Звездный путь (сборник). Том 4 - Джеймс Блиш

— Прекрасно. Вы знаете, что делать.

Уильямс снова заговорил из громкоговорителя:

— Приготовьтесь к невесомости и маневрам.

Ракетный двигатель отключился, как всегда резко и внезапно. Корабль развернулся вокруг своей оси, и врач, вместе с помощниками Бронсона, начал прикреплять замки с проводами к телу ящера.

— Давайте смелее, — сипло говорил Серессор. — У меня такая толстая чешуя, что вряд ли вы мне сделаете больно.

Затем наступила очередь Мэйхью, которому на голову одели металлический обруч, подсоединенный к приборам. Телепат был бледен, и казалось, испуган. Гримс восхищался им. Как любой пилот, он за свою жизнь наслушался немало историй о том, что бывает с людьми, затянутыми в поле неисправной системы Мансхенна. И хотя в данном случае процесс должен был быть контролируемым, это все-таки была неисправность. Телепат, когда ему объяснили ситуацию, вызвался помочь добровольно. Гримс хотел представить его к медали после возвращения, и надеялся, что награда не будет посмертной.

Корабль опять начал разворачиваться, затем вращение прекратилось, и он вдруг сильно вздрогнул, а через несколько секунд вздрогнул еще раз. Попадание? Нет, решил Гримс, это Картер посылает снаряды навстречу ракетам. Но раз он перешел на огонь снарядами, значит, времени до появления врага осталось совсем мало.

Из динамика прозвучал голос Уильямса:

— Шеф, курс на Лорн взят!

— Переключить систему Мансхенна на управление из контрольной рубки, — приказал Гримс.

Доктор и младшие инженеры уже выходили из отсека, не скрывая своей торопливости. Бронсон за пультом управления спешил что-то доделать. Его густо заросшее бородой лицо было обеспокоенным.

— Поторапливайтесь, командир, — сказал Гримс.

— Не нравится мне это, — проворчал в ответ инженер. — Это система межзвездной навигации, а не машина времени.

Корабль еще раз сильно вздрогнул, затем еще и еще…

Бронсон наконец закончил и быстро вышел. Гримс обернулся к Серессору, который выглядел так, будто запутался в сетях огромного паука.

— Это рискованно, — сказал Гримс.

— Я знаю. Если я… во что-нибудь перетрансформируюсь, то для меня это будет дополнительный опыт.

Вряд ли приятный, подумал Гримс, и взглянул на Мэйхью. Телепат стал еще бледнее, и когда он сглатывал слюну, его кадык нервно двигался. Но как мог этот… этот нечеловеческий философ быть столь уверенным в правильности своего вмешательства в совершенно чужие ему механизмы? Конечно, он читал книги (а может, его другое “Я” в другой Вселенной читало привезенные Гримсом книги), и он знал теорию и практику действия системы Мансхенна, но разве могли эти скудные сведения заменить их постоянный опыт общения с системой?

— Удачи вам, — сказал Гримс им обоим и вышел из отсека, тщательно закрыв за собой дверь.

Он услышал звук гироскопов, и было в этом звуке что-то неправильное.

И затем черный густой сон поглотил его.

Глава XX

Говорят, что утопающий видит всю свою жизнь с начала до конца за несколько секунд перед тем, как навеки погрузиться в пучину.

То же самое было и с Гримсом — но в обратном направлении. Перед ним предстала длинная череда успехов и неудач, истинной и ненастоящей любви, компромиссов и отказов, людей, которых было неприятно вспоминать, и с некоторыми хотелось встретиться еще… Но все это было нереально, неестественно, как отдаленные чужие воспоминания… и поэтому он сразу же пришел в себя, как только гироскопы закончили обратную прецессию времени.

Корабль прибыл.

Но куда? И в какое время?

Вперед в пространстве и назад во времени — таков был принцип работы системы Мансхенна. Но еще никто никогда не пытался добровольно включить полный назад во времени.

Что случилось с подключенными к системе управления регуляторами — регуляторами из плоти и крови, человеком-телепатом и ящероподобным философом, которые решили своим интуитивным чувствованием изменить точнейшие математические расчеты, управлявшие системой?

Что с регуляторами? Не сломались ли они от напряжения?

И что с ним самим, Гримсом? И с Соней?

Пока что он чувствовал себя самим собой. Его воспоминания остались нетронутыми. Он не превратился в ребенка или безбородого юнца (проведя рукой по подбородку, он в этом убедился). Он не превратился в парящий в невесомости комочек протоплазмы.

