Стратегия одиночки. Книга 3 - Александр Зайцев

копий различных артефактов, сколько не увидел бы за неделю в Дейтране. При этом каждый из торговцев уверял, что у него настоящие и уникальные вещи, и мог даже поклясться на стоящем рядом переносном алтаре Камо. Впрочем, все эти алтари тоже были поддельными и не несли в себе ни грана божественной благодати.

На исходе второго часа я нашёл всего два интересных предмета. Первый при ближайшем рассмотрении оказался очень качественной копией. А вот второй был куда любопытнее. Выглядел он как шпилька для длинных волос, сделанная из серебра, с украшением в виде небольшого, но чистейшего изумруда. На вид просто красивое, но обычное украшение, которое подошло бы к моей новой причёске. И если бы я не видел нечто похожее в Прошлом Цикле, то прошёл мимо, даже не задержав взгляда. Попросив у торговца посмотреть шпильку поближе, взял её в руки и принялся рассматривать внимательнее. Благодаря разогнанной Ауре Восприятия, мне удалось разглядеть очень мелкую вязь, которая спиралью шла по спице шпильки.

— О! Ви лазглядели! — Тут же отметил мою реакцию тощий, как палка, торговец. — Осень тонкая лабота! На такая маленькая спица так много написана! — Его речь была невнятна из-за отсутствия передних зубов. — Если плиглядедесь, то ви заметите, знаменитый стих из жизнеописания Ишии. Стих о чистоте. Эта шпилька не только выглядит исысканно, но и пледохраняет волосы от плохих насекомых!

Торговец ошибался, тот стих был не о чистоте волос, а о чистоте разума. Впрочем, чтобы понять разницу и нюансы написания стиха, надо быть жрецом или самому читать жизнеописания богов. На самом деле эта шпилька была сигнальным артефактом, извещающим хозяина о Ментальной магии. «Звон чистого разума» было его название, и на рынке Дейтрана подобное изделие стоило более шести сотен полновесных золотых. Дорого, потому как создать его мог только мастер Ментала Легендарных Ступеней, а те не особенно любили делать артефакты, осложняющие их работу. Да, этот предмет не давал никакой защиты, а только предупреждал тихим мысленным звоном об атаке, но и это было очень хорошо. Хорошо, потому как главная опасность магии Ментала в том, что ты до самого конца часто даже не подозреваешь, что тебя околдовали.

— Сколько? — Спросил я скучающим голосом.

— Тлидцать тли золотых и тли селеблянных!

— Я ищу подарок для одной вдовушки, с которой провёл приятную ночь. — Откровенно зевнул я на это предложение. — И такая сумма за одну ночь мне кажется слишком большой. Так что откажусь. — Договорив, я бросил шпильку на ковёр, расстеленный перед торговцем, словно она не стоила вообще ничего.

— Господин! — Тут же закричал продавец, — как можно! Да тут только один камень стоит два десятка! — Его плохая речь пропала, словно её и не было никогда, став вполне понятной и чёткой.

— Три, три золотых стоит столь малый камень. — Осадил я торговца.

— Где вы видели такие цены?!! — Продавца понесло, и он вскочил на ноги. — Три золотых за изумруд такой чистоты?!!

Торговаться на базарах — это настоящее искусство, представление, спектакль. Увы, я от подобного не получаю удовольствия, но «прошлая жизнь» научила меня этому навыку. Так что торговался я самозабвенно, до хрипоты, даже два раза покидал палатку, но оба раза позволял торговцу вернуть меня назад. Этот торг длился почти час, и по его результатам я вышел от этого беззубого купца с покупкой.

— Мастер, — когда мы отдалились от той палатки на десяток шагов, подал голос Аун, — я, конечно, впечатлён, что вам удалось сбить цену с тридцати трёх золотых и трёх серебряных, до всего двенадцати золотых и десяти серебра. Говорю это как торговец. Но, мастер, даже двенадцать золотых не кажется ли вам слишком большой суммой, потраченной на подарок за одну ночь любви? — в голосе мальчишки слышится неприкрытое осуждение.

— Так я и не для госпожи Тальи купил это украшение. — Усмехаюсь в ответ. — А для себя. — в подтверждение сказанного, я тут же вставил шпильку себе в косу.

— О! — Глаза Ауна округлились, словно блюдца.

— И кстати, — наклонившись к уху юноши, прошептал я, — на рынке Дейтрана подобную вещь продают знаешь за сколько?

