Периферийная империя: циклы русской истории - Борис Кагарлицкий

В миросистеме успех одних стран традиционно предопределял неудачу других. В то время как капитализм переживал очередную «реконструкцию», Петербургской империи приходилось вести все более ожесточенную конкуренцию со странами, находившимися в несравненно более выгодном положении. Одновременно с Россией в период модернизации вступили Германия и Соединенные Штаты. Обе страны переживали и политическое преобразование. Германия объединилась в империю, а Соединенные Штаты в ходе ожесточенной гражданской войны преодолели разделение на Север и Юг.

Преимущество Соединенных Штатов и Германии над Россией состояло в том, что, будучи относительно отсталыми странами, они все же изначально принадлежали к «центру» капиталистической миросистемы. Торжество Севера над Югом в Америке было не просто победой промышленно развитой части страны над аграрной, но и победой «центра» над «периферией». Южные штаты были обречены на войну не только потому, что их рабовладельческая система была несовместима с либеральными установлениями Севера, но и потому, что, будучи периферийным обществом, были гораздо более привязаны к мировому рынку сырья, нежели к американскому внутреннему рынку. Сырье и рабочая сила Юга нужны были Северу для собственного развития. Южанам повезло. Проиграв войну, они оказались интегрированы в «центр» капиталистической миросистемы (чему местная элита изо всех сил сопротивлялась).

Точно так же объединение позволило Германии преодолеть разрыв между более развитыми и относительно отсталыми частями страны, организовать единый рынок труда, общую систему образования и транспортную сеть.

Наконец, Япония, интегрировавшаяся в миросистему примерно в этот же период, не была связана грузом прошлого. Она вошла в капиталистический мир, не будучи его периферией, вошла в тот самый момент, когда для нее возникли наиболее благоприятные условия – японский капитал не только не обслуживал процесс накопления на Западе, но напротив, воспользовался тем, что европейская колониальная и торговая экспансия открыла для иностранного проникновения рынки стран Дальнего Востока.

Таким образом, модернизация Германии и Соединенных Штатов представляла собой «втягивание» в центр периферийных регионов, оказавшихся в одном с ним политическом пространстве, а модернизация Японии оказалась уникальным случаем прорыва в миросистему «извне». Напротив, Россия вся была страной периферийной, хотя и достаточно развитой. А потому ее попытки «догнать» Запад не выходили за рамки общих правил игры, продиктованных миросистемой.

Глава XII РАСЦВЕТ РУССКОГО КАПИТАЛИЗМА: ОТ ВИТТЕ К СТОЛЫПИНУ

В то время как участие в мировой хлебной торговле разоряло деревню, в 80-е годы XIX века оно оставалось важнейшим источником средств для индустриализации. Капитализм, по выражению Лященко, пережил кризис 80-х «ценою разорения мелкого товаропроизводителя» [545].

К началу следующего десятилетия эти усилия уже начинали давать плоды. Рост городов вел к развитию внутреннего рынка, в том числе и для отечественного сельского хозяйства. По мере того, как Россия преодолевает последствия крымского поражения, более протекционистской становится ее таможенная политика. Отечественная промышленность начинает выходить из застоя.

1894 год был низшей точкой хлебных цен на внутреннем и мировом рынке. Затем начинается устойчивый рост. Приток капитала в сельское хозяйство делает производство при определенных условиях коммерчески прибыльным. Пшеница теснит рожь. Экспорт зерна почти удвоился. В 1900-1914 годах вывезли зерна на 7,3 млрд. рублей, тогда как за предшествующие тридцать лет всего на 8,6 млрд. [546].

По мнению Лященко, поток золота, обеспеченный России хлебным экспортом на рубеже XIX и XX веков, был сопоставим с экспортными доходами, которые в Америке создали «предпосылки блестящего развития капиталистической промышленности». Почему же, спрашивает исследователь, ничего подобного не произошло в России? Причина – в тех «отсталых социально-экономических условиях, с которым этот золотой поток у нас встретился» [547]. Между тем сами эти «отсталые социально-экономические условия» развились в России не без влияния мирового рынка и сложившегося международного разделения труда. Как мы увидим далее, вступление страны в индустриальную эру отнюдь не означало преодоления «отсталости». В известном смысле «золотой поток» не только стимулировал «прогрессивное развитие», как считали и либеральные, и марксистские экономисты того времени, но, напротив, укреплял «отсталые отношения», на которые они столь же единодушно сетовали.

