По моим правилам (СИ) - Наталия Матвеева

Он с трудом вздохнул и снова посмотрел в ее глаза, наклонившись еще чуть ближе, возможно, даже неосознанно, поддавшись эмоции или инстинкту… Боже, Лив задыхалась от вулкана в своем животе, от биения сердца, оглушающего ее сильнее, чем писк монитора, от духоты в помещении… В ее голове отчаянно, с огромной мольбой засела мысль, она мечтала о его поцелуе, она не могла думать ни о чем другом, впитывая в себя его горячую энергетику, и, умоляюще посмотрев на его губы, она еле слышно, не имея сил скрывать собственного огня, шепнула:

- Джонни…

Она заметила, как снова сбилось его дыхание, и подняла взгляд в его глаза… Она увидела… Ах, чертова слабость и боль, почему она не может шевелиться?.. Только не сейчас, не в это волшебное мгновение, когда она увидела, как потемнели его зеленые глаза, как они поменяли цвет, как загорелись ярче солнца… Пожалуйста, пожалуйста… Она ничего в этом мире не желала так неистово, как этот поцелуй… Его губы совсем близко… Дыхание… Тяжелее… Он вдруг вздохнул, на секунду прикрыв глаза, будто преодолевая какое-то внутреннее противоречие в себе, будто пытаясь побороть искушение, но никак не мог, Оливия закрыла глаза, утопая в собственном счастье, и…

Момент лопнул, как мыльный пузырь. Дверь отворилась, и влетели разом отец, Брайан, доктор Калеб, Оливер и Трейси О-Коннелы и даже Аврора, следом за которой в проеме показались две вездесущие разноцветные головы, без которых Лив не представляла свое бытие два последних года.

Дикое, убийственное, сумасшедшее разочарование, и Лив тихо застонала, на мгновение заметив блеснувший таким же разочарованием взгляд Джонни, который глубоко вздохнул и, оглянувшись на вошедших, отсел обратно на скамейку, бросив на Лив последний, очень сложный, наполненный болью, противоречивый взгляд. Новые слезы на подходе… Она ощущала это – он все еще не может поверить ей… И это уничтожало ее изнутри.

- Оливия! Милая! – громыхнул Эйден, рванув к Лив и упав возле ее кровати, схватив ее за руку. Лив заметила, как он сжимал зубы от волнения, и увидела уставшее, осунувшееся и заметно постаревшее лицо, вдобавок украшенное двумя мешками под глазами. Он облегченно вздохнул. – Слава Богу!!! Ты пришла в себя!!! Дочь… ты даже не представляешь… я так страшно… зол на тебя!!! – громыхнул он снова, подскочив на ноги и схватившись за голову, пытаясь взять себя в руки. – Ты… ты хотела убить себя!!! Ты выстрелила себе в грудь!!! Я поверить не могу!!! Почему ты не убила меня??? Ты должна была убить меня, меня! А не себя! Я в сто, нет, в тысячу, нет… в миллион раз хуже тебя!!! Я не стою ни единой твоей капли крови, Оливия!! – разорялся отец, наверняка распугав всех посетителей в лавке «Go, go, New-York!» над ними. – Ты должна была сделать что угодно, - он плюхнулся на ее кровать, всколыхнув ее своим весом так, что Лив чуть в воздух не подлетела, - что угодно, только не это!!! Только не самоубийство! Почему?? Почему тебе так плохо?? – с ужасом схватив ее за руку, Эйден требовательно ее потряс, а Лив все ждала, когда же словесная диарея отца, наконец, сойдет на нет. – Ты хотела умереть из-за давления Эрнесто на нашу семью? Или… - он вдруг недобро блеснул глазами в сторону Джонни, угрюмо слушавшего его с сумрачным видом. – Или из-за… вашего… ну… разрыва?..

- Да вы что все, с ума посходили??? – прошипела Лив, кипя от злости, но тут же закашлялась, потому что воздуха ей, все-таки, не хватало.

Эйден покачал головой, грозно сверкнув на Джонни взглядом.

- Не переживай, дочка, я помогу тебе через это пройти… У меня есть один очень хороший специалист…

- Психотерапевт??? – чуть не закричала Лив, ощущая немедленное желание повернуть время назад и выпустить всю обойму в лоб треклятому, чокнувшемуся папаше-ослу, когда был такой шанс. – Девятый?!? Папаша, замолчи лучше сейчас, или я твой язык завяжу тебе вокруг горла, чтобы больше ни одна подобная блестящая идея не выскочила из твоей преумной, но явно где-то в трех местах переломанной головы! Я поверить не могу!!!

- Но…

- Эйден, она не собиралась убивать себя! – вздохнув, жестко и громко проговорил Джонни, сложив руки на груди. – Это вышло случайно. Она целилась в плечо.

Услыхав такую прекрасную новость, Эйден стал похож на котел с кипящей и дышащей паром мутно-зеленой жижей, потому что его лицо позеленело, глаза налились кровью, а дыхание стало невыносимо горячим от переполняющего его гнева и негодования. Лив поморщилась и покосилась на Джонни.

- Ну вот. Он сейчас взорвется и окатит меня фонтаном крови, мяса и серых осколков костей. И все из-за тебя. Надо было поддержать идею, где ты во всем виноват.

