Поздние ленинградцы. От застоя до перестройки - Лев Яковлевич Лурье

ценностей на 1 миллион 20 тысяч 18 рублей 88 копеек. Последнее время нигде не работал. Единственное место работы – туалетчик в пивном баре».

Михаил Дахья: «Познакомились с югославами и стали делать им заказ. Ширпотреб. Лишь бы было красиво. Сделки увеличивались. Кончилось тем, что на границе задержали. Часы из Гонконга, женские и мужские. Всего более чем на миллион рублей».

Советские люди уверены, что государственная граница на замке, мимо бдительных таможенников никто ничего провести не может. И вдруг обнаружилось: всё не так. В 1987 году документальный фильм о Дахье воспринимался как сенсация. В часы его показа оживленные городские улицы пустели

Андрей Константинов: «Ничего подобного никто раньше не видел. Чтобы вот так вот подолгу, сидел такой хмырь, в белых, тренировочных штанах. В навороченных кроссовках дорогих. Курил красные „Мальборо” и спокойно совершенно рассказывал о том, что тут творится. Это вот „не кто-то кое-где у нас порой. А вот, вот оно, как оказывается, да? Народ просто впадал в шок».

Лариса Торчинская: «Сам факт того, что на протяжении почти нескольких месяцев это судебное следствие снималось, то есть снималось кино в горсуде, сам по себе этот факт придавал невероятное напряжение и придавал какую-то значимость делу, которой оно, вообще говоря, и не заслуживало».

На все свидетельства о комфорте и бытовых достижениях западного мира пропагандисты советского строя отвечают по Маяковскому: «У советских собственная гордость, на буржуев смотрим свысока». Однако гордые советские граждане почему-то хотят приобрести именно буржуйскую одежду и предметы ширпотреба. На фоне советской продукции они кажутся удивительно красивыми, удобными, вкусными.

Кирилл Набутов: «Я помню, что папа мой привез откуда-то из-за границы, такие часы, стальные, с металлическим браслетом, по-моему, японские. Как я понимаю сейчас, они были далеки от совершенства, но тогда все ходили смотреть. Ну потому что ничего не было, просто ничего не было».

Аркадий Крамарев: «Всем хотелось иметь иностранный пиджак. Иностранную рубаху. Иностранный проигрыватель. Иностранный плеер. Иностранный телевизор».

Кирилл Набутов: «В наше время, извините меня, девушки отдавались за пару джинсов иностранным студентам, и такое бывало».

Спрос рождает предложение. В стране появляется параллельная система торговли, которая нелегально обеспечивает советских граждан иностранными товарами. Людей, кто ими торгует, называют фарцовщиками.

Анатолий Кривенченко: «Если ты хотел джинсы купить, сигареты, ручки, часы, места все были известны».

Источник бизнеса фарцовщиков – покупка или обмен у иностранных туристов. С этого начинают свою карьеру и будущие подельники Дахьи. В Ленинграде туристов много, есть где развернуться.

Владимир Гореликов: «Проезжаешь мимо гостиницы, автобусы финские стоят, значит, можно спокойно подходить. Например, в гостинице „Дружба”, прийти к десяти часам, на крылечке всегда сидела куча туристов, с ними пообщаться, попрактиковаться в языке, ну и заодно задать вопрос, нет ли что-нибудь для продажи».

Аркадий Крамарев: «Любые запреты всегда порождают стремление их преодолеть. Хотя бы из спортивного чувства. У нас же есть теперь вот экстремалы. С мостов прыгают и так далее. И тогдашние экстремалы прыгали в номер к американцу. Опасность примерно такая же».

Обменивая валюту иностранным туристам, советское государство оценивало доллар в 64 копейки, но фактическая его цена была примерно три с половиной рубля. Иностранцы это прекрасно понимали и не рвались менять деньги по официальному курсу. Сразу же по приезде в страну им на помощь приходили фарцовщики, или валютчики.

Однако уже в 1961 году статья 88, по которой наказывались подобные правонарушения, стала расстрельной. Даже скупка валюты не в крупных размерах предусматривала длительные сроки.

Анатолий Кривенченко: «Моему приятелю случайно попал один доллар. Фарцовщиком не был, просто случай подвернулся, думал, заработает на нем три рубля. Так вот он этот доллар съел на глазах у оперативника, только бы у них не было данных о валюте, а так уж абсолютно точно выгнали бы из института, может быть, и посадили бы даже. Тогда обладание этой зеленой бумажкой было преступлением. И что самое главное, это казалось абсолютно правильным».

Для упорядочения валютного обращения в Москве, Ленинграде, столицах союзных республик и крупных областных центрах в 1964 году создается специальная сеть магазинов «Березка», где иностранным туристам и работающим за границей советским гражданам предлагается набор разнообразных товаров, которые невозможно увидеть в обычных «рублевых» магазинах. В официальных документах их называют «товары повышенного спроса». В эту категорию попадает аудио- и видеооборудование, иностранная одежда, виски, фрукты, даже дефицитные издания российских поэтов начала века. За посетителями «Березок» очень бдительно следят.

Эдуард Хиль: «В магазинах типа „Березки” не было советских людей, их туда не пускали. Так, на всякий случай. Прихожу в „Березку”, а там стоит человек, узнал меня, говорит: „А у вас есть валюта?” (То есть туда просто не войдешь.) Я: „Есть”. Достаю доллар, показываю. „А, ну проходи, только ты на доллар ничего не купишь”. Я говорю: „Ну, у меня больше”. – „Ну, проходи”. И вот я впервые тогда купил какой-то там отрез, материал для костюма, чтобы сшить. Я никогда не покупал готовый, потому что считал, что для сцены нужен костюм, чтобы шил хороший портной. И тут, когда я покупал, подошел человек, говорит: „А у вас разрешение на ввоз валюты есть?”»

Но вместо того, чтобы упорядочить процесс валютного обращения, магазины «Березка» становятся важнейшими центрами валютных махинаций. На валюту в «Березке» можно было приобрести товар, а потом с огромной выгодой сбыть его зажиточным советским гражданам. Если человек демонстрировал вещь и при этом причмокивал – из «Березки», это являлось гарантией высшего качества. У теневых дельцов были сотни способов обойти официальный контроль.

Владимир Гореликов: «В том случае, когда не было возможности через знакомых, можно всегда было послать негра, того же самого иностранца… А в студенческих общежитиях очень много иностранцев в то время, и найти в кого-то особого труда не представляло, и он за небольшое вознаграждение с удовольствие это всегда исполнял».

Кирилл Набутов: «Приехал один знакомый иностранец, и мы выпивали у меня дома. И было там шесть человек моих друзей, каждый из которых рассказал, по очереди приходя, одну и ту же фишку: „О, Жан-Франсуа, слушай, ты понимаешь, какая штука, я тут недавно иду по Невскому – 50 долларов лежит. Представляешь, одной бумажкой. Ты не мог бы мне пойти купить там мартини, чинзано?” Через час приходит пара друзей, которые говорят: „А мы только что сотню баксов нашли, как раз месяц назад”».

Бизнес с «Березками» стал началом делового пути Михаила Дахьи. Молодой человек из приличной семьи поступил в Кораблестроительный институт, однако закончить его не сумел, так как предпочел учебе валютные операции. На суде Дахья вспоминал