Телепат - Тамара Крюкова

– Э-э-эх! – воскликнул Олег и, раскинув руки, плашмя упал на спину в сугроб. – Иди сюда. Знаешь, как клево!

Женя со смехом последовала его примеру и плюхнулась рядом.

– Будем лежать и смотреть на звезды? – спросила Женя.

– Ага, а весной нас откопают, – засмеялся Олег. – Нет уж, давай выбираться.

Он выкарабкался из снега и, подхватив Женю, вытащил из сугроба.

– Смотри, это ты, а это я, – сказала Женя, указывая на отпечатавшиеся в глубоком снегу силуэты.

– Такая маленькая и пушистая.

– Пойдем, я покажу тебе, где протекает речка.

Протоптанных тропинок не было. Взявшись за руки, они пробирались, чуть ли не по пояс в снегу. Им не хотелось ни на мгновение расцеплять пальцев, точно они боялись, что стоит отпустить друг друга, как они потеряются в этой огромной вселенной.

Сразу за ельником лежал овраг.

– Вон там, внизу, речка, – показала Женя. – Правда, сейчас она замерзла.

– Давай проверим, – предложил Олег.

Не успела Женя опомниться, как он схватил ее в охапку и повалил на снег. Слившись воедино, они кубарем покатились вниз, пока не влетели в огромный сугробище. Похожие на оживших снеговиков они выбрались наружу. Вид у них был очень смешной. Показывая друг на друга пальцами, они покатывались от хохота. Смех эхом раздавался в тишине.

Олег отряхнул от снега росший на берегу камыш, нарвал лохматых метелок и с шутливым поклоном преподнес букет Жене.

– Сударыня, это вам.

– Какие чудесные розы! – воскликнула Женя, подхватывая игру.

– Вы любите розы?

– Да. Я обожаю красные розы.

– Когда-нибудь я подарю тебе букет красных роз, – посерьезнев, пообещал Олег.

– Ты очень забавный, – сказала Женя.

– Угу. Обхохочешься, – поддакнул Олег.

– Нет, правда. Я не знаю никого, кто бы походил на тебя.

– Знаешь, ты тоже штучное изделие.

Мир был добр и радостен, и двое в этом мире были безоглядно счастливы, как могут быть счастливы только дети. Ведь они уверены, что зло и опасности живут лишь в страшных сказках, за тридевять земель. А это очень-очень далеко.

В ту ночь Олег не мог заснуть. Переполнявшее его счастье так будоражило, что сна не было ни в одном глазу. Опершись на локоть, он смотрел на спящую рядом Женю и слушал ее ровное дыхание. Девушка улыбалась во сне.

Внезапно Олег ощутил смутное беспокойство. Он прислушался. Стояла неестественная, пронзительная тишина. Стараясь не потревожить сон Жени, он поднялся, накинул одежду и вышел во двор.

Все словно вымерло. Нигде ни шороха, ни шевеления. Снег саваном спеленал землю. Над головой висел ветхий полог неба в дырочках звезд.

Повинуясь интуиции, Олег спустился с крыльца. Он прошел несколько шагов, прежде чем увидел на снегу тело. Худое и долговязое, в черной куртке и джинсах. Полосатый шарф закрывал лицо, но Олег и без того знал каждую его черту. Он был благодарен судьбе за то, что ему не приходится сейчас видеть его, обезображенное или успокоенное смертью.

«Это я», – понял Олег, при этом не испытывая ничего: ни боли, ни потери, ни страха. В душе ничто не шевельнулось. Его охватило странное равнодушие. Он отдавал себе отчет в том, что это конец, но душа молчала, словно была под наркозом, и не могла ощущать боль при ампутации ее от тела.

«Я смотрю на свой труп», – без тени эмоций подумал Олег. Это вдруг показалось ужасно смешным. Он тихонько хохотнул, но звук смеха скомкался и стих, когда Олег заметил девушку. Его словно ударило разрядом тока. По коже прокатилась горячая волна, и каждая волосинка встала дыбом. Предчувствие его не обмануло. Они будут с Женей вместе до конца жизни. Он и не полагал, что это так ничтожно мало.

Она лежала навзничь. Блестящие, темные волосы, подстриженные под каре, как у египетских жриц, обрамляли тонкое лицо, еще сильнее подчеркивая его бледность. Широко распахнутые глаза смотрели в небо, но во взгляде сквозила пустота и отрешенность, как будто девушка видела нечто недоступное другим, что-то за пределами этого мира. На ее щеках алмазной крошкой поблескивали снежинки. Они не таяли, делая картину сюрреалистически точной и безумной. По снегу тянулся кровавый след.

У Олега сжалось сердце. Девушка умерла не сразу. Она знала, что умирает. В ушах у него прозвенел ее голос: «Если бы ты знал, как я хочу жить!»

Внезапно картина исчезла. Оцепенение спало. Двор был пуст. Олег не знал, сколько он так простоял: секунду или вечность. По его щекам текли слезы. Видение собственной смерти оставило его равнодушным, но он не мог смириться с уходом Жени.

Мозг сверлил мучительный вопрос: почему это должно случиться с ней? Ведь она не виновата. Это он заварил кашу, когда не вернул диск вовремя. Он сунул нос за запретную черту и стал телепатом. За что Жене назначен такой конец? Она ни при чем!

Олег не знал, что он второстепенная фигура в начатой игре. Женя сама подписала себе смертный приговор в тот самый вечер, когда сбежала из дома, оставив дядю с носом. Она недооценила, что даже самый ничтожный зверь может начать откусываться, если попадет в безвыходное положение.

ГЛАВА 39

Вечер, когда Женя, прихватив диск, сбежала, стал для Евгения Борисовича поворотным.

Выпроводив Виктора, он остался в квартире покойного брата один. В последнее время он бывал здесь редко. Сначала он пытался играть в заботливого дядю, но племянница не скрывала, что его визиты ей неприятны. В конце концов, он смирился. Опекать ее – это все равно, что проявлять заботу о гремучей змее.

Евгений Борисович по очереди обошел комнаты, зажигая по ходу все люстры и светильники, как будто свет мог разогнать его мрачные мысли. Бра, торшеры, лампы – все сверкало. В квартире не осталось ни одного темного уголка, но от этого не полегчало.

По мере того, как Полянский переходил из комнаты в комнату, в нем росло возмущение. Что еще нужно этой маленькой стерве? У нее было все и даже больше того. В юности он даже не мечтал о такой роскоши.

Доктор вернулся в бывший кабинет брата и открыл бар. Разнообразие напитков удивляло, поскольку племянница не употребляла ничего крепче кваса. Или просто создавала видимость паиньки? Вряд ли. Если бы она пристрастилась к спиртному, то нарочно допивалась бы до поросячьего визга, чтобы его позлить.

Полянский достал бутылку французского коньяка. «Арманьяк». Такую же бутылку он привез брату накануне его гибели. Этикетка была чуть надорвана. Евгений Борисович вдруг вспомнил, как повредил ее, доставая бутылку из сумки. Неужели это та же самая бутылка? Значит, к бару никто не притрагивался?

Он усмехнулся. Хотя бы что-то объединяло его с племянницей. Он тоже оставил в неприкосновенности вещи погибшего брата, ничего не меняя после его смерти. Но сегодня он был настроен на перемены. Долой власть мертвеца!