Королевский убийца - Робин Хобб

Я не мог различить никаких признаков присутствия Ночного Волка. Я пытался не думать о нем и не искать его — напряженное умственное отрицание, требовавшее таких же усилий, как поддержание контакта с сознанием Верити. Я так быстро привык все время касаться сознания моего волка и знать, что он ждет моего прикосновения, что сейчас чувствовал себя неуверенным и одиноким, как будто у меня на поясе не хватало любимого ножа. Единственный образ, который мог полностью вытеснить его из моих мыслей, был образ Молли, а на этом я тоже не хотел сосредоточиваться. Верити не упрекал меня за мои действия прошлой ночью, но я знал, что он считает их недостойными. У меня было неприятное чувство, что если бы я позволил себе по-настоящему обдумать все происшедшее, то согласился бы с ним. Об этом я тоже трусливо не разрешал себе думать.

Я понял, что большая часть моего умственного усилия состоит в том, чтобы не думать. Я тряхнул головой и раскрылся навстречу дню. Дорогой, по которой мы ехали, редко пользовались. Она шла через холмистую местность за Баккипом, и гораздо чаще, чем люди, по ней ходили овцы и козы. Несколько десятилетий назад молния вызвала пожар и выжгла все деревья в этом месте. Первыми здесь выросли березы и тополя. Теперь деревья стояли обнаженные, если не считать тяжкого груза снега. Эта холмистая местность была плохо приспособлена для земледелия. Здесь были, главным образом, летние пастбища для скота, но время от времени я улавливал запах дыма и видел протоптанную дорожку, ведущую к дому дровосека или хижине охотника. Это было место уединенных хуторов, в которых жили довольно бедные люди. Дорога становилась уже, и лес изменился, когда я въехал в его более старую часть. Темные вечнозеленые деревья здесь стояли густо и близко от дороги. Стволы их были необъятными, и под распростертыми ветвями снег лежал на лесной подстилке неровными буграми. Подлеска почти не было, и большая часть выпавшего за год снега все еще лежала на толстых ветках. Здесь Суути было легко свернуть с дороги. Мы ехали под снежным навесом, залитые сероватым утренним светом. День казался приглушенным в тени огромных деревьев.

Ты ищешь какое-то определенное место. У тебя есть какие-то сведения о том, где находятся «перекованные»?

Их видели на берегу одного ручья. Они ели замерзшего оленя. Еще вчера. Я подумал, что мы сможем выследить их оттуда.

Кто их видел?

Я помедлил. Мой друг. Он осторожен с большинством людей. Но я завоевал его доверие. Иногда, когда он видит странные вещи, он приходит ко мне и рассказывает.

Ага. Я чувствовал сдержанность Верити, когда он обдумывал мои слова. Хорошо. Я не буду больше спрашивать. Полагаю, некоторые тайны необходимо хранить. Я помню маленькую слабоумную девочку, которая приходила и сидела у ног моей матери. Моя мать кормила ее, одевала и дарила ей безделушки и сласти. Никто никогда не обращал на нее внимания. Но как-то я незаметно подошел к ним и услышал, как девочка рассказывает моей матери о человеке в таверне, который продавал красивые ожерелья и браслеты. Позже, на той же неделе, стража короля арестовала Райфа, разбойника с большой дороги, в этой самой таверне. Тихие люди обычно много знают.

Безусловно.

Мы ехали в дружелюбном молчании. Время от времени мне приходилось напоминать себе, что на самом деле Верити здесь нет. А хотелось бы, чтобы был. Слишком много времени прошло, мальчик, с тех пор, как я ездил среди этих холмов просто ради самой езды. В моей жизни стало слишком много неотложных дел. Я не могу вспомнить, когда в последний раз делал что-нибудь просто потому, что мне хотелось.

