Нокс. Эпоха войны (СИ) - Драгунов Гарик

— Через два часа повозка должна быть здесь, — твердо и чуть басом сказал Гавриил кучеру. Тот лишь кивнул, как бы уважительно приподнимая кепку, что обычно выдается в заводах, и вздернул поводья.

— Здесь так тихо… — шепотом проговорила Ребекка, смотря в небо.

Снежинки, которые в тихую погоду называли хлопьями, медленно падали на лицо девушки, лениво тая. Кроткая улыбка появилась на лице ангела, а глаза были закрыты. Уши ничего не слышали, да и не было ничего, что могло шуметь. Вечер обычно был темным, и лишь фонарь у здания мог осветить дорогу. Говоря о здании, стоит отметить его изношенный вид: перед ангелами стоял не приют, а какой-то жалкий сарай. Гавриил брезгливо осмотрел сверху до низа, получше укутываясь в шарф.

— Многие попрятались в дома. Делать-то на улице нечего… — сказал ангел, желая поддержать разговор.

— Я бы осталась здесь и смотрела, как эти снежинки падают. Может, и звезды бы показались ближе к ночи…

— Госпожа, лучше пройдем во внутрь.

— Да-да… — нехотя, Ребекка пошла с Гавриилом, держась за его руку.

В прихожей висело много маленьких курточек, на большом высоком комоде валялись детские шапочки ушанки, а рядом с комодом стояли в ряд серые валенки. Вдалеке, справа, стояла широкая деревянная арка, из которой вырывались желтые лучи огня, танцуя на противоположной стене. Детские звуки доносились из этой арки. Рядом с аркой, чуть ближе к пришедшим гостям, исходили металлические звуки битья и копошения. Стоило ангелам чуть-чуть принюхаться, как манящий запах готовки завладел их разумом, но лишь на секунду, однако животы стали урчать у обоих. Наконец, свесив верхние одежды, они прошли к той большой арке. Они увидели камин, что стоял в середине одной из стен. Вокруг него сидели дети, подложив подушки под себя. Они с интересом слушали Гортензию, которая сидела в кресле, стоящем сбоку от камина. Лицо ее освещало яркое и теплое пламя — приют не был особо обогрет, и лишь гостиная, да кухня были очагами дома. Старушка не спеша перелистывала страницы красной книги в руках, иногда поправляя пенсне. Добрая улыбка не слезала с ее лица. Перелистывая очередной лист, она заметила две фигуры в проеме и хитро улыбнулась. Сняв пенсне, она выпрямилась и, задрав голову, сказала:

— Как думаете, ребятки, кто дольше сможет продержаться с вами: Райан и Джейсон или наши друзья ангелы?

Дети заморгали и удивленно уставились на нее, пока один из детей не обернулся. Крики и скорые стуки голой детской ножки о деревянный пол раздались по гостиной. Словно рой пчел, дети окружили ангелов и потащили их к камину. Ребекка улыбчиво осматривала все взлохмаченные головы, что летали вокруг нее. Гавриил же смущенно и боязливо пытался не потерять равновесие — глаза разбегались, не успевая уловить хотя бы одного ребенка. Гортензия тихо посмеялась и встала. Поклонившись ангелам, она громко шикнула, и все дети мигом замолчали, усевшись на свои подушки.

— Не думала, что вы скоро навестите нас.

— Мы тоже, госпожа Гортензия, — Ребекка кивнула ей, продолжая улыбаться. — Смотрю, эти негодники еще не спят.

— Стара я уже, чтобы гоняться за каждым и укладывать спать в кровать. Вот решила, что книгой заставлю сон прийти к ним, но ту жалкую книжонку они уже наизусть знают… Госпожа, не соблаговолите? а то уж скорее я засну, чем они.

— Конечно-конечно! — Эденс энергично закивала, подхватывая ладони старушки. — А вы лучше отдохните.

— Кхм… — громко кашлянул Гавриил, обращая на себя внимание. За спиной он что-то держал.

— Я наслышан о скудности вашего книжного архива, так что решил оказать небольшую поддержку.

Он протянул руку. В ней лежала книга, толстого и красивого переплета. Гортензия удивилась и охнула, а Ребекка резко дернула книгу себе в руки.

— Вот видите — все хорошо, госпожа. Гавриил поможет вам, а я займусь этими негодяями.

Гавриил вальяжно протянул свою ладонь. Старушка отдала свою, и медленно они скрылись за стеной. Пройдя пару метров, Гортензия облегченно выдохнула.

