Когда ты перестанешь ждать (СИ) - Ахметшин Дмитрий

   - Я надеру вам задницу, - сказал парень.

   - Это будет просто, - ответил Виктор Иванович. - Как наступить на котёнка.

   Север густо покраснел - только мочки ушей его белели, как огоньки свечей под иконой. Он не нашёлся, что ответить, постоял ещё несколько секунд, а потом повернулся и ушёл, деревянно переставляя ноги. Старик почувствовал себя неловко. Обязательно было издеваться над малышом? Ну, придумал он себе врага, ну что тебе, старый, трудно было, поддержав легенду, сказать что-нибудь зловещее? Пусть бы мальчик укрепился в мысли, что он супергерой, сражающийся с мировым злом. Кому от этого было бы плохо?

   Для того чтобы нарисовать и оформить работу, была отведена вся вторая половина дня, до вечера, в сумме более шести часов. Каждому участнику предоставляли свой стенд и необходимые материалы.

   Виктор Иванович нашёл себе тихий закоулок, присел на лавку. Девственно-белая поверхность холста пугала его. Кажется, это гипсокартон - краска будет ложиться туда как царица на мягкую, взбитую слугами перину. Никаких тебе выступов и впадин, щербатых кирпичей, советской плитки или пористой поверхности пенобетона. Он теребил свои наброски, будто телёнок коровье вымя. Какой во всём этом смысл? Его ждут улицы: пока нет дождя, пока не нужно искать себе место под козырьком, можно всласть помарать стены.

   И тем не менее он не мог заставить себя сдвинуться с места.

   Прошло время; пробегающий мимо паренёк, смутно знакомый по сборищам граффитчиков, принёс ему в чашке кофе с коньяком. Сказал:

   - Эй, Папаша! Ты хочешь, чтобы твой белый холст выдвинули на специальный приз за концептуальность?

   Виктор Иванович бездумно опустошил половину чашки, заглянул ещё раз в блокнот. Нет, он не притронется к наброскам. Это наряды для красавицы Москвы, а здесь он накалякает что-нибудь из головы, по-быстрому, чтобы уже к вечеру быть свободным.

   Старик начал и неожиданно для себя увлёкся. Белизна полотна затягивала в себя. Деревянные опоры скрипели, когда налетал ветерок - уютно, будто старый, проседающий от времени дом из забытого детства. Как будто ты не был исконно городским жителем, а приехал из деревни, и картины сельской жизни всё ещё преследуют тебя в момент засыпания. Начав рисовать по старой дружбе с геометрическими фигурами цилиндр, Виктор Иванович вдруг превратил его в галеон, парящий над землёй. Он поискал глазами трафареты, подобрал один и наметил мачты. Потом кто-то из проходящих мимо зевак заметил, что вообще-то корабль не очень подходит под номинацию "чарактер", то есть "персонаж", и тогда Виктор Иванович, используя серебристо-серую краску, пририсовал кораблю пасть, изогнул его корму так, чтобы создавалось впечатление, что это хвост гигантской рыбы, а следом, захваченный фантазией, нарисовал капитана, удирающего от своего корабля вплавь. Фуражка его съехала набекрень, борода вся промокла и висела сосульками, в трубке плескалась вода, а рукава парадного мундира закатаны до локтей.

   Подумав, Виктор Иванович навесил на мачты лоскуты парусов. Если корабль вдруг стал рыбиной, то отнюдь не сверкающей чешуёй. Он нарисует придонную гадину, облепленную илом и ракушками, с несколькими рваными ранами, в которых видно розовое нутро древесины. В маске стало трудно дышать, и старик свернул её на бок, жадно вдыхая насыщенный парами краски воздух.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

   Когда он закончил (гораздо позже, чем предполагал сначала), Север ещё трудился над холстом. Глядя на его работу, Виктор Иванович думал, что парень не так прост. Это, определённо, была самая сложная работа на выставке. Проходящие мимо замирали, будто в ступоре - то ли попытаться осознать масштаб авторского замысла, то ли пойти и найти таблетку от головной боли. Там были глаза, торчащие в разные стороны скрюченные руки (нарисованные очень схематично из-за недостатка времени), распахнутые в крике рты, полные белоснежных зубов, будто все эти люди варятся в гигантском котле где-нибудь на северной оконечности ада. А если отступить на пару шагов, то видишь гигантского слизня, который ползёт по холсту, собирая в себя людей, и нет от него спасения. Зеваки в страхе отступали: казалось, ещё чуть-чуть, и ты станешь его добычей. Когда оставалось четыре минуты до дедлайна, Север всё ещё рисовал. Руки его дёргались, как лапы подбитой камнем птахи. В секунду, когда судья дал сигнал к окончанию конкурса, Север заорал и швырнул себе под ноги аэрограф, как чудом выживший патриот, узнавший, что его страна проиграла войну. Он запустил руки в пропитанные потом волосы, глаза лихорадочно блестели.

   Виктор Иванович хотел уйти: было уже достаточно темно, ещё немного, и он не успеет на метро, но Гайка появилась вновь, как джинн из разбитой бутылки, и заставила дождаться церемонии объявления победителей.

   Папаша взял первое место в своей номинации. Север - второе.

   Это было более чем неожиданно.

   - Поздравляю с победой!

   Мачо хлопнул его по спине так, что старик едва не выплюнул собственные зубы.

   - Я её не заслужил, - пробурчал он, позволив отвести себя к барной стойке и усадить на высокий стул. Гайка со смехом вырвала у него из рук шляпу и закружилась по залу, собирая взгляды и аплодисменты. Виктор Иванович чувствовал себя незадачливым предпринимателем, который продал ей весь свой триумф за бесценок.

   - Очень даже заслужил. Ты гений, и отличная работа. Жалко, что тебя не "стукнуло" той высоткой раньше.

   - Север, кажется, расстроился.

   Здоровяк выпятил нижнюю губу.

   - Это его проблемы. Сопляку должен был кто-то утереть нос. Слишком заносчив.

   Он помолчал, играя сигаретной пачкой, после чего сказал:

   - Но, кажется, ты нажил себе врага. Север, на самом деле, неплохой парень, но слишком уж заморочен. Иногда он превращается в настоящего одержимого.

   - Что он будет делать? Подкараулит меня в переулке?..

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

   Мачо засмеялся.

   - Нет, что ты. Не в этом смысле одержимый. Но он будет трудиться без перерывов на сон и еду, только чтобы тебя обыграть. Гайке снова придётся носить ему еду и кормить чуть ли не с ложечки. Я ей говорю: "Оставь, парень должен научиться справляться со своими трудностями самостоятельно". Тем более что они в большинстве придуманы, я так считаю. Знаешь великих гитаристов, которые в кровь стирали пальцы, играя целый день в каком-нибудь вонючем сарае один и тот же рифф? Вот такой же и Север.