Наследница Бабы-Яги (СИ) - Лика Вериор

так — вандализм и шовинизм. Тут — исправительная беседа и испытательный срок. Иннокий говорит, уже давно «большой закон» не нарушается, так — пьяные драки в переулках или мелкая кража у соседа.

— Значит, так, — подошла к заключённым и посмотрела главным образом на Степановну, как зачинщицу. Ещё неизвестно, что Алек у неё в берлоге найдёт и какой приговор вынесет. Так уж и быть — тётку я ему оставлю, остальные же — в моей компетенции. — Будем вашими методами работать. Посидите на площади дней, м-м… десять? О, по глазам вижу — пятнадцать. Ладно, будет пятнадцать. В туалет по расписанию, — гаденько улыбнулась. — Поесть… Это не я решать буду, а ваши соседи. Чего это кривитесь? Не верите в соседское милосердие? Так им нагадить успели? Ну-ну, сами виноваты.

— Ну посидят они тут, а дальше что? — Витя почесал бородатый подбородок. — Кто их знает, за старое же возьмутся…

— Да пусть попробуют, — фыркнула. — Все побрякушки мы конфискуем, а без них что они сделать могут? Правильно, ничего, — Степановна задёргалась. — А всё же вещь эта немота, да? Точно бы сейчас словарный запас пополнили, а вот нет — ни слова сказать не может, прямо как рыба. Ап-ап ртом — и тишина. Ну, что там дальше? Ах, да! Вас, Любовь Степановна, вероятно, будет судить инквизиция. Кажется, ваши волшебные помощники — редкостные редкости, у Ковена на пересчёт… — она снова замычала. Может, важное чего сказать хочет? Хотя сомневаюсь. — Что там ещё… Да, точно. Вот пятнадцать дней тут посидите, в клетках конечно же и с гусями в охранниках, потом — свободны. Только вы уже раз мой запрет нарушили, на второй — готовьтесь на частокол попасть. Как раз я недавно душу отпустила, надо новые набирать. И не переживайте, теперь я за каждым шагом буду следить, даже камни мне о вас докладывать станут. Понятно?

Все, кроме Степановны, закивали. Эту только могила исправит.

— Всё что было — нашёл, — к нам подошёл Алек. — Клетки в погребе, там штук десять, надо будет вытащить. Пройдусь ещё по домам, вдруг спрятано у кого.

— Людей только не пугай.

— Кто невиновен пугаться не будет.

— Ну-ну…

— Иннокий, вас заперли? — проигнорировал меня Алек.

— Да! Ужасти! В погребе! Там духу нема, свету нема, туалету — нема…

— Понял-понял, — Алек поморщился. — Чем дверь удерживали?

— Побрякушкою, госпожа Яга забрала, — тут же отчитался Иннокий. Я сделала вид, что не слышу их.

— Морена?

— А?

— Что за побрякушка?

— Не отдам! — тут же сказала.

— В смысле?

— В прямом. Моя!

— Морена, что за детский сад? — глянула на Алека, он, без шуток, улыбался. Так снисходительно, словно и правда с детсадовцем разговаривал. Вот же!..

— А ты мне те, что у Степановны были — отдашь?

— Нет.

— Вот и весь разговор.

— Господи, — Алек тяжело вздохнул. — Дай хоть посмотреть, я запишу в отчёт.

Нехотя вытащила деревянный медальон с вырезанной на нём «Х», вокруг которой извивались две линии, похожие на ДНК.

Алек, показательно приподняв руки, чтобы я их видела, наклонился к амулету и внимательно рассмотрел. Прислушался.

— Что ты всё время слушаешь? Разве есть какой-то звук?

— Есть, — просто сказал он. — Визуально можно получить только часть информации. Красный по рёберной части обычно на дереве типа ольхи или ясеня, то есть амулет длительного действия, две линии говорят о предполагаемой мощности, но только по звуку можно определить активирован амулет, или нет, его состояние сейчас, сколько всего Силы, как давно был использован… Много чего.

Приложила амулет к уху. Тишина. С непониманием посмотрел на Алека. Он улыбнулся и насмешливо растрепал мои волосы.

— Такому годы учиться надо.

— Можно было и без этого, — пригладила подсохшие вычесанные кудри.

— Сейчас я обойду деревню и вернусь к вам. Потом — домой.

— В седьмом и двенадцатом доме что-то имеется, вашинское, — рядом вдруг оказался Кот.

— «Вашинское»? — переспросила.

— Ихненское, — Кот указал лапкой на Алека.

— Что «ихненское»?

Мне не ответили.

— Только там?

— Хочешь — перепроверь.

— Не буду, — Алек поморщился. — Покажи эти дома, будь добр.

— Что за вежливость с низкой нечистью? — ехидно спросил Кот. Он уже пошёл к нужному дому. Алек за ним.

— Я разве когда-то был груб?

— Нет, но и вежлив не был.

— Логика у тебя…

Дальше я их не слышала, только поражалась. Кот сам решил помочь Алеку — добровольно! Вот это да! Хотя, конечно, всем уже домой хочется, в наших же интересах, чтобы Алек поскорее закончил свой обход.

Пока ждали, написала Цеху, он пообещал подъехать со всеми документами.

Вместе с Котом Алек справился быстрее, и меньше, чем через час, мы уже подходили к избе.

Сердце сбивалось с ритма. Я то и дело срывалась на бег, спотыкаясь, отчего ближайшему Минину приходилось хватать меня за шкирку. Я так хочу домой. Домой! Теперь даже я не буду мешать себе свыкнуться с этим словом.

Изба встретила меня на расстоянии. Тёплый еловый ветерок со смоляными нотками пощекотал лицо, вызывая мурашки. Ближе к дому начала дрожать земля, словно в такт взволнованному сердцебиению. Первый сильный импульс застал меня у калитки. Второй — стоило мне ступить на крыльцо.

Дверь открылась, меня обдало жаром прогретого дерева. Я переступила порог — третий импульс прокатился по моему телу — сняла кроссовки, носки, и босыми ногами, шаркая, прошла по шершавому дереву до пышущей жаром печи.

В ней теплился свет, но это был не огонь, что-то другое — что-то чище, мягче, безопаснее. И роднее.

— Привет, — прошептала, проведя ладонью по белому боку. — Сейчас… — я забралась на печь и легла на живот, прижавшись щекой и раскинув в стороны руки. Чужое сердцебиение отражалось во всём моём теле, щекоча.

Почувствовала, что Кот запрыгнул ко мне. Алек и Петя не стали мешать, вместе пошли на кухню. Я этого не видела, но я точно знала. Как и то, что во дворе, прямо у калитки со стороны дома Мининых, копошится мышь. Она пришла умирать, но пока ещё вполне бодрая, роет себе нору.

Водяной будит своих русалочек. Он завывает странно гармонично, неслышно, но поверхность озера идёт мелкой рябью, беспокоя спрятавшихся от солнца лягушек.

В деревне всё успокаивается. Иннокий наказал поставить навес над клетками с заключёнными — ближе к полудню солнце стало слишком злым. Им принесли воду — попить и умыться. И гусей накормили — хлебом и сыром. В следующий раз обещали мясом угостить. Детишки вокруг слоняются, косятся, самые смелые уже и погладить гладкие перья успели…

Зазвонил телефон. Не открывая глаз, ответила.

— Марина, к тебе пришли. Как вас?..

— Всеволод Иоганнович, — послышалось на заднем фоне.

— Впускай, — разрешила Коле. — Если можешь,