Колония - Андрей Ливадный

В эти секунды его кибернетическая система перебирала десятки способов взаимного обмена данными, неизбежно склоняясь к тому же выводу, что сделал Эргвин, — посредником между ними должна стать серебристая структура, которая уже однажды продемонстрировала свою адаптивность, внедрившись в аппаратное ядро андроида, без критического нарушения его основных функций.

Генри протянул руку, крепко сжал отрезок кабеля чуть выше контактов и точным, плавным движением ввёл его раздвоенный конец в самый центр серебристой паутины.

Келли невольно подался вперёд.

Он ждал чего-то необыкновенного, но не смог уловить никаких зримых свидетельств успеха либо провала попытки соединения…

Он лишь с необъяснимой внутренней дрожью отметил, что первый контакт между двумя чуждыми расами, скорее всего, осуществят машины. Взгляд Келли упал на рисунки, оставшиеся после попыток Багирова наладить взаимопонимание с древней механической формой, и только сейчас до него стала доходить вся значимость исторического момента.

Рука Инока коснулась плеча Марка.

— Отойдём, — предложил Багиров, указывая в сторону тёмной ниши, в глубине которой он обнаружил тандемную камеру. — Получится у них наладить связь или нет, я не знаю, но нам никто не мешает поговорить.

Спустя тридцать минут две гуманоидные машины по-прежнему стояли друг напротив друга, соединённые древним кабелем, не подавая никаких признаков функциональности…

Багиров и Келли за истёкшие полчаса вкратце поведали друг другу предысторию событий, каждый со своей точки зрения, и теперь с тревогой наблюдали за неподвижными механизмами.

— Думаю, произошёл сбой… — спустя несколько минут высказал своё мнение Марк. — Надо попробовать рассоединить их.

— Я бы не стал этого делать, — возразил Багиров. — Нужно ждать. Когда два компьютера обмениваются информацией, мы можем наблюдать этот процесс лишь в том случае, если заранее предусмотрели какие-то устройства индикации, — резонно заметил он.

— Хорошо… — Келли сел на выступ древнего механизма. — Наберёмся терпения. — Он покосился на Багирова и спросил, чтобы отвлечь свой разум от напряжённого ожидания: — Как вы считаете, Иннокентий Осипович, почему Майлер, готовя фальсификацию, не исследовал эти помещения?

— Я думаю, тут виноваты исполнители, ну и, конечно, склад мышления самого Майлера. Металлическая жила располагалась наверху, почти у кромки разлома. Её трудно было не заметить. А эти помещения не обнаружишь без специальной проникающей в глубь скальных пород аппаратуры. Да, по большому счёту, они и не интересовали фон Брауна. Его мысль наверняка зацепилась за факт неординарной находки, и он думал не о древней цивилизации, последыши которой однажды уже едва не уничтожили его отлаженный бизнес, а о том, как использовать найденный артефакт в своих целях. Мне не кажется, что после событий двадцатилетней давности фон Браун горел желанием совершать археологические открытия. Фрагмент искусственно созданного сплава, вкраплённый в скальную породу, устраивал его своей неоспоримой древностью, к тому же был абсолютно безвреден. Оставалось лишь включить в его состав разработанные в лабораториях корпорации чипы и правдоподобно преподнести находку азиатам, так, чтобы они поверили в её исключительную важность.

Келли угрюмо кивнул, соглашаясь с логикой Багирова.

Он вдруг подумал, что не в состоянии ненавидеть таких людей, как Майлер фон Браун, потому что абсолютно не понимает их.

Багиров не ошибся — неподвижность двух механизмов не означала, что попытка соединения провалилась. Байты информации перемещались через шунт в двух направлениях, но процесс протекал крайне медленно. Две кибернетические системы, найдя точку соприкосновения, формировали алгоритм передачи информационных пакетов, шаг за шагом выстраивая принципиально новую программную архитектуру.

Прошло более двух часов, прежде чем Генри осторожно извлёк контактный разъём из пронизанного серебристыми нитями аппаратного ядра своей системы.

Повернув голову, он посмотрел на двух измученных ожиданием людей и произнёс:

— Они называли свою планету «Селен».

— Вы смогли?! — встрепенулся Багиров. — Вам удалось обменяться информацией?!

— Мы выработали алгоритм обмена данными, — ответил андроид, устанавливая на место грудной кожух. — Теперь нет необходимости в прямом кабельном соединении, мы можем общаться через канал удалённого доступа.

— Кто он? Что ты узнал об этом существе?

— Его зовут Эргвин. Он заключённый.

— Преступник? — не поверил своим ушам Багиров.

— Это зависит от системы моральных ценностей и юридических норм, — ответил Генри. — Его преступление заключалось в том, что Эргвин боролся против так называемых «мнемоклонов» — машин с инсталлированной матрицей сознания живого существа.

— Что стало с его планетой? Пояс астероидов — это остатки Селена, верно?

— Да. Но он не был свидетелем катастрофы и не знает её причин. Сейчас мы попытаемся реанимировать часть аппаратуры этого зала, возможно, на информационных носителях сохранились требуемые данные.

— Мы должны выйти на связь с колонией! — выслушав его, категорично заявил Багиров. — Это открытие нельзя сохранять в тайне, о нём следует известить всех, чтобы никто уже не смог скрыть факты или превратно толковать их в корыстных целях.

Генри посмотрел на Эргвина, который отошёл в дальний конец зала и возился у стены с обрывками кабелей энергопитания.

— Всё не так просто, — произнёс андроид. — С одной стороны, цивилизация Селена абсолютно чужда нам, и технологии, которые можно восстановить, изучив аппаратуру данного зала, вполне способны привести к такому же расколу в земном обществе, как это уже однажды случилось с цивилизацией Эргвина. Но, с другой стороны, часть людей несёт в своём сознании отпечаток личности древних существ…

— Генри, ты говоришь загадками. Можешь выражаться конкретнее?

Андроид ответил не сразу: прежде чем вновь заработал его синтезатор речи, произошла задержка, пока блок логической обработки данных суммировал всю доступную ему информацию.

Присев, он указал на схемы, которые рисовали Инок и Эргвин.

— Нет никакого сомнения, что Марс и Луна являлись спутниками Селена. После катастрофы Марс занял современную орбиту, став самостоятельной планетой, а Луна была захвачена гравитационным полем Земли.

— Это потрясающе интересный научный факт, но какое отношение имеет он к вышесказанному?

— Самое непосредственное, — ответил андроид. — К моменту катастрофы Марс и Луна, которую они называли Новым Селеном, переживали процесс активной колонизации, причём Луну осваивали противники мнемоклонов. Они также грезили мечтой о бессмертии, но их не устраивало существование в механических оболочках, они крайне бережно относились к понятию «жизнь», но при этом понимали, что биологические существа невечны и полны недостатков. Эргвин недвусмысленно сообщил мне: та часть цивилизации Селена, которая осталась верна выработанной концепции, стремилась к проникновению в глубокий космос, колонизации новых миров с целью насаждения органических форм жизни в мёртвой, по его утверждению, Вселенной.