Муза - Эмма Скотт

"Никто никогда не плакал по мне".

Я крепко прижал его к себе, мои губы прижались к его теплой коже. "Я клянусь, я буду заботиться о тебе. Никто и никогда больше не причинит тебе такой гребаной боли".

И я не знал, имел ли я в виду его дядю или демонов. Всех их. Всех.

"Мы будем заботиться друг о друге", - сказал он, отступая назад, чтобы смахнуть волосы с моего лба. "Богаче или беднее, в болезни и здравии, и все такое".

"Ты предлагаешь?"

"Абсолютно нет. Без драгоценностей не будет никаких предложений".

Я фыркнул от смеха и вытер глаза. "Не хочу тебя расстраивать, но я не думаю, что в нашем будущем будет много драгоценностей. По моим расчетам, это место будет затоплено примерно через неделю. Мы останемся без крова".

"Это тревожно", - сказал он. "Завтра мы должны посмотреть, осталось ли у меня хоть какое-то состояние. Подозреваю, что нет, но... такова жизнь. Пока у меня есть ты".

Мы поцеловались, и я отошел от кровати, чтобы привести себя в порядок, а затем забрался обратно, чтобы заключить его в свои объятия.

"Я буду спать, слушая твое сердце", - сказал Амбри, положив голову мне на грудь. "Каждую ночь. И каждый удар будет напоминать мне о втором шансе, который мне дали. Я так чертовски благодарен за тебя, Коул".

"Я тоже. Благодарен, что ты здесь, со мной".

"Но... все твои прекрасные картины", - сонно сказал он. "Ты тоже все потерял".

Я поцеловал его в лоб. "Я не потерял то, что важнее всего".

На следующее утро мы с Амбри нашли банк Barclays, и он подошел к кассиру в моих фланелевых штанах и толстовке, которые были ему великоваты. Его волосы были взъерошены от нашей ночной активности, которая возобновилась после короткого сна и продолжалась всю ночь.

"Да, добрый день, я хотел спросить, все ли мои деньги еще у этого учреждения".

Я улыбнулся, показав все свои зубы. "Он только что вышел из больницы".

Женщина за прилавком окинула нас обоих взглядом. "Имя?"

"Амброзиус Эдвард Мид-Финч".

Ее клавиатура заскрипела, и она покачала головой. "Мне очень жаль. У меня нет данных о том, что кто-то с таким именем когда-либо имел у нас счет. Вы уверены, что у вас правильный банк?".

Вы уверены, что вам можно появляться на людях?

"Спасибо, мисс". Я потянул Амбри за рукав. "Пойдем."

Снаружи он нахмурился. "Ну, вот и все. Мы начинаем с нуля, очевидно".

"Мы могли бы вернуться к тебе и посмотреть, осталось ли там что-нибудь".

Он резко посмотрел на меня. "Прошлой ночью мне приснилось, что мы именно это и сделали".

Я уставился в ответ. "Мне тоже".

В те несколько минут сна между приступами празднования мне снилось, что мы осторожно пробираемся через обугленные обломки.

"Но во сне ничего не произошло", - сказал я. "Я ничего не нашел".

"Я тоже. Может, в этом и был смысл. Чтобы нам стало любопытно".

Мы поехали на автобусе в Челси. Это была первая поездка Амбри на общественном транспорте, который он назвал "в лучшем случае сомнительным". Мы подошли к тому, что осталось от его здания. Полицейская лента была натянута, чтобы не пускать людей, и дежурил Бобби, расхаживая взад-вперед.

Я вцепился в руку Амбри. "Это... Джером?"

Бобби повернулся и окинул нас суровым взглядом. "Что вы здесь делаете? Разве вы не видите запись? Никому не разрешается входить".

Мы с Амбри обменялись взглядами, а потом он улыбнулся своей самой победоносной улыбкой. "Может быть, вы сделаете для нас исключение, старина? Ради старых времен?"

Джером нахмурился, но потом кивнул. "Только побыстрее".

"Спасибо, Джером".

Он постучал своей ночной палочкой по шлему. Возможно, это было мое воображение, но я могу поклясться, что он подмигнул.

"Это становится все более и более странным", - сказал я, когда мы пробирались через завалы. Обрушились четыре этажа, но единственные вещи, которые мы нашли, были из квартиры Амбри. Его мебель, книги, диван... все обуглилось или было полностью уничтожено.

"Мне жаль, Амбри", - сказал я. "Я чувствовал, что это место было и моим домом тоже. Тебе, наверное, так тяжело".

"Наоборот. Прошлой ночью меня потрясающе трахнул мужчина, которого я люблю. Трижды. Я раскалываюсь".

Я усмехнулся. "Когда ты так говоришь..."

Он внезапно наклонился и поднял маленькую железную коробочку. "Я не узнаю это. Твоя?"

"Не моя", - сказал я и коснулся пальцем флер-де-лиса, выгравированного на крышке.

"Еще теплая". Амбри открыл коробку. Внутри лежал маленький черный бархатный мешочек с запиской, завязанной на шнурок, как маленький свиток.

Бонжур, мальчики!

Я думаю, вы знаете, что это значит...

Ха! Я всегда хотела написать это, ведь все происходит по справедливости и все такое. Здесь вы найдете небольшой подарок от меня для вас. Мне не полагается. Предполагалось, что нового начала будет достаточно, но я не смогла удержаться! Я просто должна была сделать что-то еще и помочь вам начать новую жизнь. Проведите его с пользой, и, возможно, думайте обо мне, когда будете делать это, потому что я всегда буду наблюдать за вами, мои милые мальчики.

Мои сокровища.

Вся моя любовь,

М.А.

Мы с Амбри обменялись взглядами. Он развязал шнурок и высыпал мне на ладонь огромный бриллиант квадратной огранки. Семь или восемь каратов, не меньше.

"Ни хрена себе. Это большой, блин, бриллиант".

"М-А..." пробормотал Амбри, задумавшись. Затем его глаза расширились. "О, черт возьми, это невозможно. Это не может быть... Мария Антуанетта?".

Я уставился на него. "Иди ты…".

"Так и есть. Я чувствую это в своих костях". Он взял бриллиант с моей ладони. "Это из "Аферы с ожерельем. Но почему? Я помог разрушить ее".

"Я не эксперт по ангелам, но похоже, что прощение может быть одной из их суперспособностей. Самая большая".

"Голубая фея", - прошептал про себя Амбри, затем покачал головой, не веря. "Все это время она была голосом в моей голове".

"И в моей тоже", - сказал я. "Я слышу ее уже несколько месяцев".

"Она всегда говорила мне не терять надежду и просто любить тебя", - мягко сказал Амбри. "И позволить тебе любить меня".

"Она говорила мне