— Неужели дороже тридцати трёх золотых? — Усмехнулся мальчишка.

— Дороже шестисот. И да, ты не ослышался, дороже шести сотен золотом.

Эти слова настолько шокировали паренька, что мне пришлось толкать его вперёд, потому как у него на какое-то время, видимо, отказали ноги.

— Так что если кто-то тебе скажет, что чтение божественных жизнеописаний — занятие бесполезное, то вспомни этот случай. Торговец вот не читал и продал дорогую вещь за бесценок, а я читал и смог эту вещь определить, потратив на покупку почти на шесть сотен меньше её реальной стоимости. Так что чтение святых текстов не только для души полезно, но и для кармана!

Аун явно не ожидал от меня подобной проповеди, но я видел, что мои слова упали на благодатную почву. Потому как столь наглядная демонстрация, как настолько выгодная сделка, заденет за живое любого торговца.

Мы проходили по базару почти до заката, но так больше ничего интересного не нашли. Также никто не пытался как-то навредить Ауну, хотя я кожей чувствовал слежку. Но как ни вертелся и ни крутился, так и не смог определить, кто за нами наблюдает. Поэтому не стал рисковать, и покинули караванный рынок до того, как солнце начало убегать за городскую стену. Оставаться здесь в вечерней полутьме было уже неоправданно опасно.

Что любопытно, за всё время, проведённое нами на караванном базаре, нас никто ни разу не попытался обворовать. Думаю, виной тому было то, что я устроил сегодня на Арене, и любой воришка наглядно мог представить, что с ним произойдёт, если он будет мною пойман.

Глава 27

Усевшись в уже привычное старое плетёное кресло, в котором любил посиживать вечерком ещё дедушка Ауна, достал из волос своё новое приобретение и принялся его разглядывать. Мальчишка же тем временем развёл огонь в очаге и подвесил разогреваться воду, предварительно кинув в неё несколько горстей сушёных ягод.

Покинув караванный рынок, мы не стали нигде задерживаться и сразу пошли домой. Столь выгодно проведённая сделка, видимо, настолько сильно шокировала юношу, что тот за всю дорогу не проронил ни слова. Краем глаза смотрю за ним, сидя в кресле, и вижу, что мальчишка только сейчас начинает приходить в себя.

Моя сегодняшняя покупка из разряда необязательных. «Звон чистого разума» не был в списке необходимых мне вещей. Тем не менее это безусловно полезный артефакт, и когда его увидел, да ещё продающимся по столь низкой цене, то не смог устоять. Спонтанная покупка, которых я как раз и старался избегать, но всё равно приятная.

— Мастер, — подал голос Аун, присев рядом и не сводя взгляда со шпильки в моих руках, — а вы уверены, что в Дейтране эта вещь и правда стоит более шестисот золотых?

Можно было прочитать мальчишке нотацию, но вместо этого я просто пригвоздил его взглядом, молча. Только вот его любопытство уже было задето, и, ненадолго смутившись, юноша снова полез с вопросами:

— Вы действительно поняли истинную цену этой вещи, потому что читали книгу Ишии?

— Да.

— Мастер, неужели вы читали все жизнеописания Богов или всё же только Ишии? — Не унимается парень.

— Всех. — Иногда в долгих походах и на привалах, в ожидании Перезагрузки данжей, чтение — лучший выбор.

— Всех? И запомнили их наизусть?!! Что смогли узнать стих на спице? — в голосе Ауна слышится недоверие.

А вот этот вопрос уже требует пояснений, и, повернувшись к юноше, отвечаю более развёрнуто:

— Не стих, а его часть, меньше пары строк, больше бы на спицу не поместилось. И нет, я наизусть ничего не запоминал, но этого и не надо. Во всех святых текстах суть и смысл важнее внешнего.

— Жрецы Антареса с вами в этом точно не согласны! — Встрял Аун со своим мнением.

— Они формалисты, и не о них речь, — отмахиваюсь от его возражения и продолжаю. — Если читать двадцать четвёртый стих Ишии формально, то в нём говорится о важности сохранения головы в чистоте от паразитов. Скорее всего, именно поэтому торговец ошибся. Не смог определить истинную ценность вещи, посчитав её бытовым артефактом, защищающим голову от вшей и им подобных.

— Но это не так? — Глаза юноши горят от любопытства.

— Понять, что слово «паразиты» в данном стихе — метафора, может тот, кто прочитал двадцать третий и двадцать пятые стихи.