Ведьмы Плоского мира - Пратчетт Терри Дэвид Джон

Резкий дребезжащий звук заставил ее прерваться. Все трое посмотрели вниз. Со скамьи упал заляпанный кровью кинжал. Такое впечатление, будто некто немощный изо всех сил пытался сжать его рукоять, но в конце концов потерпел неудачу. До нянюшки донеслось крепкое ругательство, что слетело с невидимых уст призрака покойного монарха.

— А также в распространении ложных слухов, — завершила перечень обвинений герцогиня.

— Соль… соль в моей каше… — нервно отозвался герцог, пялясь на тряпки, которые обматывали его руки. Его не покидало безумное ощущение некоего непредусмотренного и постороннего присутствия.

— Если ты раскаешься, — сообщила герцогиня, — то тебе всего-навсего придется взойти на костер… Только, пожалуйста, не пытайся острить по этому поводу.

— А какие ложные слухи я распространяла? Герцог прикрыл глаза, но видения не торопились покидать его.

— Слухи, клевещущие о причине внезапной и прискорбной смерти короля Веренса.

Сгусток воздуха закрутился волчком.

Нянюшка склонила голову набок, как будто внимала каким-то не слышным ни герцогу, ни герцогине речам. И все же герцогу казалось, что ему и самому слышится звучание чьего-то голоса, похожего на вздохи в листве ветерка.

— Я никакой лжи не распространяла, — возразила нянюшка. — Я точно знаю, что это ты его заколол — кинжалом в спину. Дело было на самом верху лестницы… — Она умолкла, вновь наклонила голову, кивнула и продолжила: — Точнее, рядом с рыцарскими доспехами… с пикой… Ты сказал королю: «И если суждено сему свершиться, пусть же свершится все как можно скорее». После этого выхватил у короля его кинжал, тот самый, что валяется вон там, на полу, и…

— Лжешь!!! Свидетелей не было. Мы устроили все так, да и нечего свидетельствовать, не было ничего! — заверещал герцог. — Было темно, я помню какой-то глухой звук, но вокруг не было ни души! Я точно знаю, что никто ничего не видел!

— Умолкни наконец, Лионель! — презрительно рявкнула герцогиня. — Мы здесь одни, можешь не притворяться!

— Но кто ей сказал?! Уж не ты ли?

— Уймись. Никто ей ничего не говорил. Она же ведьма, а у ведьм, клянусь преисподней, нюх на подобные истории. Третья ноздря или нечто вроде.

— Третий глаз, — поправила нянюшка.

— Которого ты вскоре лишишься, женщина, если не укажешь на тех, кто еще, помимо тебя, располагает столь обширными сведениями, и если не будешь содействовать в некоторых наших начинаниях, — мрачно уведомила герцогиня. — А что ты выберешь, предсказать несложно. Можешь мне поверить, я в таких делах руку набила.

Нянюшка бросила взгляд по сторонам. В темнице стало тесно. Ярость, которая клокотала в короле Веренсе, настолько явно изливалась наружу, что стали видны его очертания. Король предпринимал отчаянные попытки поднять кинжал. В помещении колыхались и другие призраки, полустертые контуры — даже не привидения, а воспоминания, которые пропитали стены темницы за годы бесконечных мук и страха заключенных здесь людей.

— Моим же кинжалом? О негодяи! Заколоть меня моим личным кинжалом! — беззвучно произнес призрак короля Веренса, воздевая прозрачные руки, точно желая призвать обитателей инфернальной стихии в свидетели его безмерного унижения. — О, дайте мне сил…

— Ну что ж, — хмыкнула нянюшка. — Давай посмотрим, как все обернется.

— Тогда начинаем, — сказала герцогиня.

— Как ты сказала? — переспросил часовой.

— Повторяю, — повысила голос Маграт. — Я принесла в замок свои сочные яблочки. Ты что, плохо слышишь?

— Да у нас тут вроде не торговый ряд…

С тех пор как его напарник был помещен в лазарет, часовой изрядно нервничал. Поступая в охрану, он несколько иначе представлял себе эту службу.

Вдруг на него снизошло озарение.

— То есть ты никакая не ведьма? — воскликнул он, неуклюже перехватывая пику.

— Конечно, не ведьма! Ты сам разве не видишь?

