Зеркало в руках - Николай Петри

Хай Рэ проводил его задумчивым взглядом.

Льдинка напоминала его собственную жизнь. Так же как этот небольшой кусочек замёрзшей воды, минуту назад спаянный с большой льдиной, он — Хай Рэ — долгие годы провёл среди соплеменников, ни на минуту не оставаясь в одиночестве. И так же как обломанная льдинка, сейчас он всё дальше и дальше уходит от общего Дома, бывшего когда-то и его единственным Домом…

Тряхнув головой, чтобы отогнать наваждение тяжёлых мыслей, Хай Рэ, выбирая не намоченные водой и лишь слегка припорошенные снегом валуны, осторожно перешёл неширокую речушку. При этом он с улыбкой поймал себя на мысли, что продолжает по-прежнему заботиться о собственном здоровье, забывая о том, куда несут его ноги, и зачем он перешёл реку, имевшую у соплеменников собственное и довольно печальное название — По-Гост.

Оказавшись на другом берегу, Хай Рэ, не оглядываясь, пошёл вдоль невысокого обрыва, выбирая место, где можно углубиться в лес. Снег повалил огромными хлопьями. Медленные, тягучие воды реки стали похожи на густое варево, булькающее в чудовищном, растянутом на многие километры котле.

Найдя место, где весенние или дождевые потоки промыли огромную брешь в песчано-каменистом склоне, Хай Рэ поднялся к лесу. Идти стало легче — ногам больше не мешали обледенелые камни, да и промёрзшие до дна лужицы встречались редко. Здесь было тише. Спокойнее.

Вглядевшись вдаль, Хай Рэ ничего, кроме снежной мути, не увидел. Синеватые горы, все эти дни служившие ему отличным ориентиром, теперь оказались сокрыты за снежной пеленой.

Пройдя несколько километров краем леса и поняв, что снег прерывать своего падения-шелеста не собирается, Хай Рэ решил остановиться на ночёвку. До заповедной рощи оставался, пожалуй, полноценный дневной переход, а заблудиться в незнакомом лесу ничего не стоило.

Выбрав место метрах в двухстах от реки, Хай Рэ снял котомку. Открыл один из многочисленных накладных карманов, достал из него небольшой топорик с прямым лезвием и свалил пару сухостоин. Разрубив их на несколько частей, костром сложил брёвна в трёх метрах от огромной раскидистой ели, чьи нижние ветви могли на сегодняшнюю ночь стать его временным пристанищем. Из комля сухих лесин устроил широкую лавку, положив её под навесом еловых ветвей. Нашёл берёзку, надрал с её ствола надтреснутого корья и только после этого подошёл к котомке, одиноко притулившейся у разрубленных лесин.

Огонёк, вторую неделю живущий в огневице, съев почти все горюнцы, рубиновыми угольками попыхивал в конусном углублении. Хай Рэ скороговоркой прочитал слова приветствия перед тем, как пересадить огонь из тёплой огневицы под сень промороженных лесин. Берёзового корья было много, ветер дул несильно и через пару минут проснувшийся огонь уже лизал древесину, выдавливая из неё капли-слезинки.

Хай Рэ с грустью посмотрел на осиротевшую без огневицы котомку, размышляя, надо ли затевать возню с кипячением воды или стоит провести сегодняшний вечер в спокойной задумчивости. После недолгих размышлений решил нарубить немного дров и этим ограничиться.

Снег почти прекратился. В лесу стало ещё тише, словно любой звук проникал в мир сквозь плотную пуховую завесу. Изрубленные лесины Хай Рэ бросил у костра, а сам, накидав лапника на два лежащих рядом комля, с удовольствием прилёг на пахнущие смолой ветви.

Костёр разгорался. Высохшая древесина источала в сторону Хай Рэ волны сухого горячего воздуха. Попытавшись перевернуться лицом к огню, Хай Рэ вновь почувствовал режущую боль в левой стороне груди и в тревоге замер. С широко раскрытыми глазами полежал несколько минут, прислушиваясь к затихающей боли. Держа правую руку вытянутой в направлении костра, чтобы уловить момент, когда придёт время подбросить в огонь валежник, он закрыл глаза.

Лодка воспоминаний без всплесков, без покачиваний стремительно понесла его по многоводной реке памяти…

Когда Хай Рэ лишь начинал свою жизнь и мама называла его ласково — Хаю, в общем Доме соплеменники жили по-другому. Тогда и людей было намного больше, и жили они веселее, чем теперь, потому что для всех без исключения была круглосуточно открыта Комната радости — место в их общем Доме, где хранились самые сказочные и самые невероятные вещи. Теперь, по прошествии стольких лет, Хай Рэ сомневается: а была ли Комната на самом деле? Не приснилось ли она ему?..

Вот уже больше восьми рук зим никто в их общем Доме не переступал порога Комнаты радости. Но не потому, что не было желающих — были (сказки о далёком прошлом обладают притягательной силой не только для детей). Причина крылась в другом: теперь никто не знает, где именно находится эта Комната. Её закрыли сразу же после тех страшных событий, от которых у Хай Рэ осталось тягостное воспоминание надрывного материнского плача и многодневного траура всех обитателей Дома.

В среде соплеменников ходили противоречивые слухи о страшной болезни, неожиданно вырвавшейся из случайно разбитого сосуда. На юного Хая таинственные недомолвки старейших жителей Дома произвели сильное впечатление, и он поклялся самому себе во что бы то ни стало отыскать заповедную Комнату.

Став взрослым, Хай Рэ неоднократно пытался выяснить, что же на самом деле произошло, но ни один из старожилов не захотел открыть давным-давно похороненный секрет. Это только подогревало не угасавший с годами интерес. Быть может, именно наивное детское желание узнать страшную тайну Дома, заставило Хай Рэ — когда пришло его время выбирать линию жизни — отдать предпочтение нелёгкому ремеслу видеца.

Он учился прилежно, радуя наставников и сильно постаревшую мать (своего отца Хай Рэ не помнил: немало секретов хранит громада общего Дома). Когда Хай Рэ под вой урагана встретил свою пятую руку лет, искусство видеца, наконец-то, ему помогло — он нашёл следы Комнаты радости. Почему следы? Да потому что те, кто когда-то решил раз и навсегда похоронить даже саму память о запретной Комнате, сделали для этого всё возможное. Они прорубили множество фальшивых ходов, сделали несколько ниш, имитирующих Комнату, даже поместили в них массу различных вещей из того времени. Но Хай Рэ знал — ни один из предметов не был создан в том мире; все они были изготовлены последними мастерами в самом Доме. (Мало кто сейчас помнит, что мастеров звали весьма забавно — юви-вилиры.)

Хай Рэ облазил все пять ответвлений, тщательно исследуя каждый найденный предмет. О своей находке он тогда никому не сообщил, потому что память о великом горе ещё жила в сердцах многих и многих соплеменников. Даже матери Хай Рэ ничего не сказал, потому что несчастье коснулось и её — обоих братьев и сестру молодого видеца унесла безжалостная болезнь…