался от короны — он не из рода прямых потомков Дьюрина… Кольцо помогает им обороняться от подземного страха, и сейчас гномы ищут подходящие источники глубинных вод, чтобы пустить эти реки в прожженные Пожирателями тоннели.

Однако от этой опасной затеи гномов удерживают пришедшие к ним сейчас эльфы Корабела — из-за непредсказуемых последствий, которые это может повлечь. Ангмар пока затих — однако дух смуты не покинул тех мест. То и дело с востока приходят какие-то подозрительные личности, втайне, несмотря на запрет Наместника, куется оружие, случаются нападения на дозорные арнорские посты. Разбойники же после разгрома Олмера прошлой осенью поутихли, на дорогах Северного Королевства спокойно; Могильники окружены надежной стражей, хотя все, что удается пока сделать — это успокоить поселян. Чудные вещи творятся там ночами: однако всяческие «серые отряды» перестали безнаказанно шастать по окрестностям.

«Но я чувствую, как на Востоке продолжает скапливаться гной, — писал Радагаст, — и если вам не удастся покончить с главной причиной смут, то все труды по умиротворению Запада окажутся бессмысленными…»