Верь мне - Елена Тодорова

Машталер, едва мы оказываемся на нижнем этаже, неосмотрительно выплескивает в пылающее внутри меня пламя мощнейшее горючее.

– Что это за, мать твою, выходки? Как это понимать?! Ты приводишь на свадьбу свою бывшую подстилку и у всех на глазах танцуешь с ней?!

Бросаюсь к нему с такой яростью, что будь между нами стена, пробил бы ее насквозь. Стискиваю ладонями шею. Большим пальцем правой руки жму на кадык, намереваясь проломить ему трахею.

Отец вцепляется, обхватывая вокруг торса. Пытается оттащить. Тщетно. Только концентрацию сбивает. Продолжаю давить Машталера, пока на палубе не появляются Бойка с Чарой. Они меня и скручивают. Ненадолго. Пока в сознание не возвращается ясность. Двинув плечами, освобождаюсь из захвата, но к долбаному тестю с отцом больше не подхожу.

– Договор касался брака, – давлю я с приглушенной яростью. – Хранить верность я никому не обещал. Говорю об этом не в первый, но, сука, в последний раз. Чтобы впредь ни один из вас не вздумал меня отчитывать. Контракты подписаны с обеих сторон. Если вы забыли условия, напоминаю: главный здесь я. Позиция старшего больше не сработает. Не стоит делать мне нервы. Держите свои гоноры и таланты в зонах вашей личной ответственности.

Реакции не дожидаюсь. Их свирепое молчание меня вполне устраивает. Разворачиваюсь и вполне спокойно ухожу на палубу. Сую в рот сигарету, чиркаю зажигалкой и неторопливо подкуриваю, когда рядом оказываются парни.

– Не слишком агрессивно ты попер? – выдает обеспокоенно Чарушин.

– Я этого дня только ради этого и ждал, – выплевываю я после первой затяжки.

– Не залупятся? – подбивает Бойка.

Я ухмыляюсь и делаю новую тягу. Выдыхая никотин, ловлю у Фильфиневича похожую усмешку. Он и Тоха знают немного больше остальных. Так что разделяем проклятое торжество.

– А если да, то что? – выдаю лениво. Стряхнув пепел, с кайфом затягиваюсь. И направляя взгляд на огни мерцающего вдалеке города, тихо поясняю: – У них не осталось рычагов влияния. Все, что они могут сделать – грохнуть меня. Но, учитывая все эти гребаные аудиты и продажу акций, которые я успел провернуть, последствия проверки в прокуратуре отца и десятки зависших юридических вопросов, а также мое завещание, о котором два отца заботливо осведомлены, сейчас – это выстрел не просто себе же в ногу, прямо в лоб.

– Ты таки их обставил, – выдыхает Бойка с некоторым шоком.

Смотрю на него, ухмыляюсь шире и киваю.

– Ну, Прокурор! Ну еб твою мать! – восклицает Чара.

– Ты, блядь, реально без долбаных дипломов хитровыебаный мегамозг! – накидывает Филя.

Ржу, но торможу их.

– Тихо вы. Не по своей воле. Если бы не вся эта хрень с Соней… Никогда бы в это дерьмо не ввязался.

– Да это понятно… – начинает Чара и резко замолкает.

На палубу с подружками и матерью щемится Влада.

Не то чтобы меня волновал ее внешний вид, но не могу не отметить, что моя, блядь, новоиспеченная жена похожа на труп, которому кто-то не особо умело нанес последний боевой раскрас перед захоронением. Липкая помада остается на моей шее, едва Влада, пошатываясь, с глупым смешком совершает попытку обнять меня. Нет возможности прилюдно ее отпихнуть. Поэтому я сжимаю ее талию руками и отталкиваю лишь слегка, удерживая на оптимальном расстоянии.

Парни, неловко потоптавшись, покидают палубу.

– А-алекс… Что же это такое? Я хочу веселиться… Танцевать с тобой… Но меня качает и жутко тошнит, – ноет она, искажая голос до раздражающего меня детского лепета.

– Успеем, – отражаю сухо. – Сейчас тебе лучше пойти в каюту и прилечь. Отдохнешь, и все наверстаем.

– Думаешь?

– Уверен.

Киваю подружкам, чтобы забирали ее. И мысленно возвожу Шатохину благодарность за фокус с тошнотой. Не представляю, как бы выдержал, если бы пришлось отбывать с Владой всю эту пафосную свадебную программу.

Только они убираются, на палубе появляется Тоха.

– Порядок? – быстро спрашивает он.

Вижу, что взвинчен. Но меня интересует другое.

– С кем, мать твою, Соня?

– Собственно, с твоей матерью.

Такая вот игра слов. И меня она абсолютно не устраивает.

– Какого хрена, Тох? Ты забыл, что она тоже была замешена в том дерьме?!

– Ты же сам слышал, Полторацкий сказал, что сейчас ей можно доверять.

– Тоже мне гарант!

Рвусь обратно наверх, но Шатохин придерживает за руку.

– Сука, Сань, я понимаю твои опасения, но если договор с прокуратурой состоялся, есть смысл прекратить лишнюю паранойю. Мама Люда сядет, пусти ты только материалы в дело. И она это знает. Это ее выбор, сечешь? Тут интерес уже не на семью, только на тебя. Не тронет она больше твою Соньку, вангую. Бля, да зуб даю.

– Один раз слетали в Болгарию, а ты уже прям баба Ванга, я ебу!

Бросив это, ухожу. И в этот раз Тоха меня не тормозит. Но… Путь преграждает мать Влады.

– Как ты посмел приволочь на свадьбу моей дочери эту шваль?

Ответить ей не успеваю. Все внимание уходит в одном направлении ­– на палубу выскакивает какой-то черт в гидрокостюме и в странной маске, закрывающей все лицо и явно не предназначенной для дайвинга. Он несется прямо на нас. Инстинктивно дергаю тещу за руку, чтобы увести в сторону, но этот чувак целенаправленно следует за ней и засаживает ей в спину нож.

Сдавленный вскрик.

Жуткая растерянность в глазах – последнее, что я вижу на лице Машталер, прежде чем «маска» толкает ее за борт и бросается с ножом на меня.

Происходящее походит на чей-то бредовый сон. Никто из нас ни слова не говорит – ни я, ни «маска», ни Шатохин. Все действия сугубо на автомате. Нет ни секунды, чтобы подумать и выработать оптимальную тактику. Пока я выставляю предплечья, чтобы отразить удар, за первым всплеском воды слышится второй – Тоха ныряет за матерью Влады.

Со стороны левого коридора раздается шум шагов. Это отвлекает «маску» и позволяет мне выбить нож, который улетает за борт. Изучать траекторию некогда. Чувак удирает по правому коридору, и я, само собой, бросаюсь за ним. Добегаем до задней части яхты. Мне удается схватить эту тварь сзади. Но он оказывается полностью мокрым и каким-то нереально скользким. Падаем на плоском выступе, предназначенном для ныряния, на колени.

– Стой, сука… – рычу я.

Но, несмотря на все мои усилия, мужик изворачивается и сваливается в море. Я лишь зло бью ладонью по воде, когда рядом выплывает Тоха.

–