- Оливия, ЭТО ЧТО, ПРАВ… - зашипел или закричал на ультразвуке отец, но его прервал доктор Калеб, протолкнувшись к монитору через немного ошарашенный, а потому застывший с неестественно серыми лицами, народ в кабинете.

- Так, так, спокойней, мистер Эйден, Оливия всего несколько часов назад пережила сложную операцию, ей не хватает только ваших позитивных эмоций… - он посмотрел на яростно дышащее на дочь лицо отца и вздохнул, повернувшись к компьютеру и что-то там проверяя. – Как дела, беглянка? – он нахмурился. – А что тут за дела с пульсом? Тебе нельзя волноваться, твое сердце еще не встало на место после возвращения легкого в нормальное состояние… Это ты на нее так плохо влияешь, Джонни? – с ухмылкой спросил Калеб у парня, который закатил глаза и тоже усмехнулся:

- Ну конечно, доктор. И сердечный приступ у старичка, гуляющего с собакой мимо магазина женского белья тоже из-за меня случился. И кстати, в развертывании ядерной программы Ирана тоже без меня не обошлось.

Лив хотела посмеяться, но вышла лишь слабая улыбка… Но Джонни не смотрел на нее…

- Это она на него плохо влияет, Калеб! – влезла вдруг Трейси О-Коннел, поддерживаемая под локоть мужем. Ее зеленые глаза светились праведным гневом, когда она, бросив презрительный взгляд на Лив, посмотрела на сына. – Что ты вообще тут делаешь, сын? Вы же расстались! И она в очередной раз продемонстрировала свое безразличие к тебе, когда, благодаря своей глупости и упрямству зловредной овцы, не выполнила условия твоего освобождения, выставленные этим… вашим… Эрнесторсом?? Не важно!! – отмахнулась она, увидев, как Джонни пытается что- то сказать. – Она рискнула твоей жизнью! А если бы он убил тебя? И вообще, что ты делал на ее кровати, когда мы вошли?

- Трейс! Прекрати! – дернул ее за локоть Оливер, еле сдерживая и раздражение, и смех. – Что ты такое говоришь?? Оливия ценой своей жизни спасла их всех! Ей что, убить отца, по-твоему, надо было?

- Как-как?.. Зловредной овцы??? – Лив еле сдерживала хохот, морщась от боли. Калеб качал головой, отец метался по небольшому пятачку свободного пространства, выдирая себе волосы на голове, ладно бы еще седые, так ведь и со здоровыми готов был распрощаться, изредка гневно выкрикивая:

- Ну погоди, чертовка!.. Только выздоровей, я с тобой так поговорю насчет шикарных идей спасения мира!.. Ну, Оливия!!! А-а!!!

- Делал на ее кровати?? – с сарказмом захохотал Джонни. – Ты серьезно, мам? Ты что, и в самом деле не знаешь, что делает на кровати у серьезно больной девушки мужчина, склонившись к ней и внимательно вглядываясь в ее лицо?? Ну конечно я собирался высосать ее душу взглядом, а затем пойти и толкнуть за любые деньги на ближайшем китайском рынке!! А ты что подумала??

- Эй, а Макса кто-нибудь видел? – вдруг зачем-то возникла Аврора, оглядывая всех. – Я его ищу. Мне сказали, что он здесь.

- Да, он здесь, цапля. – с трудом сохраняя серьезное лицо, проговорила Лив. – После возвращения из мертвых на меня напал жуткий голод, так что я его съела. Остались только толстая кишка и мочевой пузырь, они там, в тумбочке. – одними глазами показала Лив. – Хочешь посмотреть??

- Очень смешно. – огрызнулась Аврора. – Кстати, с возвращением. Мне очень жаль, что ты еще жива.

Калеб всплеснул руками.

- Да что это такое?!? Оливия, тут есть хоть кто-то, кто не хочет тебя убить?? Эй, вы! Это что, по-вашему, «положительные эмоции, способствующие скорейшему выздоровлению пациентки»? А ну-ка все вон!!!

Но в развернувшемся балагане его никто даже не услышал.

- Эй, эй, пустите меня! – услышала Лив знакомый голос из-за двери и увидела прорывающуюся через толпу зеленую голову, которой оказывала сопротивление красная голова. – Да отстань, ты, Эд, там ее кто-то убить хочет! Мисс Оливия, мисс Оливия!!! Я здесь, я вас спасу! – искренне кричал Марти, а Эдди, утаскивая его за шиворот назад, гневно бурчал:

- Прекрати, идиотина! Никто ее тут не убьет, ты что, спятил? Марти, не позорься, иди за мной! Простите, мисс Оливия, я все улажу…

Затаскивая Марти обратно в проем входа в палату, Эдди случайно толкнул локтем Трейси, которая, не задумываясь, тут же пихнула его в ответ и гневно и надменно выкрикнула:

- А ну, поосторожнее, фрик! – она насмешливо посмотрела на крашенные головы обоих мужчин и фыркнула:

- Вы двое, что, тоже ее любовнички? Не удивительно, у нее всегда со вкусом бардак был… Променять моего Джонни на эту пустышку и позера Макса Вератти! Да теперь еще вы двое, из разряда грязных панков…