Игра - Виктория Анкай

могла отвести от него глаза, неосознанно почти желая того, чтобы он всё-таки повернулся…

Я прекрасно видела, что девчонке страшно. Наверное, так, как никогда в жизни. Она храбрится, но тонкие пальцы, пытающиеся самостоятельно расстегнуть молнию на брюках, трясутся крупной дрожью, губы искусаны до кроваво-алого цвета, она замирает на доли секунды каждый раз, когда Тёмка хоть немного шевельнётся…

Почему-то время тянулась бесконечно медленно, хотя где-то на границе сознания я понимала, что прошло не больше нескольких секунд. Мне казалось, что я уже приняла всё происходящее, что не чувствую ничего, когда Катя наконец справилась с ширинкой и подняла на Артема полные наигранного обожания глаза. Даже когда её губы изогнулись в мимолётной чувственной улыбке, прежде чем обхватить губами член, я могла смотреть на это лишь с лёгким пренебрежительным недоумением, старательно рисуя на лице маску невозмутимости.

Но когда обтянутая чёрной перчаткой мужская ладонь уверенно легла на растрёпанную женскую макушку, а длинные пальцы машинально зарылись во влажные светлые волосы, я не смогла сдержать судорожный всхлип, чувствуя, как неконтролируемо дрожат губы и будто от холода стучат зубы… Слишком знакомый жест. Я миллион раз ощущала его на себе, но никогда не задумываясь о том, как это выглядит со стороны…

В висках, в ушах, где-то в горле отдавался оглушающим ритмом сумасшедший пульс, глаза выжигала соль кипевших слёз, кофта прилипла к спине, и каждая песчинка болотной грязи ощущалась так, будто кожа сдирается до крови от этих царапин…

Они красивые. Оба… Я никогда не смогла бы так смотреться рядом с ним…

Чёрт, сколько их было? Вот таких Катерин, Маш, Лен… И все они, наверное, являли собой такой же идеальный образец женской молодости и красоты… В отличие от мужчин, с которыми делила постель я — за них даже стыдно сейчас почему-то. И перед ними самими тоже… Это такую, как Катя, можно вспоминать всю жизнь, а я…

Слеза наконец покатилась по щеке, я и закусила губу так, что по языку растёкся привкус крови. Именно в этот момент Артём повернул голову…

Почему-то оказалась не готова. Вспыхнула, лишаясь способности мысли и чувствовать…

Он смотрел не просто в мою сторону, он смотрел в упор на меня. Прямым открытым взглядом, в котором мне почему-то показался вопрос… Много вопросов… По-прежнему ни похоти, ни желания, лишь в глубине зрачков холодная безжалостная ярость и ожидание… Чего? Моей реакции?! Мне всё равно…

Ценой неимоверных усилий не отвела взгляд. Попыталась даже усмехнуться, но не уверена, что получилось…

Мне действительно всё равно. Мы в разводе, он может трахаться с кем хочет, я прекрасно помню об этом. Я даже ненавидеть его не могу за то, что сейчас происходит…

Всего мгновение, и он снова опустил взгляд на Катю, когда она старательно и весьма умело перешла в режим горлового минета, неосознанно скручивая ладошкой ткань и задирая выше край тёмной Тёмкиной футболки, обнажая плоский мужской живот с сужающейся дорожкой чёрных волос. Живот, на котором я так часто засыпала в своё время, который вдавливался в меня в кровати, с которого стекали бисеринки пота после долгого неидеального секса…

Пальцы, застрявшие в спутанных женских волосах, сжались сильнее, и я скорее почувствовала, чем поняла по лицу Тёмки, что ему больше не до меня…

Вытерла слёзы со щёк рукавом грязной кофты, глядя на то, как Артём отстраняется, наклоняется к Кате и что-то тихо говорит ей…

Не смогла расслышать что, хотя безумно хотелось. Неожиданно осознала тот факт, что в холле уже не так тихо, как было несколько минут назад…

Катя только улыбнулась в ответ, вытирая рот тыльной стороной ладони. Нет, не просто улыбнулась, а подарила улыбку императрицы. Ему одному… Такую, что даже у меня засосало под ложечкой и стянуло низ живота…

С трудом сглотнула слюну, глядя, как девчонка наклоняется, быстро, но аккуратно расстилает перед собой валяющееся на полу полотенце, забирает из протянутой Тёмкиной руки презерватив, сама быстро и умело раскатывает его по влажному от её слюны члену… Вашу мать, даже я так ловко не умею! Выдохнула, наблюдая за тем, как Катя поворачивается спиной к Артёму, устраиваясь на четвереньках, и по-кошачьи изящно выгибается всем телом…

Он в свою очередь быстро поправил мешающий автомат на плече, опускаясь на одно колено. Небрежно провёл пальцами между девичьих бёдер, и я непроизвольно вздрогнула, почти физически ощутив это прикосновение… Катя с шумным вздохом прикрыла глаза, и Артём с насмешливым изумлением поднял бровь, игриво вытирая о её поясницу затянутую в перчатку ладонь, на которой блестела вполне натуральная влага… Толкнулся вперёд, крепко хватаясь за округлые женские бёдра, податливо задрожавшие в его руках…

Я отвела взгляд. Наверное, мне хотелось быть сейчас на месте этой молодой красивой сучки. До дрожи хотелось, до скрежета зубов, до истеричного отчаяния. Не просто на её месте, а в её совершенном теле, которым можно гордиться… Именно сейчас, именно с ним, чтобы запомнил не её, а меня…

Снова бросила взгляд на этих двоих… В глаза словно песок насыпали, и никакие слёзы не могли вымыть его оттуда. Но это не мешало видеть…

Сейчас на лице Артёма проступало то самое знакомое выражение, когда приближается момент разрядки…

— Ин…

Резко оглянулась на сидевшую рядом Олю, теребившую рукав моей кофты. Почему-то на мгновение невольно задалась вопросом о том, за что конкретно её любит муж… Полноватая, неуклюжая, лицо милое, но не сказать, что сильно уж красивое… Точно не такое, как у Кати… Но ведь любит же, по её словам. Или это наивный самообман, и нравиться могут только вот такие вот совершенные Катерины?

Чёрт. Тряхнула головой, отгоняя глупые мысли, выдавила вопросительную улыбку…

Оля глазами показала на холл, и я машинально обвела взглядом помещение.

Дверь на улицу оказалась открыта. Костю с Максом неторопливо уводили двое охотников, при этом все четверо с нескрываемым любопытством смотрели на трахающуюся пару, явно медля и желая увидеть продолжение. Руслан сидел на корточках у стены, тяжело дыша и не спуская глаз с Кати. К Маше подошёл Сергей, потянул за руку, заставляя девушку подняться на ноги. Отвёл в сторону, что-то тихо с улыбкой шепча ей на ухо и при этом обнимая за талию так, что не оставалось ни малейших сомнений в том, чего он от неё хочет. И, судя по всему, раскрасневшаяся Машка была только рада ответить на его грубоватую ласку прямо здесь же, в углу этого же самого холла…

— Может, попробуем уйти? — в тихом шёпоте Ольги слышался взволнованный страх.

Я подняла глаза на оставшуюся приоткрытой дверь — всего каких-то десять-пятнадцать метров…

Грустно