Останки Фоландии в мирах человека-обычного (СИ) - Элеонор Бирке

— А тот шебрак-флакон, что Фирлингтон дал Кирку? Может с его помощью поискать эту Пэнто?

К разговору все же подключилась Виола:

— Разве поиски виновника помогут решить нашу проблему? — тихо произнесла она.

— Вы правы, — ответил Рэмон. Он встал и медленно прошелся по сфере. Не больше десяти шагов, и он стоял за спиной Кирилла, который полностью отдался управлению нисту-рум. — Поиски виновного нам точно не помогут. Знаешь, Генри, я в целом не уверен в принципах работы флакона. Как Фирлингтон смог сделать предмет мечты для поиска Пэнто? Он не помнит, как она выглядела, никогда не видел эту самую Пэнто… В том, что она существует, судя по его рассказу, у него тоже нет уверенности. Кроме того, если шебрак работает так, как говорит фоландец, боюсь с его помощью мы можем и убить кого-то.

— Я все понял, — сказал Генри. — Искать Пэнто не имеет смысла. К тому же будь она в наших рядах, то самая первая постарается исправить ситуацию. Но кто знает, способна ли Пэнто все это исправить?.. — Генри взглянул на Виолу. На его бледном лице горели щеки. Виола понятия не имела, о чем тот думает, но глядя ему в глаза, она ловила в них проблески догадок. Но Генри лишь спросил: — Виола, Магдалену вылечить возможно?

— Мы попробуем, — ответила она. — Я постараюсь.

Рэмон молчал, а мужчины, Кирилл и Генри, вернулись к обсуждениям возможностей. Они размышляли вслух и про себя. Виола смотрела на них, вспоминая, какими они были: друзья со школьных лет, и теперь их дружеские узы ничуть не ослабли. Эти двое были, как братья. Оба аккуратны в одежде и в своих делах. Выглаженные брюки и просто-таки режущая глаз свежесть рубашек: у Генри — в светлых тонах, у Кирилла — в темных. Даже их манеры и жесты имели определенную схожесть. Одновременно совершенно разные характеры, однако оба непрестанно развивали свои мозги: изучали, экспериментировали — держали себя в интеллектуальном тонусе. Видимо их долгая дружба, частые совместные путешествия и многолетнее соседство перемешали их привычки и черты.

Фирлингтонский шебрак, найденный в горе, сейчас был при Виоле. Она ощущала его пульсацию, постоянно прикладывая ладонь к карману, спрятанному в длинной юбке, где тот лежал. Он дрожал, вибрировал без остановки. Непрерывно работал в Воллдриме и на Изнанке. Но вдруг она поняла — он молчит. Давно ли?

Виола вытащила серо-голубой камень. Зеленые прожилки, испещряющие его, стали коричневыми. Камень выглядел, как самый обычный, что россыпями выкидывает на пляж возмущенное море.

— Он не работает! Посмотрите! Рэмон!

Зеландериец подошел к Виоле и взял шебрак в руку.

— Что произошло?

— А можно взглянуть? — включился Генри Смолг. Ему передали шебрак. — Что-то знакомое… — он долго рассматривал предмет мечты и наконец его осенило: — Ну, конечно! Я вспомнил! Я уже видел нечто подобное. На фестивале в Зеландере, лет пять назад. Некто… Потомок профессора Кустанса… Кутова… Не помню… В общем этот Холт или Уолт. Он утверждал, что с помощью такого шебрака можно попасть в потерянный мир Фоландии.

— В Фоландию? — уточнила Виола. Известие поразило ее, впрочем, удивились и остальные.

— Совершено точно! — ответил Генри, а Рэмон кивнул ему, предлагая Генри рассказывать дальше. Генри отдал Рэмону шебрак и продолжил: — Так вот, этот Холт-Уолт искал на фестивале людей, которые согласились бы испытать шебрак в своих мирах. Вроде камень ищет возможные проходы. Тонкие или концентрированные места пространства, сквозь которые можно попасть в другие измерения и даже в иные катализаторы, в данном случае в утерянную Фоландию. Принцип их действия он не объяснял, да и сам возможно не вполне понимал его. Холт раздал с десяток таких штуковин, если не больше, на том фестивале. Он был уверен, что предмет среагирует на Фоландию. Его предок и учитель, в общем профессор некоего университета… Впрочем, Холт всучил мне книгу, написанную этим профессором… — Генри провел ладонью по лицу и поднял указательный палец вверх. Щелкнув пальцами, он сказал: — О! Кутсон! Я вспомнил! Да, точно, профессор Кутсон и его многотомники о Фоландии… Правда я видел лишь одну книгу… Но это неважно! В общем, камень я конечно же не взял — не хватало еще опыты проводить на Земле! Печальные мечты бывают разрушительны, но подкрепленные шебраками, тем паче! В книге были теории, в основном бездоказательные. Я ее читал, но честно забросил. Этот Кутсон был фанатиком, он грезил Кругом Купола и утверждал будто Купол, в который исходят величайшие из когда-либо живших мечтателей, — это один из этажей Фоландии. В книге Кутсон упоминал, что занимается созданием необходимого для поисков Фоландии (или Круга Купола) артефакта. «Купольный камень». Да, так он называл этот шебрак. Вы не хуже меня знаете, что поиски Фоландии признаны законом Зеландера абсурдом, подобные дела не поощряются. Холта предупредили, и он не задержался на фестивале. Больше я его не видел, о нем не говорили более.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Внимательно выслушав Генри, Виола поделилась соображениями:

