Почему я не люблю дождь - Андрей Петерсон

Подоспевшее подкрепление на мелочи размениваться не стало, и тут же с ходу ломанулось к церковнице, окружив ее мельтешащим и жутко воющим кольцом. То ли сомборы сами по себе такие умные были, что сразу разобрались, что тут к чему, и кто тут главный, то ли хилависта ими как-то управлял, и решил подруге своей жизнь облегчить, но как бы то ни было, а главного и самого страшного противника они отвлекли и ненадолго заняли…

Ил Шарре, тем временем, не только успел выбраться из-под груды обломков, куда его откинул удар интессы, но и стремительно к ней приближался, раскручивая перед собой широкий меч…

Богомол тоже не спал. Отскочив от своей хозяйки, – благо сомборы на него внимания совсем не обращали, – он уже заложил новый болт и теперь поднимал свою игрушку для очередного выстрела. А учитывая, что поле защитное Осси больше не прикрывало, то выстрел этот вполне мог оказаться последним, и судьбу боя решить окончательно. Причем, не тем совершенно образом, который леди Кай устроил бы…

Вдова хлестала своим кнутом направо и налево. Только клочья от сомбор летели. Каждый такой удар сопровождался диким, раздирающим душу визгом, и новый лоскут тьмы отделялся от зазеркального призрака, и кружась, словно осенний лист, опускался на пол.

Сомборам досталось крепко. Они еще держались, и продолжали нападать, но многие уже истекали кровью, на свой собственный, конечно, манер – роняя на изумительной красоты паркет, крупные дымные капли. Дым этот вел себя ровно как кровь и как любая другая жидкость – так же точно расплескивался при ударе и растекался в стороны, при этом, правда, начисто выжигая драгоценную древесную породу, так что церковница теперь находилась посреди небольшого и абсолютно черного круга. Но и ей, правда, тоже досталось немало…

Арбалет Богомола уже смотрел в лицо леди Кай, и оставалось искупителю лишь чуть надавить спусковой крючок, но не успел… Ни сам он, ни даже Осси не ожидали, что хилависта в их спор-дуэль вдруг вмешается. Да и он, похоже, еще мгновение назад ни о чем таком героическом тоже не помышлял. А тут вдруг потянуло.

Прямо с места, без разминки и разгону он рванул в сторону двери, сходу развив совершенно сумасшедшую скорость. Осси даже и не думала, что он на такую прыть способен. А он, промчавшись мимо опрокинутого кресла, вильнул в сторону, скользнул вверх по накренившемуся обломку стола, и разогнавшись по нему как по трамплину, пролетел с десяток ардов по воздуху, после чего со всей дури влепился прямо в морду не ожидавшего ничего подобного стрелка. Ну, а когда на вас валится склизкий зеркальный шар с глазами, да еще к тому же и с перезревший арбуз величиной, тут уж не до прицельной стрельбы становится…

«Слева!» – Истошный выкрик Ходы, отдавшийся в голове резкой болью, прервал наблюдение за начавшейся в противоположенном конце зала возней и вернул Осси к действительности, которая в этот момент почти на девяносто процентов состояла из нависшего над ней Ила Шарре с занесенным над головой мечом.

Резко уйдя в сторону, Осси в последний момент выбросила перед собой Гаситель и с трудом, но отбила нацеленный в голову жестокий удар. Столкновение двух мечей отозвалось в руке тупой болью, такой сильной, что пальцы чуть не разжались. Еще немного и меч бы выронила.

Чудом удержала.

Да непросто удержала, а еще и ударила. Закусив губу. Сбоку по ребрам. Но не сильным удар получился, хоть и неожиданным, а потому здоровяк легко его парировал и тут же контратаковал, метя в плечо.

Уходя от описывающего широкую дугу клинка, Осси оступилась, споткнувшись об осколок разбитого на куски стола, и на миг утратила равновесие. Собственно, это ее и спасло. Останься она на месте, развалил бы ее детина пополам. Уж чего-чего, а силищи у него хватало. Да и ловкости тоже…

А на другом конце зала сомборы рвали серую вдову. Хоть и меньше их стало – проредил-таки дымный хлыст эту жутко воющую карусель, и уже двух или трех в клочья разнес, но оставшиеся продолжали кружить вокруг, нимало о своей судьбе не заботясь, и при каждом удобном случае пытаясь дотянуться до своего противника длинными острыми когтями.

Щит, прикрывающий церковницу был уже изрядно потрепан. Он еще держался, вспыхивая каждый раз, когда его касалась призрачная тень, но защитить свою хозяйку сразу от всех разящих с разных сторон ударов уже не мог. Серое платье ее было порвано в нескольких местах и подкрашено кровью, на щеке красовался приличных размеров кровоподтек, лоб пересекала глубокая царапина, а почти безупречная прическа превратилась в спутанные пакли, торчащие во все стороны. И все же она побеждала.

Одна против десятка разъяренных голодных тварей, она умудрилась не только выстоять в этой неравной схватке, но и существенно уменьшить их поголовье. Одна за другой выходили из боя сомборы, зависая в стороне и понемногу осыпаясь на пол мутными рваными клочьями. Все чаще шипел вспарывающий воздух хлыст, и все меньше их оставалось…

А в двух шагах от них бился в судорогах опрокинутый навзничь Богомол. Страшный удар разогнавшегося хилависты сшиб его с ног, и, отлетев в сторону, он довольно ощутимо приложился головой об стену. Да так неудачно, что белый свет в его глазах померк, сменившись абсолютно непроницаемой тьмой, обернувшейся вдруг немыслимым холодом.

– Пробуждение, – тихо буркнул откатившийся в сторону хилависта.

Почти сразу воздух вокруг Богомола сгустился, стал плотным и вязким, обволакивая тело, будто мерзлая, обращающаяся в лед вода. Каждый новый вдох давался ему все труднее – через неимоверное усилие и через боль. Руки и ноги начали самопроизвольно сгибаться в суставах, сотрясая тело в жутких конвульсиях, а пальцы принялись скрести пол, обламывая ногти и срывая кожу. Голова несчастного моталась из стороны в сторону, то и дело сильно ударяясь о косяк, но он, похоже, этого не чувствовал. Дико и совершенно бесцельно вращающиеся глаза вылезали из орбит, а на губах начала выступать кровавая пена.

– Голод, – прошептал хилависта, и толстые мясистые губы его сложились в жуткую отвратительную улыбку. Так и замер он, глядя, как корчится в муках распростертое на полу тело стрелка…

С трудом удержав равновесие, Осси отступила на шаг, а потом еще на один, разрывая дистанцию, и собираясь для новой атаки.

«Хорошо, хоть чернявого уже нет, а то совсем бы туго пришлось», – мелькнула в голове идиотская мысль. Мелькнула и тут же пропала, уступив место вбитым за долгие годы тренировок рефлексам.

Удар. Блок… Удар. Уход… Еще удар. Еще блок…

Клинки звенели, сталкиваясь с невероятной силой. Здоровяк наседал, возвышаясь над девушкой, как гора над муравьем, осыпая ее градом следующих один за другим ударов. А каждый такой удар, принятый на меч, докатывался до пальцев, сжимающих рукоять, резкой болью. Рука, выдержавшая очередную стремительную атаку, ныла, а пальцы немели.