Колдовской мир — 2 (Поворот): Бури победы - Андрэ Нортон

— Сокол командира. Ему пришлось ждать, пока затишье не позволило ему слететь к нам, но, к счастью, ждал не слишком долго. Он внизу ждет возвращения командира, — добавил лейтенант, предвидя ее следующий вопрос. — Полет не повредил ему, хотя ветер снова поднялся, едва он достиг нас.

И, словно подчеркивая его слова, ударил сильный холодный порыв ветра, отчего перехватило дыхание. Все вздрогнули.

Второй воин набросил на Уну плащ. Она узнала плащ Тарлаха и возразила, но фальконер рассмеялся.

— Ему мы тоже дадим плащ, леди. Не беспокойся.

Потом поднял ее и, так как израненные руки не давали ей возможность спуститься самой, отнес на нижний карниз.

Здесь она позволила перевязать раны на руках, но отказалась уйти. Сознание ее снова стало ясным, оно освободилось от тумана боли и напряжения, и она опять могла воспринимать происходящее вокруг. Пока командир фальконеров не окажется в безопасности на берегу, она не станет искать убежища и тепла.

Глава четырнадцатая

Закрепив веревку, Тарлах выполнил свою задачу, и тут же силы покинули его. Он устало опустился на палубу, понимая, что следующая волна смоет его.

Неожиданно крепкая рука обхватила его. Он поднял голову и увидел высокого моряка, человека мощного телосложения. Тот понял его состояние и пришел на помощь.

Тарлах смутился: человек, который так много перенес, еще тратит на него свои силы. Но не стал возражать, только кивнул в знак благодарности. Иначе — смерть, а он не собирался умирать, пока еще оставалась надежда.

Моряк словно прочел его мысли и широко улыбнулся.

— Считай, что это небольшая благодарность за веревку, человек с берега, — сказал он и напрягся в ожидании следующей волны.

Первая женщина двигалась вдоль веревки. Фальконер следил за ее продвижением, затаив дыхание, как и все остальные. И хоть у него не было сил подхватить всеобщий радостный крик, когда она достигла карниза, он испытал не меньшую радость и торжество.

Переправа шла гладко, и моряки двигались быстрее, чем ожидал наемник.

Он внимательно наблюдал за каждым, отмечал все особенности продвижения, пытался определить главные трудности подъема и способы справиться с ними. Скоро наступит его черед, и ему нужно точно знать, что делать, чтобы как можно быстрее переправиться. У него слишком мало сил: хорошо, если их вообще хватит.

Но силы постепенно возвращались к нему. Рослый моряк дал ему возможность передохнуть, в чем нуждалось тело после трудного пути и чрезмерного напряжения, и прежде чем четвертый моряк добрался до берега, Тарлах уже держался молодцом.

Но он хорошо понимал, что такое быстрое восстановление сил может оказаться кратковременным. Он ранен, а некоторые раны, возможно, серьезные, и любая из них может помешать его возвращению на берег. Особенно его беспокоило поврежденное плечо: этого может оказаться вполне достаточно, чтобы рука перестала действовать.

Тарлах закрыл глаза. Все порезы давали себя знать. Конечно, в прошлом ему приходилось терпеть и более сильную боль, но на раны действовала соленая вода и нестерпимо жгла. К тому же он очень замерз и дрожал, как и все остальные. Сжимаясь под очередной волной, он подумал, что долгое пребывание в таких условиях совсем обессилит его.

Он почувствовал, как напрягся сосед, и поднял голову.

Последний из моряков, кроме того, что был с ним, уже почти добрался до берега.

Салкар задумчиво перевел взгляд с веревки на фальконера.

— Пойдем вместе, — предложил он.

Тарлах покачал головой.

— Нет. Веревка слишком тонкая. Она не выдержит двоих. Иди. Я еще немного отдохну и последую за тобой.

Тот кивнул и взялся за веревку.

Воин внимательно наблюдал за ним. Моряк продвигался быстрее и легче товарищей, хотя дольше всех пробыл на разбитом корабле и к тому же часть времени поддерживал спасителя. Сила и выносливость у этого человека, должно быть, огромные.

Тарлах вздохнул. Ему потребуется и то и другое через несколько минут.

Но ничего не поделаешь. Наступила его очередь.

Он пробрался по скользкой палубе и ухватился за веревку. Подождал, пока через него перекатилась большая волна, и взялся за трос.

На какое-то время он почти полностью погрузился под воду, но постепенно стал приподниматься.

Воображение не обмануло его: возвращаться действительно было трудно, и Тарлах удивлялся, как другим удалось благополучно добраться до берега.

Они не смогли бы этого сделать, если бы были ранены: даже не удержались бы на палубе. Те, кто пострадал при крушении, погибли раньше.

Можно только удивляться, как выдержали испытание моряки, даже оставшиеся невредимыми. Он считал себя закаленным, тело его подготовлено к тому, чтобы выдерживать боль и напряжение, но он не знал, выдержат ли раненые руки. До берега далеко, так бесконечно далеко, и никакой передышки, ни малейшего облегчения, только бесконечная нестерпимая боль, которая усиливалась с каждым разом, как веревка реагировала на его рывки.

Если бы он мог двигаться в более равномерном темпе, то избавил бы себя от резких рывков, которые болезненно рвали его мышцы, но раненое плечо делало это невозможным. Оно выдерживало его вес только долю секунды, и потому ему приходилось надеяться только на левую руку. В момент рывка он пускал в ход правую.

Скоро он вообще перестал думать и сосредоточился только на болезненном продвижении, напрягая волю, заставляя мышцы и нервы выполнять задачу, которая и в нормальном состоянии показалась бы ему невыполнимой.

И вдруг он оказался совсем рядом с утесом, словно неожиданно пришел в себя и вынырнул из колдовского тумана.

Вид неровной, почти вертикальной, стены подбодрил воина. Надеясь сберечь убывающие силы, он постарался быстрее преодолеть оставшееся расстояние. Теперь, когда большая часть пути осталась позади, он двигался ровнее, хотя предстоял самый трудный участок крутого подъема.

Наконец наступило мгновение, когда Тарлах оказался на карнизе, где его ждали фальконеры и жители Морской крепости. Он так сильно сжал кулаки, что прошло несколько мгновений, прежде чем он сумел разжать пальцы: и вот под ногами снова твердая поверхность камня.

Несколько секунд он сознавал только, что спасся. И чувствовал, как руки Бреннана поддерживали его.

Тарлах тяжело опирался на лейтенанта. С исчезновением опасности его снова оставили силы, требовался отдых после всего испытанного.

Неожиданно туман, окутавший сознание, рассеялся. Кого-то не хватало.

— Где Уна?

Она приблизилась к нему, пробиваясь сквозь неясные очертания окружающих.