Я кивал его мыслям, когда лесную тишину разорвал крик. Это был бессловесный крик ребенка, внезапно прервавшийся на высокой ноте, и, не успев подумать, я прощупал местность по направлению к нему. Мой Уит ощутил бессловесную панику, смертельный страх и внезапный ужас Ночного Волка. Я закрыл от этого свое сознание, но повернул Суути в ту сторону и послал лошадь вперед. Низко припав к ее шее, я гнал ее сквозь лабиринт снежных сугробов и упавших веток. Я взлетел наверх, не в силах набрать скорость, которая внезапно стала такой отчаянно необходимой. Я оказался на вершине и увидел внизу сцену, которую никогда не смогу забыть.

Их было трое, оборванных, бородатых и зловонных. Они дрались, бормоча и рыча друг на друга. Они не давали моему Уиту никакого ощущения жизни, но я узнал в них тех «перекованных», которых мне показывал Ночной Волк прошлой ночью.

Она была совсем маленькой, возможно, не больше трех лет. На ней была ярко-зеленая туника, сшитая заботливыми руками любящей матери. Они дрались из-за нее, как из-за попавшего в западню кролика, дергали за руки и за ноги, как тряпку, абсолютно не обращая внимания на остатки жизни, все еще теплившиеся в ней. Я взревел от ярости и выхватил меч как раз в то мгновение, когда решительный рывок сломал тонкую шейку. В ответ на мой крик один из этих людей поднял голову и повернулся ко мне. Лицо его блестело от крови. Он не стал дожидаться ее смерти, чтобы начать обедать. Я пришпорил Суути и ринулся на них, как сама Месть. Слева от меня из леса вылетел Ночной Волк. Он достиг цели раньше меня, вскочил одному на плечи и вонзил зубы ему в шею. Другой повернулся ко мне и поднял бесполезную руку, чтобы защититься от моего меча. Мой удар был таким, что великолепный новый клинок отсек голову и глубоко завяз в позвоночнике. Я выхватил из-за пояса кинжал и спрыгнул с Суути, чтобы сразиться с человеком, который пытался вонзить нож в Ночного Волка. Третий «перекованный» схватил тело девочки и помчался с ним в лес.

Мой противник сражался, как разъяренный медведь, кусаясь и молотя нас кулаками и после того, как я вспорол ему живот. У меня даже не было времени ощутить ужас, который я должен был испытывать. Зная, что он умрет, я оставил его, и мы бросились за убегавшим. Как серая молния Ночной Волк взлетел на холм, а я проклинал мои медлительные ноги, спеша вслед за ним. След был ясным — утоптанный снег, кровь и отвратительный запах этого существа. Моя голова работала плохо. Клянусь, когда я бежал по этому склону, мне каким-то образом казалось, что я могу предотвратить ее смерть и вернуть девочку к жизни. Сделать так, чтобы этого никогда не произошло. Это было нелогичное стремление, гнавшее меня вперед.

Пытаясь обмануть нас, он сдвоил след. Он выскочил на нас из-за огромного пня, швырнул тело девочки в Ночного Волка, а потом прыгнул на меня. Он был огромным и мускулистым, как кузнец. Благодаря своим размерам и силе, этот «перекованный», в отличие от других, которых я встречал, был вполне сыт и хорошо одет. В нем билась безудержная ярость загнанного животного. Он схватил меня, поднял в воздух и рухнул сверху, одной узловатой рукой вцепившись мне в горло. Широкой грудью он прижал меня к земле. Одна моя рука была свободна. Я протянул ее назад и дважды воткнул нож в мясистое бедро. Он взревел от ярости и стал давить сильнее. Он вдавил мое лицо в замерзшую землю. Черные точки замелькали у меня перед глазами, и тут Ночной Волк внезапно прибавил свой вес к тяжести на моей спине. Я думал, что мой позвоночник вот-вот сломается. Ночной Волк рвал его спину клыками, но «перекованный» только прижал подбородок к груди и поднял плечи, защищаясь. Он знал, что скоро задушит меня. Ему вполне хватит времени разделаться с волком, когда я буду уже мертв.