Повелитель мух. Бог-скорпион (сборник) - Уильям Голдинг

Под слоем грязи лицо Мамиллия побелело, как полотно.

– На меня еще никогда не покушались.

Фанокл с разинутым ртом пялился на разбитый фальшборт.

Юношу начала бить дрожь.

– Я никому не делал зла.

На палубу проворно запрыгнул капитан триремы.

– Что я могу сказать, повелитель?

Неистовый рокот порта не утихал. Казалось, с берега, из-за обманчиво безмятежной морской глади на Мамиллия смотрят тысячи глаз. Он лихорадочно замотал головой. Дрожь не унималась.

– «Амфитрита» искалечена, – беспомощно произнес Фанокл.

– Да будь проклято твое мерзкое суденышко…

– Повелитель, раб, перерезавший канат, утопился. Мы пытаемся найти зачинщика.

– Олойто! – воскликнул Мамиллий.

Высказанное вслух ругательство подействовало, как предохранительный клапан, и дрожь сменилась рыданиями. Фанокл поднес трясущиеся руки к лицу и стал их внимательно разглядывать, словно ожидал обнаружить на них ценные сведения.

– Это просто несчастный случай. На днях меня чуть не пришибло доской. Мы ведь живы.

Капитан отдал честь.

– С вашего позволения, повелитель.

Он убежал на трирему. Заплаканный Мамиллий повернулся к Фаноклу.

– Откуда у меня враги? Лучше бы я умер.

Теперь он ощутил, что в мире нет ничего безопасного и надежного, кроме загадочной красоты Ефросинии.

– Фанокл, отдай мне свою сестру.

Фанокл отнял руки от лица.

– Мы свободные люди, повелитель.

– Я хотел сказать в жены.

Фанокл хрипло вскрикнул.

– Это уже слишком! Доска, краб, теперь еще это!..

Мамиллий почувствовал, что проваливается в ад, рокочущий и добела раскаленный. В небе прогремел гром.

– Без нее я не в силах жить.

– Вы даже не видели ее лица, – пробормотал Фанокл, глядя на Тала. – А еще вы – внук Императора.

– Он исполнит любое мое желание.

Фанокл окинул его сердитым взглядом.

– Сколько вам лет, повелитель? Восемнадцать или семнадцать?

– Я мужчина.

Фанокл скривился.

– По закону я считаюсь взрослым. – Мамиллий стиснул зубы. – Прошу прощения за слезы. Я испытал сильное потрясение. – Он громко икнул. – Прощаешь?

Фанокл окинул его взглядом.

– Чего вы хотите, кроме прощения?

– Ефросинию.

Фанокл нахмурился.

– Мне трудно объяснить, повелитель…

– Ни слова больше. Поговорю с дедом. Он тебя переубедит.

Из туннеля послышался шум – солдаты салютовали Императору.

Правитель шагал довольно резво для своего возраста. Впереди шел глашатай.

– Дорогу Императору!

Кесаря сопровождали страж и несколько женщин под вуалью. Мамиллий в панике заметался по палубе, но женщины отделились от группы мужчин и выстроились у стены порта. Фанокл поднес к глазам сложенную козырьком ладонь.

– Он привел ее с собой.

Капитан триремы суетился вокруг Императора, что-то объясняя на ходу, а тот глубокомысленно покачивал седой головой. Император взошел по трапу на трирему, пересек палубу и посмотрел вниз на диковинный корабль. Среди портовой черни статная фигура старика в белой тоге с пурпурной каймой отличалась исключительным благородством. Отказавшись от предложенной руки, властитель ступил на палубу «Амфитриты».

– Не трудись рассказывать о крабе, Мамиллий. Капитан уже все мне объяснил. Поздравляю тебя с чудесным спасением. Разумеется, Фанокл, и тебя тоже. Испытание придется отменить.

– Но Кесарь!..

– Видишь ли, Фанокл, сегодня вечером меня не будет на вилле. Я испробую твою скороварку в другой раз.

Фанокл снова открыл рот.

– Собственно, – благодушно сказал Император, – в это время мы будем в открытом море на «Амфитрите».

– Да, Кесарь!

– Не уходи, Мамиллий. Есть новости. – Он умолк, вслушиваясь в голоса на берегу. – Народ меня не любит.

Мамиллий снова затрясся.

– Меня тоже. Даже убить пытались.

Император горько улыбнулся.

– Рабы ни при чем, Мамиллий. Мне кое-что сообщили из Иллирии.

Перепачканное лицо юноши исказилось от ужаса.

– Постум?

– Он прервал свою кампанию, стянул армию к порту и крушит все судна на побережье, от трирем до рыбацких лодок.

Мамиллий нервно шагнул вперед, едва не свалившись в руки Талу.

– Он устал от подвигов?

Император подошел ближе и ласково коснулся пальцем грязной туники внука.

– Нет, Мамиллий. Он проведал, что внук императора заинтересовался кораблями и оружием. Он боится, что ты приобретаешь влияние, и трезво мыслит. Быть может, содержание нашей злосчастной беседы на лоджии достигло недружественных ушей. Нельзя терять ни мгновения.

Он обернулся к Фаноклу.

– Придется тебе примкнуть к нашему совету. Как быстро «Амфитрита» способна дойти до Иллирии?

– Вдвое быстрее ваших трирем, Император.

– Мамиллий, мы отправимся вместе. Моя цель – напомнить Постуму, что я по-прежнему Император, а твоя – убедить его в отсутствии намерений стать таковым.

– Но это опасно!

– Предпочитаешь сидеть тут и ждать, когда тебе перережут горло? Вряд ли Постум надеется, что ты покончишь с собой.

– Опасно для тебя!

– Спасибо за беспокойство, Мамиллий, я тронут. Приступим.

Император кивнул в сторону причала, и процессия рабов принялась переносить на трирему багаж. С кормы примчался маленький сириец и затараторил:

– Повелитель, это невозможно. Для Императора нет достойного ложа. И взгляните на небо!

И верно, на небе не осталось ни капли лазури. Солнце превратилось в тусклое пятно, да и оно обещало вот-вот исчезнуть.

– … и как я смогу взять курс, повелитель, не видя неба и без попутного ветра?

– Это приказ. Дед, давай ненадолго сойдем на берег.

– Зачем?

– Корабль грязный…

– Как и ты, Мамиллий. От тебя смердит.

Сириец подошел к Императору.

– Если это приказ, повелитель, я сделаю все возможное. Но позвольте мы сначала выведем корабль из порта. Вы пересядете на него со своей баржи.

– Да будет так.

Мамиллий побежал к туннелю, отворачиваясь от женщин, и скрылся в глубине. Император поднялся на свою баржу, пришвартованную за триремой, и удобно устроился под балдахином. И только тогда начал понимать, до чего уродливым и несуразным выглядит новый корабль.

Он покачал головой.

– Все-таки не люблю я новшеств…

На «Амфитриту» взошла толпа рабов, команда начала подготовку к отплытию. Матросы принялись толкать корабль веслами от берега, и вскоре он стал боком отходить от причала. Канаты с плеском упали в воду; их тут же подняли на борт. Кормчий налегал на рулевые весла, чтобы развернуть корабль вперед и отвести его от триремы. Из-под латунного «брюха» над топкой вылетали клубы пара. Фанокл высунул голову из трюма и жестом велел кормчему отложить весла. Он что-то прокричал в недра механизма, и струя пара стала расти; ее визг прорезал воздух, будто пилой, а затем внезапно стих.