И он открыл дверь. Серессор был на прежнем месте, все так же опутанный разноцветными проводами. Но его чешуя сверкала, как новая, а с блестевших глаз исчезла пленка.

— Человек Гримс, нам удалось задуманное! — сказал он. Его голос по-молодому каркал, а не хрипел и сипел, как раньше.

— Нам удалось! — подтвердил Мэйхью странно высоким голосом. Он выглядел как-то… меньше. Нет, не меньше, он просто был моложе, много моложе.

— Это было нелегко, — продолжил он. — Это было очень нелегко — остановить возвратное движение биологического времени. Серессор и я были прямо посреди поля, поэтому нас и затронуло. Но все остальные не должны были измениться. Ваша длинная седая борода, командор, по-прежнему при вас.

“У меня никогда не было длинной седой бороды”, — запаниковав, подумал Гримс. Он стал ощупывать свою бороду, выдирать и разглядывать волоски из нее.

Мэйхью и Серессор засмеялись.

— Ладно, — недовольно сказал Гримс. — Как-нибудь и я вас разыграю, Мэйхью. Но что же нам теперь делать?

— Ждать, — ответил тот. — Оставаться здесь и ждать, пока появится “Запад”.

“Запад”, — думал Гримс. “Джолли Суэгмон”, “Танцующая Матильда”… Это были названия времен начала заселения Приграничных Планет. Эти грузовые корабли обслуживали Западную Линию еще тогда, когда Приграничные Планеты были едва заселены и входили в состав Федерации, когда у них не было еще собственного Флота.

“Запад”… как помнил Гримс из истории, это был корабль, доставивший на Лорн первую партию посевного зерна. И во Вселенной, где Гримс со своими товарищами были чужаками, должно было произойти то же самое. Ведь развитие двух миров шло параллельно. “Запад”… Серессор тоже знал его историю. И Мудрейший устроил эту встречу, чтобы Гримс смог выполнить работу, которую в его Вселенной выполняли ловушки и отрава, кошки и терьеры…

— Я уже слышу их, — тихо бормотал Мэйхью. — Они приближаются. Люди обеспокоены. Они хотят прибыть в порт раньше, чем корабль будет полностью захвачен мутантами…

— В этом мире, — сказал Серессор, — корабль разбился в горах при приземлении. Но многие из крыс выжили. Но тебе пора в контрольную рубку, человек Гримс. Делай то, что ты должен сделать.

В контрольной рубке все было спокойно. Многие еще не оправились от периода дезориентации во времени, сквозь который всем пришлось пройти. Гримс подошел к Уильямсу, сгорбившемуся в своем кресле второго пилота.

— Как дела, командир? — спросил он мягко.

— Я готов, — ответил исполнительный офицер, очнувшись.

Затем командор присел возле своей жены. Она выглядела бледной и подавленной. Взглянув на него, она слегка улыбнулась и сказала:

— Ты не изменился, Джон. Я рада этому. Я слишком много вспомнила, даже то, что должна была забыть. И хоть это все в прошлом, это было слишком… тяжело. Я рада, что ты здесь, рядом, и что это именно ты, а не какой-нибудь… молокосос.

— Я тоже был бы не прочь кое о чем забыть, — ответил он.

Он взглянул на офицеров за своими постами — радар, артиллерия, радиосвязь. Он посмотрел на солнце Лорна, которое выглядело сквозь поляризованное стекло как круглое пятнышко. Он посмотрел на висевшую с противоположной стороны вытянутую линзу Галактики. Здесь, на самом краю Вселенной, за несколько десятков лет ничего не могло измениться. В этом небе нельзя было встретить указаний на время, в котором они находились. Даже если бы они проникли на тысячу лет вперед или назад, они застали бы все ту же картину…

— Есть контакт, — объявил офицер радарных установок.

Командор вывел изображение радара на свой монитор и увидел светлую точку у самого края экрана.

Оператор радиосвязи уже говорил в свой микрофон:

— “Корсар” “Западу”. “Корсар” “Западу”. Вы слышите меня? Прием.

Ответил голос уставшего человека; человека, жившего последние дни в чрезвычайном напряжении:

— Я слышу вас, кто бы вы ни были. Как там ваше имя, я не понял…

— “Корсар”. “Корсар” вызывает “Запад”. Прием.

— Впервые слышу. Что это за название? — затем послышался другой голос, сказавший:

— “Корсар”? Мне это не нравится, капитан. Возможно, это пираты…

— Пираты? — ответил первый. — Здесь, на самом краю Галактики? Чем они здесь могут поживиться? — Пауза. — Даже если они пираты, добро пожаловать на борт нашего чертова парохода.