Дочь Нефертити - Татьяна Семенова

— Почему это? — удивился Ваня. — У меня есть все шансы.

— Мания величия, — объявил Саша как диагноз.

— Нет, — поправила Аня, — это называется по-другому: у нашего друга комплекс непокорённой вершины! Объект его влюблённости всегда должен быть принципиально недоступным.

— Ну вот, — угрюмо проговорил Ваня, — «Гвоздями слов прибит к бумаге я». Вы любите Владимира Маяковского?

— Не в этой жизни, — немного рисуясь, ответил Саша. — А «прибили» мы тебя, чтобы чего не натворил. Самодеятельность в нашем деле опасна.

— Между прочим, — обиженно сказал Ваня, — именно я первым предложил выяснить, почём тут опиум для народа. Я сразу сказал, что жрецов надо выводить на чистую воду, а вы надо мной смеялись и вот так же пугали всякими опасностями…

— Ах, вот ты как заговорил! — обрадовалась Аня новой возможности укусить Ивана. — Значит, в мужья к Анхесенамон ты тоже рвёшься во имя нашей общей цели! Интересно, что это за цель? Остаться в Египте навсегда? И какую должность ты мне пожалуешь, владыка?

— А много ты думала о наших с Сашей должностях, когда в средневековой Франции влюбилась в своего рыцаря? — решил отыграться Ваня. — А мы из-за тебя запросто могли там остаться.

— Сколько можно об одном и том же?! — всерьез разозлилась Аня. — Что ты ко мне прицепился? Хватит напоминать об этом!

— Ну вот, начинается, — вздохнул Саша. — Когда вы, наконец, прекратите ругаться?

— Во-первых, мы не ругаемся, а пикируемся, — Ваня был абсолютно спокоен. — Оттачиваем полемическое мастерство. Во-вторых. Наша дискуссия уже как раз заканчивается. И, наконец, в-третьих, — Ваня скорчил рожицу обиженного ребёнка, — она первая начала!

— Это я-то первая начала?! — возмутилась Аня, искренне забыв о своем стартовом каверзном вопросе, а Ваня сверкнул глазами, но по-джентльменски промолчал.

— Значит, так, — строго произнёс Саша, — давайте договоримся. Влюбляться можете в кого угодно, но перепалки эти в рабочее время прекращаем. Подчеркиваю: мы на работе! И у нас одна двуединая задача — спасти Анхесенамон и благополучно вернуться домой. Приказываю думать только об этом! — Саша увлекся ролью начальника и его уже чуточку занесло.

— Вот и еще один мозгой поехал, — сочувственно произнес Ваня. — Анют, взгляни, у него там под туникой погоны не просвечивают?

— С генеральскими звездами? — решила уточнить Аня.

— С сержантскими лычками, — припечатал Ваня.

Но, по сути, конечно, Саша был прав, не о чем тут было спорить, да и некогда. Вернулась Уна. Друзья последовали за ней и вскоре оказались перед потайным ходом. Служанка провела гостей прямиком в покои владычицы и вышла, прикрыв за собою дверь.

— Жизнь, здоровье, могущество! — поприветствовал Саша царицу от себя и своих друзей. — Как прошла ночь?

Анхесенамон улыбнулась.

— Боги одарили вас мудростью, хоть вы и молоды, — сказала она. — Я в точности выполнила всё, что вы сказали, и сейчас моё сердце ликует, а душа спокойна. Я не видела ночью кошмаров, сон мой был крепок. Благодарю вас за эту услугу. Просите теперь, чего захотите, и ваши желания исполнятся.

— Мы рады, что внесли покой в сердце владычицы, — просиял Саша. — Но сейчас мы хотим только одного — спасти великую правительницу Двух Земель.

Анхесенамон погрустнела.

— Я очень опасаюсь пророчества магического зеркала, — вздохнула она.

— Не стоит бояться пророчества, которое на самом деле — обман, — сказал Саша.

Ребята развернули ткань и показали Анхесенамон магическую реликвию. Владычица вскрикнула и отвернулась, закрывая лицо руками.

Саша поспешил успокоить её:

— Зеркало совершенно не опасно, оно не может причинить вреда.

Анхесенамон боязливо повернулась и с волнением в голосе еле слышно произнесла:

— Вы унесли это зеркало из храма? Богам не понравится ваш поступок.

— За богов говорить не стану, но жрецы будут просто в бешенстве, когда узнают, что мы раскрыли их обман.

Анхесенамон, наконец, услышала главное:

— Ты говоришь, обман?

— Да, божественная владычица. Сейчас мы покажем. Как это работает, и всё объясним.

Ребята положили зеркало на столик, высыпали на отполированную поверхность чёрный порошок, мягкой кисточкой растушевали его, чтоб он забился в микротрещины, и уже через минуту довольно чётко стали видны переплетенные контуры ду?хов.