Доходы от зерновой торговли создавали возможность для роста инвестиций в промышленность, подталкивая индустриальный рост, но были недостаточными для того, чтобы этот рост поддерживать. Вслед за «хлебными» доходами в Россию пошли инвестиции с Запада. Промышленный подъем 90-х годов сопровождался, по словам Покровского, «завоеванием России иностранным капиталом» [548].

В 1856-1887 годах в России было открыто 15 иностранных компаний (с общим капиталом в 71,1 млн. рублей), а в 1888-1894 годах – уже 22 компании с капиталом в 62,9 млн. рублей. В 1895-1902 годах число компаний достигает 90, а основной капитал – 253 млн. рублей [549]. Быстрее всего западный капитал занимает господствующие позиции в банковском деле. Растущая российская промышленность испытывает острый недостаток кредита. Уже современники замечали, что запоздалая индустриализация создавала диспропорцию между уровнем развития производства и состоянием банковского дела. На Западе, писал марксистский исследователь 20-х годов XX века С. Ронин, накопление капиталов «шло в ногу с развитием промышленности и ростом ее потребности в кредите». В России, напротив, индустриализация, востребованная новым международным разделением труда, опередила накопление местного капитала. В итоге, русская промышленность быстрыми темпами своего роста оказалась обязана «в огромной степени иностранному капиталу» [550].

Проблема, с которой столкнулась Россия в 1890-х годах, воспроизводилась многократно в странах «периферии», вставших на путь индустриализации. Создание современной промышленности требовало сразу высокого уровня накопления, тогда как «естественное» развитие капитализма предполагало постепенное «созревание» финансового сектора, поэтапного перераспределения ресурсов – как это происходило на Западе. Страны «периферии», собственными ресурсами финансировавшие накопление в «центре», неожиданно обнаруживают нехватку денег. Положительного торгового баланса оказывается недостаточно для решения проблемы. Чем быстрее растет промышленность, тем острее она ощущает дефицит капиталовложений. Отчасти проблема решается за счет государственных инвестиций. Отсюда огромное значение, которое имел казенный сектор в экономике царской России конца XIX и начала XX века. Неудивительно, что Государственный Банк в России не только был создан раньше, чем в большинстве европейских стран (за исключением Швеции), но и превратился к началу нового столетия в одного из ведущих инвесторов страны. Консервативный экономист H.H. Шипов поэтично рассуждал в те годы, что если «все денежные капиталы» страны, «созданные упорным народным трудом в поте лица своего», составляют кровь экономики, то Государственный Банк является «сердцем, которое разносит все эти денежные богатства по всей Матушке-России» [551].

В этом плане петербургская империя предвосхищала тенденции развития, типичные для многих «периферийных» стран XX века, пытавшихся совмещать формирование буржуазных хозяйственных отношений с активной ролью государства, нередко выступающего мотором, движущей силой и главным агентом развития. Однако государственных средств заведомо не хватало. С другой стороны, даже если правительственные чиновники (вопреки либеральным мифам более позднего времени) порой оказывались довольно эффективными администраторами, они редко выступали в роли новаторов [Исследователь государственного хозяйства царской России В.В. Красавин приводит целый ряд примеров неэффективного хозяйствования частных хозяев, особенно на приватизированных предприятиях, что резко контрастирует с ответственным подходом чиновников. Министр государственных имуществ М.Н.Островский после поездки на Урал в 1885 году докладывал Александру III о бедственном положении приватизированных промыслов, где «дела ведутся хищнически, в ущерб будущности дела» [552] Подробный анализ доклада Островского дан в статье В.В. Красавина «Эволюция государственного хозяйства Российской империи в эпоху капитализма», которая, к сожалению, на момент издания данной книги еще не была опубликована]. Напротив, иностранные компании не только вкладывали в страну необходимые капиталы, но зачастую приносили и новые технологии, без которых невозможно было представить себе модернизацию хозяйства.