Белый воин - Алексей Осадчук

Сверху, почти рядом с ним, в обнимку упали два огромных тела. Это Берд не удержался на мостках и свалился увлекаемый тарком. Они долго катались по земле, рыча и воя, пока младший сын Медведя не успокоил своего врага, вонзив тому огромный охотничий нож глотку. На Берда было страшно смотреть. Кровь стекала с его лица, его бок был разорван страшными когтями твари, а левая рука повисла как плеть, видимо сломавшись при падении. Но все эти страшные раны не помешали ему сцепиться с ещё одной тварью. Тарк рвал своими лапищами могучую грудь Берна, а тот в свою очередь наносил страшные удары ножом в бок врага. Через мгновение они оба затихли, добряк Берд Твердый Лоб больше не поднялся. Он лежал на поверженном враге, крепко сжимая рукоять ножа. Теперь на стене осталось только три защитника.

Они уже не могли сдерживать напор ревущих тарков. Всё новые и новые твари перебирались через, оказавшуюся такой маленькой, стену. Спрыгнувшие с мостков тарки разбредались по селищу, ища новые жертвы. Вокруг всё ревело, выло и кричало. Звуки боя казалось, сейчас разорвут голову на части.

Унай вдруг отчетливо услышал крик ужаса из-за его дома. Не помня себя, он помчался в ту сторону, на бегу, подобрав тяжелый для его руки гарпун. Ещё несколько шагов и он будет возле дома. Не смотря под ноги Унай налетел на что-то мягкое и большое, лежащее на земле в тени. Поднявшись, он пригляделся и увидел тело мертвого тарка, из которого торчало несколько стрел. Крик вдруг повторился, перебиваемый торжествующим рычанием.

Словно на крыльях Унай перелетел двор перед их домом и забежал на задний, как раз в тот момент, когда тарк загнавший в угол его сестру и мать поднимал для удара свою тяжелую узловатую дубину. Что придало силы его броску? Унай не знал. В тот момент он вообще ничего не знал. Он видел цель, а в руке – ощущал шершавое древко костяного гарпуна. Бросая своё страшное оружие, Унай чувствовал, как остро заболели его жилы, как в плече будто загорелся костёр боли, как мышцы спины вот-вот порвутся, будто куски ткани. Он вложил в этот бросок всю свою боль и обиду, весь свой страх и испуг. Костяное жало с крюком на конце вонзилось в спину не видящего мальчишки тарка. Сильным ударом чудовище отбросило на несколько шагов в сторону. Гарпун не задев костяного нароста на спине твари вошел тому под лопатку и видимо пробил на сквозь сердце. Зверь еще сделал несколько конвульсивных движений и затих, испустив дух. Но этого Унаю показалось мало, он накинулся на труп тарка и стал методично бить того в грудь и шею своим острым кроксом.

В чувство привела острая боль, растёкшаяся по спине, правой руке и плече. Всё-таки он сорвал себе что-то. А также плачущая у него над головой сестра. Унай замутнённым взглядом обвёл их задний дворик и вдруг наткнулся на неподвижно лежащую мать. Её грудь вся была в крови, а красивые глаза в свете окна смотрели куда-то высоко в небо…

-Что с мамой? – прохрипел он.

-Она…Она умерла, защищая меня, – Лайна тоже вся была в крови. Она всё плакала и плакала, никак не могла успокоиться. Боль, страшная тоскливая боль растеклась по груди мальчика. Он не успел! Не успел! Всего лишь немного не хватило, чтобы прийти вовремя. На глазах навернулись слёзы. Он, опираясь левой рукой на клинок, стал подниматься.

-Куда ты? – всхлипнула сестра.

-Там нужна помощь, – Унай кивнул в сторону, где шумел бой. И я иду туда. А ты должна спрятаться у нас в подполе. Поняла? Там тебя никто не найдёт. Беги! Скорее!

-А как же мама!? – жалобно спросила девушка.

-Мама… – поперхнулся словами Унай. Мама побудет пока здесь. Беги же!

Он кое-как затолкал в дом слабо упирающуюся сестру. Та, несмотря на то, что была старше на несколько лет, беспрекословно слушалась своего маленького брата, который только что на её глазах убил огромного тарка. Спустив сестру в погреб и наказав ей сидеть тихо, мальчик пошел в сторону криков и рёва.

Каждый неосторожный шаг отдавал болью во всем теле. Рука моментально распухла, как и плечо, но он твердо сжимал клинок в левой руке.

Во дворе перед домом никого не было. Унай морщась от боли пересёк двор и пригнувшись выглянул из-за забора. Находясь в тени, он мог видеть то, что происходило на освещенной площади перед жертвенником.

Столы были перевёрнуты вместе с едой и питьём, втоптанным в землю. Сильно воняло палёным мясом. Туша кабанчика, предназначенная для праздника, уже мало, чем отличалась по цвету от углей, на которых её жарили.

Кричали и рычали где-то среди домов. Бойня устроенная тарками развернулась теперь у каждого в доме, куда естественно разбежались беззащитные дети и женщины.

Обернувшись на стену, Унай никого не увидел. Видно пока он спасал сестру, поток нападавших иссяк и они разбежались в поисках жертв по селищу. Осторожно, чтобы не потревожить плечо, мальчик вышел из своего укрытия и медленно побрёл в сторону, где были слышны крики.

На площади он наткнулся на трупы женщин, детей и тарков, истыканных стрелами. В безобразных кровавых ошметках он узнал жену Парта и её дочерей, чуть поодаль сжимая маленький лук, лежал вниз лицом Хаген, сын Лотама, предупредивший все селище об опасности. Под ним растекалась небольшая лужа крови. Унай подошел к малышу в надежде, что тот может оказаться только раненным. Перевернув мальчика на спину Унай даже отшатнулся…

Со слезами на глазах, сжимая в кулаке рукоять крокса, он шел дальше на уже утихающий шум схватки. Шумели за большим домом Седого. Подойдя поближе к тому месту, Унай облегченно вздохнул. На крыше ближайшего сарая сидели близнецы Хаки и Бьярн, методично посылая стрелы внутрь двора из своих маленьких охотничьих луков, из которых они, кстати, с одного выстрела сбивали лорри с дерева.[12]

-Что там? – крикнул Унай близнецам. Но те то ли не услышали его, то ли просто в порыве боя проигнорировали вопрос. Несколько шагов и он сам всё увидит…

Зрелище, представшее его глазам, уже мало потрясло, насмотревшегося на кровь Уная. Посреди двора старейшины развернулось настоящее побоище. Видимо люди, не так как подумал Унай вначале, не разбежались по своим домам. Седой всё-таки смог собрать всех и организованно отступить в свой двор. Здесь кучка мальчишек и женщин встретила стрелами тарков последовавших за ними. Об этом говорило много трупов тарков со стрелами в их телах.

Взрослые женщины и Седой выставив вперёд рогатины и гарпуны приняли волну тварей на себя, а тем временем малышня, благо, постоянно тренировавшаяся под присмотром Юркого или Угря ежедневно в стрельбе из лука, засыпали тарков стрелами. Трупы несчастных женщин и не выпустившего из рук рогатины Нобли Седого лежали посреди двора вперемешку с насаженными на их копья и гарпуны телами тарков.