Ричард Длинные Руки – рауграф - Гай Орловский

– Нет-нет, ваша светлость! Вы не просто лев, вообще царь зверей и всех животных!

– Значит, вы поняли?

– Все будет, – заверил он, – как вы велели. Хоть это и трудно.

– Я знавал дела и потруднее, – сообщил я. – Что там еще?

– К вам лорд Норберт, – сказал он.

– Зовите, – велел я.

Норберт появился собранный, жилистый, сухой настолько, что горел бы даже без дров, еще у порога вытянулся и отчеканил:

– Сэр, срочное сообщение от разведчиков.

– Давайте без вступлений, дражайший сэр.

– Неприятная весть, – произнес он, глядя мне в глаза, – плененный герцог Меерлинг как-то сумел сообщить, что он схвачен и заточен в Геннегау. Сейчас весь край охвачен волнением. И если есть надежда часть лордов успокоить какими-то уступками и переговорами, то лорд Сулливан, двоюродный брат герцога, объявил свою землю на военном положении, созвал рыцарей в замок, заперся и приготовился к долгой осаде.

Я посмотрел на его строгое лицо:

– Что это за птица?

Он сдвинул плечами:

– Ничего особенного. Бедный рыцарь, верный традициям и клятвам. У него едва ли не самая бедная земля в той части королевства, но он сумел сделать народ зажиточным…

– Каким образом? – поинтересовался я. – Пусть поделится секретом. Я тоже хочу сделать всех богатыми и зажиточными.

– У вас не получится, – сказал Норберт бесстрастно. – У Сулливана земли богаты медью, оловом, там великолепный лес с ценными породами, но совершенно нет плодородной земли. Даже огороды разбить негде. В обмен на лес и медь он получает зерно от соседей. Даже мясо и птицу в его села везут из деревень, принадлежащих другим лордам.

– Гм… Судя по вашему виду, сэр Норберт… осада ничего не даст?

Он развел руками:

– Увы, сэр Ричард. Замок в очень неудобном месте, штурмом не взять. Осада тоже дело трудное и затратное. Там столько ущелий, оврагов и перепадов высоты, что перекрыть все пути подвоза продовольствия просто нереально. Уж не говорю, что могут быть подземные ходы.

Я поморщился:

– Терпеть эту занозу в заднице? А другие начнут злорадствовать, распускать слухи о нашей слабости?

– Однако, сэр Ричард…

Я прервал решительно:

– Собрать войска!

– Основная часть, – напомнил он, – уже ушла к Брабанту…

– Хватит тех, – сказал я, – что остались. Один замок – это один замок. Здесь еще не знают, с кем столкнулись. Армландия не отступит перед взбунтовавшимся мелким сен-маринским лордиком… да и брабандцы себя покажут.

Он сдержанно поклонился:

– Да, ваша светлость.

Он удалился, а я с бессильной злостью подумал, что Генрих, умный и дальновидный король, щедро финансировал университеты, велел строить дома призрения и всячески распространял идеи гуманизма и справедливости, однако это знают только немногие историки, зато во все школьные учебники он ворвался блистательной победой при Азенкуре, где три тысячи его лучников за четыре часа уничтожили шестьдесят тысяч отборного рыцарского войска Франции. Цвет французского рыцарства, как отмечают все хроники, был полностью истреблен, Франция была обескровлена и разгромлена.

Но и это еще ничего, ведь умнейшего человека во всей истории Франции, что основал университеты и академию, реформировал армию, уничтожил феодализм, велев срыть рыцарские замки по всей территории страны, с легкой руки одного беллетриста помнят только как кардинала, что якобы волочился за королевой и пытался ее поиметь!

Так что не надо сетовать на неблагодарность ко мне, в лучшем случае запомнят какой-нибудь мой лихой удар мечом или умелое спасение очередной принцессы из лап дракона, огра или тролля.

Или вот этот рейд по усмирению мелкого властелина одного замка и принадлежащих ему десятка деревень.

Граф Ришар удивился, что я намерен лично возглавить поход, который ничего не решает, на его лице шрамы вздулись и побагровели, признак сильнейшего неудовольствия, а глаза потемнели.

– Сэр Ричард, – сказал он решительно, – уж простите, но это абсурд. Этот замок – совершеннейшая мелочь, его легко возьмут и без вас. Даже я туда не поеду. Поручим кому-нибудь… скажем, Альвару Зольмсу. Или Максимилиану. Да того же Арчибальда можно послать, пусть приобретает опыт! Да и увидят, что не армландцы что-то захватывают, а сами сенмаринцы наводят порядок…

Я прошелся взад-вперед по комнате, граф прав, но когда я обвел глазами кабинет, злость ударила в голову.

– Дорогой граф, – процедил я сквозь зубы, – а вы знаете, какой хренью я занимаюсь? Только что перед вами мне приносили на утверждение форму для младших слуг! Я должен был выбрать лучшие, на мой взгляд, из представленных образцов и решить, что будут носить во дворце, а что за его пределами. Представляете? Чем я занимаюсь, чем я занимаюсь!

Он пробормотал, несколько ошарашенный:

– Ну, наверное, не только этим? Возможно, и чем-то крупным?

– Не крупнее этого шкафа! – огрызнулся я. – Если и мелькнет что-то крупное, то среди таких мелочей проплывает незамеченным, как бревно в куче мусора.

Он развел руками:

– Сэр Ричард, понимаю… Но я не майордом.

– Вам повезло, – сказал я с сердцем. – Или схитрили, а меня подставили! Вас же самого хотели в гроссграфы!

Он улыбнулся:

– А я хоть старый волк, но еще и старый лис. Я хочу удовольствия от жизни. А вам еще пахать и пахать, сэр Ричард, зарабатывать право на отдых!

Я сказал зло:

– Да какая же это пахота? Я даже не царапаю землю! А мог бы такие пласты поднять!

– Еще поднимем, – пообещал он. – Вы в самом деле решили вести отряд?

– Да.

– Лично?

– Решил, – отрезал я. – Может быть, хоть так прерву это свинство.

– Подбирайте нужных людей, – сказал он серьезно, – расставляйте на ключевые места. Позаботьтесь, чтобы и в ваше отсутствие все шло, как и при вас. В Армландии же сумели…

– Тут другое королевство, – сказал я и со стыдом ощутил, что в моем голосе ясно прослеживается жалоба, – мы тут сожгли и повесили больше, чем убили в боях! Нам еще далеко до народного доверия.

Он сказал хладнокровно:

– Делайте то, что нужно, а не то, чего от вас ждут. И вообще, сэр Ричард… Неловко от вас слышать такое! Мы же все помогаем, ну, как можем.

Глава 3

У королей есть власть, но нет моральных принципов. Церковь восполняет этот вакуум, ибо человек без принципов – зверь. Или, если сказать прямо, без Церкви. Церковь одинаково ведет человечество по пути добра и справедливости, не разделяя на королей и простолюдинов, как не разделял и Христос. Для Творца короли, императоры и самые жалкие нищие – одинаковые такие муравьишки, всех любит и обо всех заботится одинаково.