— Вы очень сильно помогаете нам, господин Гавриил. Но знаете… Я начинаю думать, что вас что-то сковало здесь…

— Ошибаетесь, — холодно выдавил ангел, — я помогаю вам по своей прихоти. Но не буду отнекиваться — мое времяпровождение здесь помогает оправиться от смерти брата.

— Вижу, что вы сокрушены.

— Я потерялся, госпожа. Мир как будто рухнул. Я пытаюсь снова найти смысл в своей долгой дороге…

— Гавриил… За свою жизнь я потерялся многих близких и дорогих мне людей. И много слез я пролила тогда. Но одну вещь я запомнила надолго — цепляясь за прошлое, ты так и останешься жить в прошлом, думать, что они еще с тобой… Однако тогда ты быстро затухнешь и будешь забыт, как посторонними, так и своими близкими, что еще живы. Ты будешь отдаляться от них, и вскоре тоже потеряешь. Лучше прими смерть Кастиила, и помни о нем, но не теряйся в прошлом. Его смерть должна укрепить тебя: твое тело и дух. Тогда и только тогда ты будешь тем, за кого будут держаться близкие, и кого точно не забудут…

Гавриил опустил голову и смотрел в пустоту. Его взгляд был растерянным и мутным. Гортензия заметила его и многозначно ухмыльнулась.

— Ну, я ж простая старуха. Мой бред не всякий примет, так что решать вам, господин.

Неожиданно тишину между ними прервал громкий вой живота ангела. Юноша округлил глаза по покраснел, тихо шепча: «Извините…». Старушка посмеялась и, глубоко вдохнув, прикрикнула:

— Мария!!! — из меньшей арки, в которой трещало железо, вылетела Мария, одетая в легкое платьице с длинным рукавом, поверх него корсет, и платок на смолистой голове. Она утерла лоб и, пытаясь отдышаться, вопросительно глядела на Гортензию. Гавриил чуть вздрогнул, когда его глаза встретились с глазами девушки. Он поправил очки и скрыл смущенный взгляд.

— Наш гость проголодался. Будь добра, дай ему одну порцию похлебки.

— Хорошо, госпожа! — пролепетала девушка и тут же скрылась.

— А я, пожалуй, прилягу, а то голова с этими детьми разболелась.

— Вас проводить?

— Нет-нет, лучше вернитесь к Ребекке, а то она одна не справиться.

Войдя в гостиную, юноша лицезрел интересное зрелище. Эденс сидела на ковре, где лежали все подушки с постелей, а вокруг нее образовалась орава детей — кто сидел рядом с девушкой, кто лежал, положив голову ей на бедро, кто прижимался к ней, а она нежно обнимала. Голос и интонация ее порой менялись то на тихий и интригующий, то на сладкий и нежный, то на грозный и страшный. Поначалу дети охали, да ахали, когда ангел читала какой-то эмоциональный отрывок, но спустя полчаса они уже все дремали — лишь тихий под конец голос Ребекки наполнял тишину.

«Даже Гортензия, которая давно работает в приюте, не может сладить с ними время от времени, а Ребекка так просто заставила их молчать, так еще и усыпила их… видно, дети очень любят ее» — думал юноша, стоя в проеме.

Аккуратно выбравшись из-под спящих детей, Эденс тихо, почти на носочках, прокралась к Гавриилу.

— Их стоит уложить в кровати. Они на втором этаже…

Медленно и тихо ангелы стали перетаскивать спящих пчел в свои постели.

***

Снег так и продолжал идти спокойно. Тучи, как и хотела Ребекка, разошлись, и звездное небо показало себя. Гавриил сидел на крыльце и молча наблюдал за падающими на лицо пушистыми хлопьями, тающими от тепла лица. Холод понемногу овладевал им, и сонливость заставляла глаза медленно слипаться. Вот-вот они бы закрылись, а сон бы пришел к нему, если бы не тормошащая плечо женская ручонка. Гавриил потер глаза и взглянул на нарушителя его дрёмы.

— Вот твоя похлебка… — тихим и робким голоском отозвалась Мария, протягивая тарелку, из которой валил пар.

— Спасибо, — Гавриил ее и принялся есть. Жар тарелки перетекал на замершие руки, приятно покалывая пальцы и ладони. Мария меж тем аккуратно уселась рядом с ним, получше укутавшись в шаль. Она горящими глазами смотрела, как ангел жадно и быстро уплетал ложку за ложкой — горячее быстро согревало его. Отложив пустую тарелку, он достал платок и утер рот.