Троя. Герои Троянской войны Книга 1 - Ирина Измайлова

Дверь раскрылась, и в комнату вошла немолодая, дородная женщина. Она держалась непринужденно, одета была хотя и просто, но очень красиво – в темно-коричневое платье, с темным полупрозрачным покрывалом на седых волосах, не остриженных, а собранных в тугой узел[32]. О том, что она рабыня, Ахилл догадался лишь по особой, заученной глубине поклона, да по медным браслетам на обеих руках: он уже знал, что троянка, приближенная к царю и его родне, ничего, кроме серебра или золота, носить бы не стала...

– Доброе утро, господин! – произнесла женщина на идеальном критском наречии. – Чем могу служить тебе?

– Принеси кувшин и таз – я хочу умыться, – сказал базилевс. – И где мой хитон?

– Твой хитон был очень запылен, – ответила женщина, вновь кланяясь. – Его выстирали, и скоро он высохнет. Но не угодно ли тебе принять ванну и пока что облачиться в другие одежды, чтобы в достойном тебя виде прийти на царский обед?

– На обед?! – ахнул герой. – Сейчас уже время обеда?

– Да, мой господин. Ты спал очень долго, и на солнечных часах, что на нашей террасе – уже два часа после полудня... Пройди вот сюда.

Она откинула золотистую штору, отделявшую комнату от второго, меньшего по размеру помещения, посреди которого красовалась ванна, сделанная, судя по всему, из чистого серебра. Она была так велика, что Ахилл мог легко поместиться в ней целиком и даже вытянуться во весь рост. Пелид никогда не видел ничего подобного. Собственно, он вообще видел ванну раза три в своей жизни, последний раз это было перед самым началом войны, во время его визита в Микены. Но роскошная, по его понятиям, ванна во дворце Агамемнона не шла ни в какое сравнение с этой...

Над водой, заполнившей ванну до краев, поднимался пар.

– Рабы уже несколько раз меняли воду, ожидая твоего пробуждения, – сказала женщина. – Окунись и окажи мне, недостойной, честь – позволь помочь тебе в омовении.

Ахилл сбросил пеплос и окунулся в прозрачную, ласкающую тело воду. При этом женщина заметила на его теле едва затянувшиеся раны, оставленные стрелами амазонок.

– Горячая вода не разбередит их? – спросила она с беспокойством. – Как бы не стали кровоточить...

– У меня быстро все заживает, – возразил герой. – Меня издырявили три дня назад, и, видишь, уже все зарубцевалось. Бояться нечего.

– Ну и хорошо... А раз так, то сделаем воду получше.

Рабыня достала откуда-то и кинула в ванну несколько зеленоватых толстых шишек. Шишки вдруг зашипели и стали источать густую пену, пахнущую древесной смолой и травой.

– Что это? – в изумлении спросил Пелид.

– Это мы называем афорой[33], – улыбнулась рабыня. – Ее привозили сюда восточные торговцы, и во дворце большие запасы этих шишек. Пена, которую они выделяют в горячей воде, помогает очищать тело и смягчает кожу. С афорой и стирать легче, но она очень дорога и используется только для праздничных царских одежд. Позволь, господин...

С этими словами она кинула в ванну самую обычную морскую губку, и когда та размокла, потерла об нее одну из шишек афоры, а затем стала растирать этой губкой плечи, спину и руки Ахилла. Это доставило ему такое неслыханное удовольствие, что он зажмурился.

Рабыня своими ловкими и сильными руками растерла все его тело, смело окунаясь чуть не целиком в воду, затем вновь вспенила губку и принялась возиться с волосами Пелида, которые щедро поливала такой же теплой водой из серебряного кувшина и мыла, мыла, мыла...

– Хватит! – возмолился Ахилл. – Я же усну...

– Сейчас, господин мой! Еще немного... Я вижу, ты, как и наши молодые мужчины, не носишь бороды...

Еще взмах губки. Пена приятно защекотала щеки героя, а рабыня тонким и небывало острым бритвенным лезвием принялась осторожно сбривать с них выросшую за последние два дня густую щетину.

«Я просто сошел с ума! – мелькнуло в голове Ахилла. – Валяюсь в ванне, даю натирать себя неизвестно, какими зельями, а теперь еще и преспокойно подставляю горло под бритву... Да что же это со мной?!»

Он думал так, а сам, между тем, не испытывал никакого беспокойства, совершенно уверенный, что ничего плохого с ним здесь НЕ МОЖЕТ случиться...

Когда он вышел из ванны, рабыня аккуратно растерла его тело большой мягкой простыней и потрясла погремушкой. Вошли двое юношей в светлых набедренных повязках и, низко поклонившись, положили на резную скамью аккуратно сложенную одежду.

– Надень вот это, господин, если, конечно, тебе понравится! – сказала женщина.

Он и не подумал спорить и послушно надел принесенный рабами малиновый хитон, узкий в талии, с широкими, до локтей, рукавами. Сшитый из тонкой, но плотной материи, он был мягок и приятно ласкал тело. Его рукава и подол украшало тонкое золотое шитье, а пояс был из тончайшей кожи, сплошь затканной золотом. Хитон доставал Пелиду до колен.

– Хочешь какие-нибудь украшения? – спросила рабыня. – Браслеты, гривну, перстни, цепь на шею?

– Я ничего такого не ношу, – покачал головой Ахилл. – Дай мне лучше гребень, чтобы пригладить волосы, не то, боюсь, я похож на сатира.

– Ты так красив, что даже стыдно слушать подобные слова! – на лице служанки появилась легкая, добрая улыбка. – Сядь в кресло: я сама уложу твои волосы. Вон, как они красиво стали виться после мытья!

Спустя немного времени он вышел из своего покоя и обнаружил, что дверь ведет в один из широких коридоров второго этажа. Комнаты располагались здесь лишь с одной стороны, а с другой был ряд высоченных окон, выходивших в один из внутренних дворов. Точнее, они выходили на широкую террасу, которую соединял с коридором расположенный посередине дверной проем. И эта дверь без створок, и окна, украшенные по бокам витыми колоннами, и перила террасы, – все было покрыто побегами вьющихся роз. Они цвели – белые, желтые, розовые, красные, – их запах делал воздух густым, как настой. Простенки между окнами были выбелены и разрисованы такими же розовыми кустами и виноградными лозами, меж которых резвились лани и порхали птицы.

Коридор вывел на широкую мраморную лестницу, которую Ахилл сразу узнал: вчера он поднимался по ней в сопровождении целой толпы обитателей дворца, но потом они исчезли, и в спальный покой его провожали только трое или четверо рабов.

Герой остановился на площадке лестницы, любуясь украшающими ее пролеты бронзовыми статуями. То были фигуры девушек, одетых в короткие, до колен, юбочки и держащих на голове большие плоские чаши. Тут же Ахилл вспомнил, что это не просто статуи, а светильники: ночью в чашах горел огонь...

– Здравствуй, Ахилл! Как спалось тебе в нашем доме?

Он поднял голову. На площадке одного из верхних пролетов, ведущих к третьему этажу, стоял Гектор.