Клинок ночи - Райан Кирк

энергии, которые ей удалось оттеснить, удвоились и наполнили ее разум огнем. Остальные монахи уже лежали на земле, стонали и бились в припадках. Ей потребовалась вся ее сосредоточенность, чтобы остаться на ногах. Морико пыталась продвинуться вперед и покончить со всем этим, но все было безнадежно. Она не могла думать, чтобы двигаться.

Настоятель подошел к ней и одним движением обрушил рукоять своего меча на ее голову. Мир Морико, наполненный светом и энергией, резко потемнел.

Девушка была удивлена, когда очнулась. Она не ожидала, что останется в живых, но какая-то часть ее сознания понимала, что быть живой – это не обязательно хорошо. Ее убеждение укрепилось, когда она мысленно оценила свое состояние.

В целом она была в неплохой форме. Голова, казалось, готова была расколоться в любой момент, как будто ее разум был слишком велик для черепа, в котором обитал. Но в ближайшее время это не пройдет, так что придется смириться.

Рот ее закрывал кожаный ремень, руки были связаны за спиной, причем достаточно туго, чтобы Морико не могла пошевелиться. И не только запястья, но и локти. Она попыталась напрячь мышцы, но кожаные ремни держали крепко. Настоятель не собирался рисковать. Он знал, что теперь она сильнее, чем раньше. Точно так же были связаны ее ноги – как в лодыжках, так и выше колен. Преодолевая головную боль, она посмотрела вниз: ремни вокруг ее лодыжек были привязаны к кольцу на монастырской стене.

Похоже, убежать не удастся.

Оглядевшись по сторонам, она увидела, что ее охраняют. Двое монахов стояли в двух шагах и наблюдали за ней. В их глазах читалась нерешительность. Кляп указывал на то, что она не должна была с ними разговаривать. Настоятель, должно быть, опасался, что она станет подстрекать охранников к бунту.

Морико смирилась со своим положением, по крайней мере на время. Ничего нельзя было поделать, а голова слишком сильно гудела, чтобы быть полезной. Лучше восстановить силы для того, что будет дальше. Она знала, что это будет неприятно. Настоятель оставил ее в живых, чтобы убить в нужное время – и сделать это показательно.

Ждать оставалось недолго. На следующий день пришел настоятель и с помощью нескольких монахов поставил ее к стене. Они даже не развязали ей ноги, только руки, чтобы затем снова привязать их. С нее сорвали мантию, обнажив массу рубцовой ткани на спине, и настоятель принялся за работу.

Боль от ласк кнута настоятеля накатывала на Морико волнами, огнем пронизывая спину. Ее шрамы снова открылись, кровь струйками стекала на белый снег. Он не стал доводить дело до конца. Он просто стоял там, методично разрывая ее спину на куски, пока мир Морико снова не померк.

Когда она очнулась, то уже находилась в покоях настоятеля. Ей не заткнули рот, но связали так же, как и в прошлый раз. Ее спина горела, и связанные сзади руки делали только хуже. Ее не потрудились переодеть. Оглядевшись вокруг, Морико поняла, почему ей не заткнули рот. Единственным человеком рядом был настоятель, он принес ей тушеное мясо и воду.

Он опустился перед ней на колени и поднес миску к ее рту. Морико не знала, что задумал настоятель, но она была так голодна, а во рту было так сухо, что ей стало все равно. Она приняла пищу без вопросов. Настоятель скормил ей всю миску и дал воды. Когда она закончила, остался только один вопрос.

– Зачем?

– Потому что, моя дорогая, я хочу, чтобы ты поправилась, исцелилась. Я буду бить тебя снова и снова исцелять, пока какая-то часть тебя не сломается. Может быть, это будет твое тело, может быть, твой разум, но ты сломаешься, и тогда я наконец буду доволен.

Морико хотелось, чтобы ее вырвало хотелось избавиться от еды, уморить себя голодом вместо того, чтобы участвовать в пытках, но она не смогла. Теплая пища лежала в желудке, и по крайней мере на мгновение она почувствовала себя хорошо. Настоятель, бросив последний взгляд на Морико, вернулся к своим повседневным обязанностям.

Она чувствовала, как его взгляд ползет по ее коже. Настоятель улыбнулся.

– Жаль, конечно, уничтожать тебя. Ты очень красивая девушка. Возможно, я бы взял тебя в жены.

Гнев и отчаяние захлестнули Морико. Настоятель был осторожным человеком. Сбежать от него было практически невозможно, и она ничего не могла придумать. Она скучала по лесу и по отцу. Она не хотела, чтобы настоятель видел ее слезы, но не могла их сдержать.



22

Им посчастливилось найти большое дерево, сгнившее у основания. Рю рыл недолго, и вскоре ему удалось освободить достаточно места, чтобы Такако могла лечь, а он сам – спать сидя внутри дерева. Это было не так удобно, но зато тепло и сухо, пока вокруг шел снег.

Целая луна прошла в тишине и покое, и у них было достаточно времени, чтобы подстроиться под свой новый ритм жизни. Рю много времени проводил на охоте, собирая как можно больше еды, пока зима не усложнила ее поиски. Такако проводила дни за приготовлением пищи, сохраняя все, что могла. Когда у нее было свободное время, она приводила в порядок их дерево, например устроила себе постель из веток и иголок – она была почти удобной. Рю поражался ее способности посвящать время тому, чтобы везде создавать себе дом, учитывая то, что они редко надолго задерживались на одном месте.

Они оба сидели внутри дерева, наблюдая за падающим вокруг снегом. Вдруг Рю почувствовал то, чего никогда раньше не испытывал. Казалось, будто солнце взорвалось на горизонте. Кто-то выпустил невероятное количество энергии, с которой Рю еще не сталкивался. Еще больше недоумения вызывало то, что до этой вспышки было не меньше дня пути. Рю никак не мог почувствовать что-то на таком расстоянии.

Такако заметила, как побледнело его лицо, и спросила, в чем дело. Рю попытался объяснить ей, но у него не было слов, чтобы описать это. Все живые существа излучали энергию, но не так.

В ту ночь он плохо спал. Он провел большую часть вечера, пытаясь почувствовать хоть что-то, что могло бы дать какую-то подсказку о том, что произошло. Что бы это ни было, Рю было важно выяснить причину случившегося.

Прошедшие несколько лун показали, что он еще слишком многого не знает об этом мире. Если он собирался жить, ему нужно было впитать как можно больше знаний. А чтобы узнать больше, ему придется подойти ближе к эпицентру энергии.

Всю ночь он размышлял о том,