Дампир - Барб Хенди

Крысеныш не без труда поднялся на ноги:

– Я согласен.

– А что нам могут сделать стражники? – пренебрежительно отозвался Рашед.

– Если мы исчезнем бесследно, все решат, что мы мертвы, – не отступала Тиша. – Тогда и охотница оставит нас в покое.

Впервые на ее памяти Рашед в гневе рявкнул на нее:

– Она оставит нас в покое, лишь когда сама уляжется в гроб!

Даже Крысеныш поежился, ошеломленный этой несправедливой вспышкой. Рашед со стуком откинул крышку люка:

– Вылезайте. Пойдем посмотрим, что осталось от пакгауза.

Тиша не рассердилась. Она вообще не в состоянии была сердиться на Рашеда, но такое его поведение ее встревожило. Ох, лучше бы он согласился бежать из Миишки! Чтобы никогда больше не встречаться с этой охотницей. Чтобы она никогда больше не ранила его своей треклятой саблей.

Все, что им остается сейчас, – незаметно покинуть город. Это самое простое и самое разумное решение. И все-таки Рашед их вожак, а она, Тиша, сама помогла ему занять это место.

Выбора у них не оставалось. Крысеныш и Тиша последовали за Рашедом.

Крысенышу и в страшном сне не приснилось бы, что он может испытывать сострадание к Рашеду, однако сейчас, когда все они молча смотрели на обугленные останки своего дома, юный вампир смутно ощущал, что его гнев и горечь утраты лишь малая часть того, что чувствует сейчас внешне бесстрастный пустынный воин.

От пакгауза не осталось ничего. Все трое укрылись от непрошеных глаз в тени огромного, наполовину обуглившегося штабеля ящиков. Пакгауз выгорел изнутри, и массивные балки рухнули, увлекая за собой крышу. Туннеля под пакгаузом скорее всего больше не существует. Если б Рашед когда-то не позаботился о потайном ходе, выводившем к морю, все они сейчас лежали бы глубоко внизу, погребенные под обвалами. Или же сгорели бы вместе с пакгаузом.

Мысли об этом мучили Крысеныша. Все его существо беззвучно кричало о том, что Тиша права. Им надо этой же ночью убираться из города, уйти как можно дальше от Миишки, по пути кормясь, убивая и пополняя припасы. И однако же, как бы сильно Крысеныш ни презирал высокомерие и самонадеянность Рашеда, их вожак лучше многих разбирался в том, как уберечься от опасности.

Вот именно – уберечься! Рашед объявил, что они будут в безопасности лишь тогда, когда уничтожат охотницу. Если это так, Крысеныш и сам готов остаться и принять бой. Однако сегодня ночью Рашед ведет себя совсем не так рассудительно и разумно, как обычно. По правде говоря, все это попахивает обыкновенной жаждой мести. Месть – это уже роскошь, это излишество, а Крысеныша никогда не тянуло к излишествам.

А что на самом деле движет Тишей, призывающей бежать из города? Здравое стремление выжить или же скрытое желание удержать Рашеда от нового поединка с охотницей? Крысенышу порой казалось, что он понимает Тишу гораздо лучше, чем Рашед. Вожак их небольшого семейства видел в Тише только хрупкое и нежное существо, которое надлежит оберегать и защищать. Крысеныш же знал, что Тиша способна и на привязанность, и даже на любовь, однако прежде всего ею управляли ее собственные эмоции и желания. И с Рашедом она управлялась так ловко, точно он был ее живой игрушкой.

В последнее время ее поступки нравились Крысенышу все меньше и меньше. Он подозревал, что чувства к Рашеду постепенно брали в ней верх над естественным стремлением выжить.

И между тем при всей своей ненависти к Рашеду Крысеныш не мог не признавать его достоинств. А еще он точно знал, что не хочет остаться один. Впрочем, он никогда не умел принимать решения. Хорошо бы, конечно, избавиться от охотницы и уцелеть самим, но вот что для этого нужно сделать? Так драться или бежать?

Подул холодный ветер с моря, и над пожарищем поднялись клубы черной пыли.

– Ох, Рашед, – с неподдельным горем проговорила Тиша, глядя на останки своего дома, – мне так жаль, так жаль…

Она подошла к Рашеду и ласково, сочувственно коснулась ладонью его плеча. Он не шелохнулся, даже не взглянул на нее.

– Что ж, одно ясно – здесь мы ничего ценного не найдем, – рассудительно заметил Крысеныш. – Что нам теперь делать: кормиться, бежать или выслеживать охотников? По-моему, прежде всего нам бы следовало прийти к согласию.

Тиша одарила его благодарной улыбкой. И слепой бы увидел, что ее все больше тревожит состояние Рашеда. По правде говоря, Крысеныш с недавних пор разделял эту тревогу.

– Оба вы глупцы, если хотите на него положиться! – прозвучал гулкий голос.

Эдван, приняв свой обычный жуткий облик, возник рядом с Тишей. Хотя Крысеныша это зрелище нисколько не ужасало, он всегда считал Эдвана назойливой, но иногда полезной ошибкой природы.

Нынешняя ночь поистине была ночью открытий, причем неприятных.

Тиша чуть заметно нахмурилась.

– Мой дорогой, – обратилась она к Эдвану, – нынче у нас выдалась трудная ночь. Было бы замечательно, если б ты постарался нам помочь.

– Эта охотница – вовсе не шарлатанка! – сердито отвечал он, рывком повернув отрубленную голову к жене, отчего длинные желтые волосы всколыхнулись, как настоящие. – Она – дампир, рожденный убивать Детей Ночи. Вам ее не победить. Если вы останетесь в городе, то умрете истинной смертью и станете такими, как я.

Рашед наконец отвел взгляд от пожарища.

– Откуда ты это знаешь? – спросил он. – Всякий раз, когда ты появляешься, ты приносишь нам все новые недобрые вести.

– В «Бархатной розе» живет один приезжий. Он многое знает. Я слышал, как он говорил об этой охотнице. – Эдван говорил невнятно, запинаясь на каждом слове, и Крысеныш понял, что с каждым разом призраку все труднее становится вести разговоры в мире живых. – Он не такой, как все, он – сильный. Есть в нем что-то такое…

– Охотница опасно ранена? – грубо перебил его Рашед.

– Здоровехонька, – хмыкнул Эдван. – Полуэльф напоил ее своей кровью, и она исцелилась точно так же, как и вы.

Рашед печально покачал головой:

– Долгие годы в мире смертных не прошли даром для твоего рассудка. Дампиры существуют только в сказках. Отпрыск вампира и смертного? Мы бесплодны. Тебе это хорошо известно.

Крысеныш не был в этом так уверен:

– Кориш иногда, впадая в дурное настроение, разговаривал со мной, и излюбленной его темой были наши сильные и слабые стороны. Он как-то сказал, что после обращения наши тела меняются не сразу. В первые дни после того, как смертный стал вампиром, он еще способен зачать дитя.

– Чепуха! – Рашед отмахнулся от него, точно от назойливой мухи. – Если эта женщина и вправду не вполне человек, с ней тем более необходимо расправиться.

– В таком случае, мой господин, – вкрадчиво протянул Крысеныш, – быть может, нам следует избрать иную тактику? Прошлой ночью мы бы непременно убили охотницу, если б не полуэльф, кузнец и этот треклятый пес. Кроме них, ни одна живая душа в этом городе не осмелится ей помочь. Если мы уничтожим ее помощников, она останется одна.