Училка - Марина Львова

— У тебя замечательный ребенок, а ты еще сомневалась!

— Просто я очень волновалась за нее.

— Теперь ты убедилась, что она прошла испытание Европой?

— Даже не ожидала, что она начнет лучше понимать меня после этой поездки. Она стала задумываться.

— Ты мне лучше скажи, какую задачу ты теперь перед собой поставишь?

Наталья Сергеевна чуть улыбнулась и стала собирать тетради со стола. Встав, она прижала к себе тетради, задвинула стул.

— Пойду я к себе, сейчас звонок.

У самого выхода она остановилась и, чуть склонив голову, посмотрела на Настю:

— Какую задачу? Не знаю еще. Больше всего хочу, чтобы от моего благоверного была хоть какая-нибудь помощь, я бы тогда горы могла свернуть. А если он и не помогает, то хоть бы силы я свои не тратила на ожидание полупьяного мужа по вечерам. От девчонок скрывать поведение папочки все труднее и труднее. Представляешь, как бы было хорошо, если бы он приходил домой после работы и занимался детьми. Просто разговаривал с ними! И ничего другого не надо. Мечты, мечты! Пошла я, через две минуты звонок с урока.

Чужое горе может задевать и ранить, но такое горе порой бывает легче и быстрее пережить. А как можно смириться с ежедневной бедой? Даже не бедой, а постоянным ожиданием несчастья, которое каждый день может случиться с полупьяным мужем, возвращающимся с работы? Как могут женщины каждый день выносить эту муку? Во имя любви или в силу привычки? От безысходности или жалости? Почему люди не могут наслаждаться простыми радостями семейной жизни, гордиться своими детьми, радоваться их успехам, помогать им в трудные минуты? Почему люди не могут быть нежными и ласковыми по отношению друг к другу?

Настя вздохнула. Отца своего она почти не помнила. У Калерии Андреевны хватило мужества покинуть его, когда Насте было четыре года. Отца они не вспоминали, он окончательно спился, когда Насте было пятнадцать лет. Несколько лет назад весной Калерия Андреевна вместе с Настей решила поехать на кладбище на его могилу. Снег уже почти весь стаял, слежавшиеся грязные комья еще сохранились кое-где в тех местах, куда не доставало солнце, земля подсохла, и везде валялись сухие ветки и мусор. Могилу они нашли почти сразу, было видно, что Калерия Андреевна хорошо знала это место. Вдвоем они расчистили участок земли за оградкой от пожелтевшей прошлогодней травы и бурьяна. Чистой тряпочкой Калерия Андреевна протерла памятник из серого камня. С выцветшей фотографии, чуть улыбаясь, смотрел на них молодой мужчина. Пока Настя относила собранный мусор в контейнер, стоявший на пересечении аллей, разделявших участки захоронений, Калерия Андреевна положила у памятника принесенные цветы. Настя подошла поближе к матери и встала рядом с ней.

— Хорошо, что мы с тобой перед Пасхой могилу привели в порядок, — проговорила Настя будничным тоном, сказала просто так, чтобы нарушить молчание и вывести мать из задумчивости.

— Настя, ты совсем его не помнишь?

— Почти совсем. Но у меня есть ты, мамочка.

— Порой я думаю, не моя ли это вина, что он так рано умер.

— Не казни себя, человек сам для себя выбирает дорогу.

— Об этом ты будешь судить, когда выйдешь замуж и родишь ребенка.

Громко хлопнула дверь класса. Настя очнулась от своих воспоминаний — в класс вбегала проголодавшаяся малышня. Настя хлопнула в ладоши, привлекая внимание, и попросила детей строиться в пары, чтобы идти в столовую.

По вечерам Настя проверяла уроки у Кирилла, заметно к ней подобревшего. В выходные Кирилл вместе с Калерией Андреевной разрабатывал и осуществлял «культурную программу»: они ездили куда-нибудь в музей или просто ходили гулять в парк. Однажды Кириллу даже удалось уговорить Калерию Андреевну поехать на книжную ярмарку. К удивлению Насти, они не забыли и про нее и привезли ей последние «любовные» новинки и большую книгу по воспитанию грудных детей. Только читать ей теперь почти не удавалось: Настю снова охватила писательская лихорадка. Писать ей, правда, стало сложнее: приходилось «вставать в очередь на компьютер». Хитрый Кирилл стремился побыстрее выучить уроки и опередить Настю, проверяющую тетради. Разумеется, Настя ему подыгрывала. По крайней мере, этот стимул безотказно действовал, и мальчик стремился как можно скорее выучить уроки, а на страже качества стояли Калерия Андреевна и Настя. Калерия Андреевна также следила, чтобы «Кирюша не ошалел от компьютера», не менее рьяно она контролировала продолжительность сна Насти и не позволяла ей поздно ложиться спать. Но, конечно же, она не могла знать, что очень часто Настя часами лежала в темноте, глядя в потолок, не в силах заснуть. Она вспоминала, со временем душевная боль и обида почти прошли, Настя запретила себе думать об этом, иногда это даже удавалось. Почти.

Настя гладила рукой чуть увеличившийся живот и мечтала о том, что пройдет совсем немного времени, и она сможет прижать к груди маленького теплого человечка, осторожно погладить кончиками пальцев тонкие волосики на его головке, поцеловать крохотную пятку. Напрасно беспокоилась Калерия Андреевна: Настя хорошо помнила, каким маленьким и беспомощным был только что родившийся Кирилл. Одно время она даже жила у Галки, помогая ей ухаживать за малышом. Опыт у нее был. Только для себя она уже давно решила, что ни за что не повторит того, что сделала Галина. Настя не будет искать счастья для себя лично, а целиком посвятит себя своим детям. Эта мысль придавала силы и спокойствие. Часто бессонными ночами Настя твердила про себя как молитву: «Дети — вот счастье в жизни. Нужно жить ради них. Надо сделать все, чтобы они были счастливы. В них смысл жизни».

«И больше мне никто не нужен», — порой добавляла она, вытирая набегавшие слезы.

33

Однажды вечером, когда Настя наконец села за компьютер, раздался телефонный звонок. Порой Настя ворчала, что ей совершенно не дают работать над романом, но в глубине души она была даже рада, что сидит за клавиатурой так мало. В течение дня ей удавалось обдумывать построение сюжета, в голове всплывали диалоги. Сев за стол, Настя обычно сразу печатала, почти не тратя время на размышления, кроме того, она теперь научилась работать быстро и уже не искала подолгу на клавиатуре букву «щ».

К телефону подошел Кирилл и чуть испуганным голосом позвал Настю: «Тетя Настя, вас какой-то мужчина спрашивает». Настя глубоко вздохнула и взяла телефонную трубку из рук мальчика:

— Алло, я вас слушаю.

— Добрый вечер, Анастасия Григорьевна. — В первый момент голос в трубке показался ей незнакомым, и Настя насторожилась. — Вы меня не узнаете? Это Поплавский.