Соколиная охота - Сергей Шведов

Об этом прямо заявил графам епископ Венелон, когда те собрались на вечерний совет в опустевшем королевском замке.

Сеньоры успели отоспаться за день и смотрелись значительно бодрее, чем утром. К ним даже вернулась способность здраво оценивать ситуацию. Во всяком случае, все сошлись на том, что ничего катастрофического пока что не случилось. Викинги прибыли на трех ладьях, которые были обнаружены сегодня днем неподалеку от замка Вик. Причем одна из этих ладей была франкской, из чего Раймон Лиможский сделал вывод, что, скорее всего, она принадлежит капитану Венцелину, отправленному Тинбергой к Воиславу Рерику.

– А почему они не использовали ладьи для бегства? – спросил епископ Венелон.

– Так ведь Сена покрылась льдом, – пояснил Эд. – Им вряд ли удалось бы пробиться к морю.

– Следовательно, варягов в Нейстрии сейчас не более сотни? – спросил Адалард Парижский.

– Да, – охотно подтвердил граф Орлеанский. – Ничего еще не потеряно, сеньоры. Скорее всего, ярл Драгутин увел беглецов к замку Вельпон, где они могут попросить защиты у престарелого отца покойной Юдифи. Замок Вельпон неплохо укреплен, но при желании его можно взять. Сил у нас для этого достаточно. А вот осажденным помочь будет некому, во всяком случае до весны.

– Остается выяснить, как варяги проникли в Париж, – епископ Венелон обвел собравшихся строгими серыми глазами.

– В домике некой Сенегонды есть подземный ход, ведущий к тайному языческому храму, – нехотя отозвался Эд Орлеанский. – Ярл Драгутин однажды уже воспользовался им, когда пятнадцать лет назад вырвал у нас из рук короля Карла.

– Так почему вы не разрушили этот дом и этот храм, не говоря уже о подземном ходе? – рассердился епископ Венелон.

– Прежде чем разрушить подземный ход, его надо найти, – мрачно усмехнулся граф Орлеанский. – К тому же я не уверен, что этот ход ведет только к домику Сенегонды. Возможно, от него идут ответвления и к другим домам. Вы слишком много от нас хотите, монсеньор. После смерти ведьмы Сенегонды этот домик находился в собственности королевы Тинберги, и проникнуть туда никому не удавалось. А пускаться на откровенный разбой мы не решились.

Граф Орлеанский не сказал главного. Почти все последние пятнадцать лет у него не было причин для ссоры с Тинбергой и королем Карлом, но собравшиеся в королевском замке сеньоры были настолько деликатны, что не стали напоминать ему об этом. Теперь уже поздно было искать виноватых, следовало решить, что делать дальше.

– Мы должны разрушить замок Вельпон до весны, – сказал граф Роберт Турский. – И послать гонца за поддержкой к Людовику Тевтону. Только встав под его руку, мы сможем сохранить свои головы и свои земли.

– А как же Карл? – нахмурился граф Лиможский.

– Карлу останется Франкия, – пожал плечами Эд Орлеанский. – Мы вновь объединим империю, сеньоры, но уже на других условиях. Мы готовы стать вассалами императора, но наши вассалы будут служить только нам.

– А Людовик согласится на такие условия? – в задумчивости покачал головой граф Адалард.

– Так ведь он получит под свою руку не только Нейстрию, но и Лотарингию, не говоря уже о короне императора. Сын Лотаря Людовик Итальянский не сможет противостоять Тевтону и благородным сеньорам, объединившимся вокруг него.

– А что скажет по этому поводу папа Григорий? – спросил Руальд Неверский и покосился при этом на Венелона.

– Папа стар и слаб, – отозвался с кривой усмешкой епископ. – Но мы можем заручиться согласием монсеньора Николая, пообещав ему свою поддержку, когда встанет вопрос о преемнике Григория. Но не забывайте, сеньоры, что пока жив Людовик Заика, именно он является герцогом Нейстрии, а мы все его вассалы. Боюсь, борьба еще далеко не закончена.

Монсеньор Венелон был прав. Сеньорам следовало поторопиться, ибо весной ситуация могла измениться самым кардинальным образом и далеко не в лучшую для мятежников сторону.

Раймон Лиможский уже почти пожалел о том, что согласился участвовать в столь сомнительном деле, скорее всего, обреченном на провал. Его графство находилось за пределами Нейстрии, и он вовсе не собирался присягать новоявленному императору Людовику Тевтону, равным образом его не устраивал и Пипин в качестве герцога Аквитанского. Одно дело – поднять мятеж против сына короля Людовика Заики, нелюбимого отцом, и совсем другое – перекраивать худо-бедно устоявшиеся границы королевств, возникших после развала империи. Графа Раймона вполне устраивал в качестве короля Карл Лысый, а его младший сын Карл Юный – в качестве герцога Аквитанского. Со смертью Гарольда у Раймона Рюэрга появился шанс стать коннетаблем Западного франкского королевства и получить в свои руки управление армией и немалыми средствами, выделяемыми на ее содержание. Правда, пока жива Тинберга, честолюбивым планам Раймона вряд ли суждено сбыться, а потому эта женщина должна умереть как можно скорее.

Для осады замка Вельпон сеньорам удалось собрать почти четыре тысячи мечников. Но когда конница прибыла под его стены, вдруг выяснилось, что никто не собирается противостоять объединенным силам, ибо старый граф находится при смерти и никого из посторонних за стенами нет. В этом графы убедились собственными глазами, когда навестили престарелого отца покойной Юдифи. Им оставалось только недоуменно разводить руками да спрашивать себя, куда же могли исчезнуть из Нейстрии сто викингов и более двух сотен мечников герцога Людовика.

К счастью, а может быть, и к сожалению, следы королевы Тинберги и ее сына отыскались довольно быстро. Беглецам дал приют граф Эгленбард Реймский, решивший в непростой ситуации сохранить верность королю. Удивляться поведению сеньора Эгленбарда не приходилось, ибо он был женат на дочери Тьерри Вьенского, которой королева Тинберга доводилась родной теткой.

Увы, мятеж захлебнулся, едва начавшись, и сеньорам оставалось лишь подсчитывать грядущие убытки, ибо о том, чтобы осаждать Реймс, один из самых укрепленных городов Нейстрии, не могло быть и речи. Сохранялась, правда, робкая надежда на то, что король Людовик откликнется на призыв нейстрийских мятежников и окажет им вооруженную поддержку. На это уповали и Адалард Парижский, и Роберт Турский и даже далеко не глупый Эд Орлеанский. Что же касается Раймона Лиможского, то он решил, что пора возвращаться в Аквитанию, где климат мягче и не так отчетливо пахнет кровью и смертью.

– Это похоже на предательство, дорогой Раймон, – упрекнул его граф Орлеанский.

– Ты не прав, благородный Эд, – возразил ему Рюэрг. – Вы преследовали в этом мятеже свои цели, я – свои. К сожалению, ни мне, ни вам не удалось добиться успеха. В отличие от тебя, я не считаю Карла Лысого своим врагом, чего не могу сказать о Людовике Тевтоне.