— А вот и Аменхотеп III, — показал Саша на один из портретов.

Анхесенамон взглянула на зеркало, затем на Сашу.

— Я ничего не понимаю. Что это?

Саша принялся объяснять, в чём тут фокус, отчаянно уходя от сложных терминов и достигая невиданных вершин в художественном переводе. Наконец, вместе с друзьями он продемонстрировал, как именно из рисунков на зеркале, света и дыма рождаются ду?хи богов и фараонов. Всё это необычное шоу потребовало времени, но иначе ни за что не удалось бы убедить Анхесенамон, что видение, которое ей представилось в храме, — не более, чем хитрость жрецов.

— О, как они обманули меня! — разгневалась в итоге владычица. — Какая подлость! Какое изощренное коварство! Ничтожные, жалкие предатели! Как они посмели?! Боги покарают их! Я буду молить об этом. — Она встала и прошлась по комнате. Её лицо стало вдруг задумчивым и печальным. — Теперь я многое понимаю, — тихо произнесла она. — Эти вероломные жрецы убили моего мужа. Они хотели власти, но власть ускользала из их рук. Тутанхамон стал сам принимать решения, и многие вещи он делал наперекор жрецам… Теперь они убьют и меня, если узнают, что у Тутанхамона будет наследник…

Ребята слушали, затаив дыхание и не решаясь вставить хотя бы слово в этот бесконечный эмоциональный монолог. Саше было как-то даже неловко заниматься в тот момент синхронным переводом.

— Но боги видят всё! И они сделают так, что жизнь предателей в вечном мире станет мучительной и жалкой! — голос Анхесенамон сделался грозным. — Я буду молить Анубиса, великого бога Царства мёртвых, чтобы он не провожал их тела в Царство вечности, когда они умрут, чтобы не помогал им беспрепятственно добираться до зала судилища. Пусть они предстанут пред Осирисом, пройдя все ужасы загробного мира. Анубис не покажет им пути в бесконечных переходах и ловушках, не поможет избежать укусов ядовитых змей, не проведёт через Огненное Озеро! Пусть они позабудут имена всех свирепых стражей Двенадцати Врат, пусть позабудут заклинания, открывающие запоры этих врат! Пусть они придут на суд Осириса в Великую палату Двух Истин измученные и покалеченные, и тогда уже не смогут повторять вновь и вновь священные слова перед сорока двумя божественными судьями: «Я чист! Я чист! Я чист!». И не смогут убедить судей, что не делали ничего неугодного богам, что не приказывали убивать, не заставляли плакать! И когда сердце каждого коварного жреца станут взвешивать на Весах Истины, боги увидят, что лживое сердце тяжелее страусового пёрышка богини истины Маат. И боги, следившие за жизнью жалких предателей, расскажут богам-судьям, какое зло творили умершие при жизни. А жрецам останется только молиться, глядя на весы правосудия и заклиная своё сердце: «О сердце моё, не вставай против меня в качестве свидетеля! Не порочь меня перед судьями». Но это предателям не поможет! Весы никогда не лгут, и страусовое пёрышко богини истины Маат всё равно легче любого лживого сердца. И тогда они будут обречены! Анубис громко объявит решение, и умерших, не достойных вечной жизни, отдадут на съедение Амемаит — страшному чудовищу-пожирателю! — Анхесенамон перевела дух и села в своё кресло.

— Когда она вот так злится, становится еще красивее. Ты не согласен? — шепнул Ваня Саше.

Но Саша был слишком сосредоточен на переводе этой длинной и грозной тирады, Ванина фраза прошла мимо его ушей, зато ее услышала Аня и укоризненно покачала головой.

— Короче, — закруглил Саша по-русски, — страшная судьба ждёт жрецов-обманщиков в загробном мире. Я бы никому не пожелал оказаться на их месте.

Анхесенамон ещё раз взглянула на зеркало и сказала:

— Оставьте его у меня. Я сама решу, как обойтись с этим.

Владычица была просто раздавлена тем, что ей довелось узнать. Только молодость и позволила ей принять страшную правду о подложной святыне. И все равно это очень тяжело — когда в один миг рушатся все привычные представления о твоём мире. Анхесенамон элементарно устала и наверняка хотела побыть в одиночестве. Но было ещё совершенно необходимо поговорить с ней о её спасении и об отравленных духа?х. Поэтому Саша не стал медлить.

Он изложил идею Джедхора, и правительница согласилась с этим планом. Всё-таки они сумели добиться решительного настроя Анхесенамон, и теперь уже ничто не могло изменить её желания бежать из страны.

— Пусть визирь насладится властью, — тихо сказала она. — Пусть наденет на голову корону Двух Земель. Но это будет лишь до той поры, пока мой сын не предъявит все права на трон. А вот тогда власть Аи и жрецов рухнет! И я буду способствовать этому.