Совсем не Золушка!. Трилогия (СИ) - Валерия Панина

– Нужна разведка, Ваше Высочество. Оценить численность, вооружение, запасы. Походить в их стане, послушать, что говорят воины. Хорошо бы и пленного захватить.

– Согласен, Арден. Найди подходящего человека. Или оборотня.

– Пойду сам, Кирин.

– Арден, ты начальник моей личной стражи. Я не даю разрешения.

– Росинта заменит меня здесь. Кирин, я должен пойти сам. Кроме того, у меня больше шансов вернуться, чем...

– Чем у кого?

– ... чем не вернуться.

– Ладно, раз решил – иди. Я так понимаю, об этом знаем только мы двое?

– Еще жена. Ей скажу.

Рыся выслушала Ардена спокойно. Мало того, что не кричала, даже спокойно не возразила, не просила передумать. Заместитель не может обращаться к командиру с дурацкими неуставными просьбами. Вместо этого она отлучилась на час, рысью сбегав во дворец к принцессе Сарите, потом поколдовала в отведенной им комнатке и позвала туда мужа.

– Раздевайся давай, – деловито велела она оборотню, держа в руках довольно большую плошку с загадочной жижей и довольно большую малярную кисть. – Совсем раздевайся!

– Я тебя в человеческом облике покрашу, а то в зверином на тебя бочку басмы надо, а мы с Саритой и так все дворцовые запасы выгребли, – грунтуя мужа, сообщила она. Муж ежился от щекотки и посмеивался, пока дело не дошло до особо чувствительных мест. Тут оба на минутку задумались, не будет ли у него случайно аллергии и не лучше ли оставить этот участок, так сказать, в первозданном виде. Без смеха на недокрашенного оборотня смотреть было невозможно, поэтому Рыся особо тщательно приступила к последним деталям. Оба смеялись от души, а Рыська даже до слез.

Южная ночь покрывалом упала на город. Черный зверь, абсолютно неразличимый в темноте, неслышно поднялся на стену, прошел вдоль бойниц и спрыгнул с барбакана.

К рассвету Арден не вернулся.

Глава сороковая, все пошло не так.

Оборотень прошел сквозь вражеский лагерь как нож свозь масло. Хотя нет – как сталь режет шелковый платок. Это сравнение куда уместнее, когда речь идет о юге. За годы, прожитые в Крей-Тон, северянин юг так и не полюбил. Но прелесть южного взморья с его яркими красками, южные запахи, тягучие, обволакивающие, будоражащие, никого не оставили бы равнодушным, а Арден был вовсе не солдафоном. Сегодня же даже чужака коробило от того, что эту красоту осквернили. Чужие злые запахи отравили воздух. Пахло кострами, лошадьми, грязными вонючими телами. Оборотню привычно и даже приятно обонять кровь и смерть, но этот смрад заставлял зло скалиться, пока он, затаясь, слушал разговоры у костров или в палатках. Изредка в шуме лагеря слышался женский плач и крики, и его дергало от ярости, не имеющей покуда выхода.

Он дошел почти до ханского шатра в самом центре становища, залег в темноте, подальше от огня, по наитию ожидая чего-то, когда полог откинулся, и высокий массивный человек, кликнув сотника, пошел по лагерю. Арден, двинулся за ним на пружинящих лапах, припадая к земле. Предводитель обходил лагерь с той же целью, что лазутчик. Слушал, оценивал обстановку и настроение. Орда – как собачья свора. Будет подчиняться, пока чует хозяина. Нет – кинется и загрызет слабака, как подранка. Здесь палатки стояли теснее, народу было гуще. Арден отстал, выжидая. Хан с охраной миновал, наконец, толпу, выходя на периметр и намереваясь, видимо, проверить посты. Оборотень шел за ним по широкой дуге. Здесь чувствовался ветер, и легче было идти по следу. Надо было решиться и атаковать сейчас, другого случая могло и не быть. Арден принял решение, сжался пружиной, готовясь напасть. Порыв налетел, ударил в нос, заставляя мгновенно изменить решение. Он был не один. За этой жизнью он охотился не один, и другой охотник уже прыгнул.

Две тени-убийцы смертью метались в полной тишине. Люди падали с разорванным горлом, не успевая не только крикнуть – захрипеть. Хан единственный успел обнажить оружие, отпрыгнул в сторону, метнул кинжал. Он еще успел обрадоваться тому, что лезвие нашло и ужалило уязвимую плоть. Так и умер с торжествующей улыбкой. Но отделенная от тела голова уже не улыбалась, а скалилась. Арден припал к земле, хрипло дыша, вернулся в человеческий облик, метнулся в темноту. На утоптанной земле, поймав грудью кинжал, без движения лежал Веслав Гроден.

Еще ночью часовые на стенах заметили поднятую в лагере тревогу. Принц Кирин и стоящая за его плечом лейтенант Фаррел молча стояли, вслушиваясь и всматриваясь. Росинта не ушла и с рассветом, продолжая наблюдать. Хотелось прыгнуть со стены и бежать по остывающим следам, биться рядом с любимым, или мстить. Не прыгнула. Рычала на остальных оборотней, шляющихся к ней по очереди с предложениями типа: 'Давай метнусь, разузнаю, что там как'.

На закате вспыхнул под городом погребальный костер. Под догорающие угли вышел вперед новый вождь, вскинул руку, указывая на осажденный город. Жуткий низкий рев потряс небеса. За запертыми дверьми, закрытыми ставнями страх расползался до холодной кожи, до мурашек, сворачиваясь в груди у женщин обжигающе холодными тяжелыми змеями.

Командиру ночной портовой стражи доложили о подозрительном шуме. К плавучему доку кто-то плыл. Чуть слышные всплески затихли, и на причал выбрался совершенно голый мужчина. Встряхнулся, посмотрел в темноту.

– Гасыр, если ты меня пристрелишь, принц тебе не простит. Такие разведданные пропадут!

– ... ханом объявил себя родственник прежнего вождя. Это все изменило. Власть его шатка. Для упрочения положения ему нужна победа, крупная добыча. Но неудача при штурме – большой риск. Войско просто распадется на неуправляемые отряды, – Арден совершенно несвойственным ему жестом стукнул кулаком в раскрытую ладонь. – Возьми мы вчера его в плен! Все было бы по-другому!

– В нашем народе говорят: 'Не жалей о непролившейся туче. Только боги знают, пролился бы из нее дождь или низверглись камни', – принц от души стукнул кровника между лопаток. – Что ж, остается только ждать.

– Нет, мой государь! Это еще не все новости. Джелеби и лукум я приготовил напоследок.

Сутки назад.

Арден выдернул кинжал, с силой прижал ладонь к ране.

– Веслав! – позвал в самое ухо. – Слышишь меня? Надо уходить. Если не сможешь идти сам – обернись, иначе не дотащу.

Волк дернул ухом, поднялся на ноги. Лапы дрожали, будто оборотень поднимал спиной могильную плиту. Развернулся, побежал вперед, припадая к земле, сея в пыль рубиновые капли. Рысь бежала следом, слыша за спиной крики, однако погони не было. Через