История Александра Македонского - Квинт Курций Руф

она у тебя под руками? Здесь тоже на нашем пути океан. Если ты не предпочитаешь блуждать, мы дойдем, куда ведет тебя твоя судьба. (15) Об этом я предпочел говорить с тобой, а не с воинами без тебя и не для того, чтобы заслужить благодарность окружающего войска, а чтобы ты услыхал лучше отчетливый людской голос, а не стоны и бормотание».

(16) Когда Кен закончил свою речь, отовсюду поднялся стон и плач; в один голос называли Александра царем, отцом, господином. (17) Потом о том же стали просить другие вожди, преимущественно пожилые, которых по возрасту легче было простить и авторитет которых был выше. (18) Царь не мог ни порицать упорствующих, ни смягчить разгневанных. Итак, растерявшись, он сошеля с трибуны и заперся в своем шатре, приказав никому не входить, кроме обычных советников. (19) 2 дня царь предавался гневу; на 3-й он вышел и приказал воздвигнуть 12 жертвенников[378] из обтесанного камня как памятник своего похода; приказал также расширить укрепления лагеря и сделать спальные места, больше обычного размера тела, чтобы создать грандиозное сооружение; чудесный, но неправдивый памятник для потомства. (20) Отсюда вернувшись на прежний путь, он расположился лагерем у реки Акесина[379]. Тут внезапно заболел и умер Кен. Царь оплакал его, однако сказал при этом, что несколько дней назад Кен произнес длинную речь так, будто один только рассчитывал вернуться в Македонию. (21) На воде уже стоял флот, который он ранее приказал построить. За это время Мемнон доставил ему подкрепление из Фракии 5 тысяч всадников и, кроме того, 7 тысяч пехотинцев от Гарпала и еще 25 тысяч шлемов и щитов с чеканкой из золота и серебра; раздав их воинам, царь приказал сжечь прежние. (22) Царей Индии Пора и Таксила, бывших в застарелой вражде, он оставил в их царствах, приведя к согласию при помощи брачного союза, а сам воспользовался усердной помощью того и другого при постройке флота, намереваясь с тысячью кораблей[380] дойти до Океана. (23) Он основал также 2 города[381], один из которых назвал Никеей, а другой — Букефалом, посвятив его имени и памяти павшего своего коня. (24) Приказав затем слонам и обозу следовать за собой по берегу, он стал спускаться по реке, делая в день около 40 стадиев[382] пути с расчетом высаживать войско на удобных местах.

Глава 4

(1) Затем вступили в страну, где Гидасп сливается с рекой Акесином. Отсюда он течет в пределы сибов[383]. (2) Они считают своими предками спутников Геркулеса, отставших по болезни и нашедших место жительства, которое они теперь занимают. (3) Шкуры зверей служили им одеждой, дубины[384] — оружием; даже после того, как греческие обычаи вышли из обыкновения, много от них сохранилось пережитков. (4) Сделав там высадку, Александр прошел на расстояние 250 стадиев и, опустошив страну блокадой, взял центральный ее город. (5) Племя выставило на берегу рек[385] 40 тысяч пехоты; перейдя реку, царь обратил их в бегство и покорил, хотя те заперлись за стенами. Взрослые были перебиты, остальные проданы в рабство[386]. (6) Затем он начал осаждать другой город, но был отбит большой силой защитников и потерял много македонцев. Но так как он упорно не снимал осады, горожане, отчаявшись в опасении, подпалили свои дома и сожгли самих себя с женами и детьми. (7) И поскольку сами раздували пожар, а неприятель его тушил, получился новый вид войны: жители разрушали город, враги отстраивали. Настолько война может извратить законы природы! (8) В городе находилась нетронутая крепость, в которой царь оставил гарнизон; сам он объехал крепость на корабле, ибо три реки, величайшие в Индии после Ганга, своими волнами защищают эту крепость. С севера ее омывает Инд, с юга сливающиеся Акесин и Гидасп. (9) В месте слияния рек подымаются волны, подобные морским. Вследствие обильного ила, поднятого со дна столкновением волн, путь, по которому могут плыть корабли, ограничивается узким руслом. (10) Поэтому, когда волны, сталкиваясь между собой, начали ударять корабли то с носа, то с бортов, моряки стали свертывать паруса. Но работе их мешал страх и быстрое течение рек. (11) На глазах у всех потонули два крупнейших корабля; более легкие, хотя ими невозможно было управлять, все же невредимыми были выброшены на берег. Сам царь попал в сильную быстрину, накренившую корабль так, что он уже не слушался руля. (12) Царь снял с себя одежду, готовясь броситься в воду, друзья его уже плыли поблизости, чтобы подхватить его; опасность казалась одинаковой, поплывет ли он в воде или останется на корабле. (13) Итак, гребцы с огромным усилием налегли на весла, напрягли всю доступную человеку силу, чтобы выбраться из волн, захлестывающих друг друга. (14) Можно было подумать, что волны расщепляются и пучина отступает. Подхваченный ими корабль был наконец прибит, но не к берегу, а к ближайшей отмели. Это была настоящая война с потоком. Итак, царь воздвиг алтари по числу рек и, принеся жертву, продвинулся дальше на 30 стадиев.

(15) Оттуда пришли в область оксидраков и маллов[387], обычно враждующих друг с другом; теперь общая опасность их объединила.

Под оружием у них было 90 тысяч молодых пехотинцев, кроме того, 10 тысяч конницы и 900 квадриг[388]. (16) Македонцы же, полагая, что они уже преодолели все опасности, теперь, когда узнали, что им предстоит новая война с самыми свирепыми племенами Индии, испуганные этой неожиданной опасностью, снова стали донимать царя мятежными речами. (17) Отказавшись от переправы через Ганг и следующие за ним реки, он, мол, не закончил войну, а только изменил ее. Они брошены против неукротимых племен, чтобы своей кровью открыть ему путь к океану. (18) Их ведь ведут за пределы звезд и солнца, заставляют проникать в места, самой природой скрытые от глаз человеческих. Появляются все новые враги с новым оружием. Если они их даже рассеют, какая их ожидает награда? — мрак, туман, вечная ночь, спустившаяся на бездонное море, полное чудовищ, неподвижные воды, в которых природа не в силах поддерживать жизнь. (19) Царь, обеспокоенный не столько своей заботой, как волнением воинов, созвав их на сходку, убеждает что враги, которых они боятся, невоинствевны. Кроме этих племен ведь нет больше ничего, что могло бы помешать им, преодолевшим столько стран, достигнуть предела земли и своих страданий. (20) Из-за их страха он отказался от Ганга и многих племен, живущих за ним;