Печать скорби - Александр Бушков

Проглотив пилюлю, Сварог откинулся на спинку стула (слава богу, хоть посадили не на прикрученный к полу табурет), закрыл глаза. Он вдруг подумал о том, что хрен с ними, с подавленной волей и развязавшимся языком, лишь бы голова перестала разламываться. А то совершенно невозможно сосредоточиться ни на чем. И еще неизвестно, сумеет ли он в таком состоянии вспомнить и воспроизвести хоть какое-нибудь завалящее заклинание…

А очухался Сварог в «уазике», скованный наручниками и этими же наручниками пристегнутый к какой-то скобе – видимо, чтобы не свалился на пол от дорожной болтанки. Очухавшись, понял, насколько же ему плохо. Кузов «уазика» хранил запахи предыдущих «счастливцев», побывавших здесь до Сварога, и сии благоухания улучшению самочувствия отнюдь не способствовали. Что-то затевать в подобном состоянии было крайне неразумно, надо было хоть немного прийти в себя, а то свалишься в обморок в самый неподходящий момент и этим добьешься только того, что контроль за тобой усилят.

Потом его вывели из машины, повели через какой-то двор, провели в какую-то дверь, потом была лестница, истертая тысячами тысяч подошв. Крутить головой, вглядываться пристально и запечатлевать в мозгу детали обстановки не было никакой возможности – так было плохо. Он воспринимал окружающее, сам себе напоминая рыбу, вынужденную созерцать мир сквозь грязные стекла мутного аквариума.

Потом он очутился на стуле в этом насквозь казенном кабинете. Сперва здесь еще крутился какой-то тип с оттопыривающейся подмышкой, но он быстро куда-то делся. Может, рыжая ему мигнула, чтобы вышел?

– Потерпите, подействует самое большее минут через пять, – услышал он голос рыжеволосой. – Я пока кое-что заполню…

Сварог открыл глаза. Женщина что-то писала на вынутом из бумажной коричневой папки листе стандартного размера. Почувствовав его взгляд, оторвала глаза от бумаг, подняла голову.

– Да, забыла представиться. Моя фамилия Шевчук, зовут Дарья Андреевна. Не слышали о такой?

Глава вторая

КАК ДОПРАШИВАЮТ ПРИШЕЛЬЦЕВ

Отпустило. Никак не позже, чем через пять минут, так что не обманула рыжеволосая. Головная боль и головокружение прошли, осталась разве что легкая слабость и нытье в затылке. Действительно, стоящие пилюли. К тому же вроде бы и без подлой начинки – по крайней мере прямо сейчас, прямо немедленно Сварога не тянуло выворачиваться наизнанку в чистосердечнейших признаниях. И не было тревожных показаний от индикатора ядов… Зато захотелось чего-нибудь съесть, неплохо было бы и чего-нибудь выпить, а также закурить… словом, Сварог слегка ожил.

– А как насчет сигареты для арестанта? – громко сказал он. – Хотя… неправильно выразился, слово «арестант» – это не ко мне. Просто очень хотелось бы знать, что я, английский подданный, тут делаю? По какому праву, так сказать. И вообще. И где, черт побери, консул? Может быть, консул ждет за дверью?

– Ого, какие речи! Подействовало, значит! – сказала рыжеволосая, вставая из-за стола. – Сигарету – это пожалуйста. Можно сказать, положено и законно.

Она наполовину выбила сигарету из пачки, протянула пачку Сварогу, дала уцепиться зубами за фильтр, поднесла прикурить – поухаживала, одним словом. Задымила и сама. Протянув руку, взяла со стола пепельницу. Осталась стоять, привалившись к столу. На менте женского пола были узкие джинсы, что позволяло вволю любоваться бесспорной стройностью ее ножек. А плотно облегающий свитер позволял оценить и прочие достоинства фигуры. Крепкой, спортивной фигуры, надо признать. «Годочков-то ей, конечно, уже не двадцать и даже не тридцать, – подумал окончательно излечившийся от головной боли Сварог, – достаточно посмотреть на шею и руки. Однако только эти части тела, пожалуй, и выдают истинный возраст, а так и не догадаешься…»

– Давайте с вами поговорим, – сказал она. – То есть проведем разговор служебного характера – а иной вряд ли возможен в этих стенах, – но неофициальный, без протокола. И давайте сразу договоримся, что вы не станете требовать адвоката, английского консула и рассказывать мне про права человека. Если вы именно это и собираетесь делать… – она пожала плечами. – Ваше право. Только придется нашу беседу отложить. И боюсь, надолго отложить. Вы должно быть в курсе, какое у нас сейчас горячее времечко…

Она сделала небольшую паузу, похоже, ожидая какой-то реакции на свои слова. Сварог никак не отреагировал, ибо о том, что тут происходит «горячего», не имел совершенно ни малейшего понятия.

– И продолжения разговора, уж не посетуйте, вам придется дождаться в наших, – рыжеволосая хмыкнула, – пятизвездочных люксах с изумительными решетчатыми видами из окон.

– Поговорить, оно, конечно, можно. Даже и без адвоката. И – черт с ним – пусть даже без осмотра у врача. Ну уж тогда и без этого железа на запястьях, – Сварог повернулся боком на стуле, показывая скованные за спиной руки. – А то уж больно неправильно получается. Вины за мной нет, никаких гнусных злодеяний я не совершал, зато получил ущерб здоровью и, сидя в этих кандалах, продолжаю получать психологическую травму. И, к слову сказать, совершить что-либо противоправное я никак и не мог – прибыл в ваш гостеприимный город практически только что, еще и оглядеться-то толком не успел…

– Как у нас говорят, дурное дело – нехитрое. И в пять минут можно уложиться, чего уж говорить про только что прибывшего… Как-нибудь, даст бог, за рюмкой хорошего коньяка я вам расскажу множество забавных случаев из своей практики на тему: «Ах, как же мало времени занимает преступление!» Значит, наручники, говорите, вам мешают морально расслабиться и предаться чистосердечным откровениям?

– Да уж не помогают, это точно, – тяжко вздохнул Сварог.

– А хулиганить не станете? – с усмешкой спросила рыжая. – Бросаться на меня с криками: «Волки позорные, убью бля, нах!» – не будете? Я ж не знаю, как у вас в заграницах принято вести себя на допросах…

– Мне поклясться? Какие ваши клиенты обычно дают клятвы – «век воли не видать» или «божусь за пидараса»?

– Ого! Поражаюсь информированности рядового заграничного обывателя.

Шевчук забрала у Сварога искуренную до фильтра сигарету, загасила ее в пепельнице, загасила свою сигарету, поставила пепельницу на стол рядом с телефоном, обошла стул, на котором сидел Сварог, и расстегнула ему наручники. Помахивая «браслетами», вернулась за стол.

– Ну что, начнем разговор?

– Начинайте, – сказал Сварог, растирая запястья.

– Значит, вы у нас… – из большого бумажного пакета рыжеволосая достала прямоугольных очертаний предмет в пупырчатой кожаной обложке, в котором Сварог признал «свой» заграничный паспорт. – Чарльз Беркли? Гражданин Великобритании?