— Видимо шебрак все-таки работает, но как? В Воллдриме он реагировал на что-то, на Изнанке тоже. Он чувствовал частичку Фоландии, и потому была пульсация? Здесь видимо ничего нет, он уснул… Кирилл, скажи где мы сейчас? Я вижу мы не самым коротким путем летим — под нами вода!

— Между «быстро прилететь» и «возможностью дольше использовать сферу» я выбрал последнее.

— О чем ты, Кирилл? — спросил Хванч.

— Над водяной гладью сфера в пять раз медленнее разряжается.

— Кирилл, так где мы конкретно находимся? — вспылила Виола. — Не отвлекайся!

— Греция…

— Так это же приличный крюк! — возмутилась Виола.

— Я просчитал маршруты, и именно этот вариант мне показался оптимальным.

Мечтательница махнула рукой и отвернулась, а Генри сказал:

— Если верить россказням последователей Кутсона, в Воллдриме и на Изнанке есть что-то фоландское. Может какие-то предметы древнего мира, а может люди? Или шебрак светился из-за самого Фирлингтона?..

— Сразу в двух мирах?!

— Да, тут нестыковка…

Виола заключила:

— В общем, шебрак работает и тут, и там. Пока совершенно не понятно принесет ли нам понимание принципов его работы хоть какую-то пользу. Как одну из теорий будем держать в уме, но пока она не может быть основной.

Рэмон молчал. Он рассматривал камень. В его голове, как обычно, шел незаурядный мыслительный процесс. Вдруг он тихо сказал:

— Стоп!

Кирилл не сразу понял, что «стоп» адресовали ему.

— Останови! Надо немого вернуться.

— Нам надо в прибрежные воды Порту… — начала было Виола.

— Он вспыхнул и погас, — пояснил Рэмон. Виола сразу умолкла.

Камень начинал еле заметно светиться по мере движения в обратном направлении, но вот уже он разгорался, зеленый свет становился интенсивнее.

— Он светится. Не так ярко, как в Воллдриме, но… Здесь что-то есть. Мы где?

— Близ Крита, — пояснил Кирилл Беккет.

— Критское море… точнее пролив Касос… — согласился Генри Смолг. Он уже изучал карту, которую всего несколько секунд назад быстрой мечтой скопировал с экранов, висевших перед глазами у Кирилла.

— Здесь точно что-то есть, — сказал Рэмон.

Камень опять погас.

Трое мечтателей обступили карту.

Кирилл сбавил скорость. Около получаса понадобилось им, чтобы обшарить пролив Касос, и вскоре стало ясно, что на востоке к северу и к югу от греческого Крита каменный шебрак включался. Камень чувствовал нечто в голубых водах. Огромные скальные плиты и каменный бисер на дне, плавниковая живность — местное море позволяло разглядеть дно невероятно четко, и даже на большой глубине. Однако даже намека на что-то фоландское оно не показало.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Виола пальцем разрезала пространство над головой и вытащила невесть откуда тетрадь Карла. Обычное дело — во многих мечтательных мирах носить предметы в пространстве, соотнесенном с тем, в котором ты находишься. В целом с помощью соотнесенного пространства и работал мини-орей, позволяющий творить мечты в малошебных мирах. Как удобно передвигаться на большие расстояния, но не тащить вещи с собой! Они всегда рядом — руку протяни и возьми. Одна проблема — если забыть о вещице, она канет в небытие, сохранится в вечности, обреченная никогда не найтись. Сфера нисту-рум позволяла так мечтать. Она была пластичней прежнего Воллдрима, но не так непредсказуема нынешнего. Даже Хванч, который не участвовал в дискуссии, но наблюдал за всеми, не нуждался в фоулке хоть и находился в сфере, дарующей мечты.