От бдительного ока замкового стража не ускользнули ни оккультные побрякушки, ни плащ, подбитый алым, ни дрожащие руки Маграт. Но самые тревожные чувства внушало ему лицо посетительницы. Дело все в том, что Маграт, желая придать себе загадочную бледность, умастила его толстенным слоем пудры, — сочетание последней с обильно наложенной тушью внушало стражнику впечатление, что он глазеет на двух раздавленных в сахарнице мух. Его пальцы непроизвольно шевельнулись, творя знаки, отгоняющие злой накрашенный сглаз.

— Так-так… — невразумительно заметил он.

Его разум усердно перемалывал вставшую перед ним проблему. Во первых, она ведьма. Во-вторых, совсем недавно прокатилась волна сплетен о том, что общение с ведьмами крайне вредно для здоровья. С другой стороны, ему строго-настрого было велено не пропускать ведьм во внутренние помещения замка, — однако никто и никогда не ущемлял в праве свободного прохода торговок яблоками. Значит, торговки яблоками проблему из себя не представляют. Проблему представляют только ведьмы, тогда как данная посетительница сказала, что ведьмой не является, к чему следует отнестись крайне серьезно, поскольку ведьмы слов на ветер не бросают.

Оставшись в восторге от изящной логической выкладки, стражник шагнул в сторону и размашистым жестом пригласил ведьму зайти в замок.

— Проходи, торговка яблоками.

— Спасибо, — ласково откликнулась Маграт. — Хочешь яблочко?

— Нет, нет, премного благодарен. У меня еще осталось то, которое подарила мне первая ведьма. — Он в отчаянии закатил глаза. — Вернее, не ведьма. Не ведьма, а торговка яблоками. Да-да, торговка яблоками. Она же знала, о чем говорит.

— И когда это случилось?

— Всего пару минут назад.

Матушка Ветровоск вовсе не заблудилась. Блуждание, как таковое, было ей вообще не свойственно. Однако, несмотря на то что матушка отдавала себе полный отчет в том, где именно в данный момент пребывает она сама, ей никак не удавалось взять в толк, куда запропастилось все остальное. Она уже второй раз вышла на кухню, вызвав тем самым настоящий нервный приступ у повара, чьи нервы и так были разболтаны попыткой поджарить сельдерей.

Настроение у матушки Ветровоск было не из лучших, несмотря на то что за время ее пребывания в замке уже несколько человек пытались купить у нее яблоки.

Маграт же сумела быстро разыскать Большую залу, в этот ранний час почти безлюдную — лишь пара стражников оживленно играла в кости. Впрочем, не успела она сделать и пару шагов, как воины, облаченные в накидки с эмблемами личной охраны герцога Флема, оторвались от игры.

— Вот это да, — проговорил один из них, облизывая губы. — Решила составить нам компанию, крошка?[13]

— Не могли бы вы указать мне, где находится темница? — спросила Маграт, которая воспринимала словосочетание «домогательство на сексуальной почве» просто как некий сумбурный звукоряд.

— Ты мне не поверишь! — отозвался другой стражник, подмигивая товарищу. — Мы тебе не просто дорогу покажем, а еще и проводим.

Телохранители поднялись с мест и встали по обе стороны от гостьи. Маграт покосилась на их подбородки, о которые можно было зажигать спички, вдохнула ядреный аромат прокисшего пива. Леденящие душу сигналы, поступающие из пограничных районов сознания, впервые в жизни поколебали ее непререкаемую веру в то, что в скверные истории попадают только скверные люди.

Когда же незваные кавалеры спустились с ней по нескольким лестничным пролетам и препроводили ее в сырой, сводчатый лабиринт подземелья, распаленное сознание Маграт принялось отчаянно искать способ отделаться от навязчивых услуг.

— Хочу быть с вами откровенной, — сказала юная ведьма. — Видите ли, я не та, за кого себя выдаю. Вовсе не торговка яблоками…

— Подумать только!

— Понимаете, на самом деле я — ведьма. Откровенность не принесла ожидаемых результатов. Стражники быстро переглянулись.

— Ну и ничего, — высказался один из них. — Мне всегда хотелось узнать, каково это, целоваться с ведьмой. Ходит поверье, что вы после этого превращаетесь в лягушек.