Ищущий во мраке - Богдан Костяной

На вокзале мало, что изменилось. Разве, что людей стало меньше. Точнее, мужчин. «Неужели Королевству так сильно не хватает бойцов?»

Моим глазам, как раз предстала картина отправки на фронт очередной партии конквестов. Только в этот раз, на бой шли не взрослые мужики, у которых уже были семьи и дети, а безусые юнцы, лет шестнадцати. Среди них не было взрослых, кроме командира, что расхаживал с тростью в руке.

«Интересно, как скоро они погонят на войну младенцев?» – хмыкнул я про себя, и постарался не попадаться на глаза военным, дабы не загребли в комиссариат.

Однако голос командира… и его хромающая походка… Почему-то, оба этих фактора вызвали во мне дикое желание притаиться за колонной и послушать.

– Вы – последняя надежда нашей Родины! На ваши плечи ложиться ответственность за победу Бритонского Королевства в этой подлой войне, развязанной Республикой Родинией и её сателлитами! – командир выхаживал, как положено несмотря на то, что припадал на левую ногу.

Его синий мундир, начищенные сапоги выше колена и чёрный шлем с хохолком выдавали в нём высокопоставленного офицера. Я не разбирался в знаках отличия конквестов, но этот был майором, не меньше.

Дойдя до конца шеренги, он посмотрел в лицо одному из новобранцев и продолжил пламенную речь. А я обомлел…

Когда офицер, которому, как оказалось, не больше двадцати, направлялся в мою сторону, я, выйдя из-за колонны, невольно произнёс:

– Олли?

Двадцатое воспоминание

– Да вот, захотелось прогуляться, – ответил я Марко.

– У них тут столько ружей и винтовок сохранилось, ты не представляешь! – воскликнул паренёк, демонстрируя оружие. – А ещё форма, прямо, как у солдат тех лет! Круто, скажи?

– Нет, Олли… это не… – сердце ещё сильнее начало болеть, и последние слова я произнёс на выдохе, ибо…

«Это конец?» – последнее, о чём я успел подумать перед тем, как распластался на холодной земле.

В ушах стучала кровь. Взор застилала пелена. Саван смерти уже начал окутывать моё тело… а, может, это были руки Марко. Да… вроде бы, он что-то произносил, но я не мог этого расслышать.

И вот, я падаю во мрак… Последнее, что я вижу перед тем, как моё сознание окончательно перестанет существовать – существо, что есть сам свет, тянущее ко мне руки.

– Пусть этот кошмар закончится здесь, – произносит оно.

Но вопреки его желанию, неведомая сила тянет меня обратно наверх.

***

Заметив меня, Олли и сам остолбенел на несколько секунд, а затем, махнув паре солдат, приказал меня скрутить. Я не успел даже сообразить о том, что произошло, как лежал на перроне с заведёнными за спину руками.

Затем, меня подняли. И младший брат подошёл, чтобы поближе меня рассмотреть.

– Ты изменился… – улыбнулся я. По подбородку стекала кровь из разбитой губы, боль в плечах была невыносимой, но я не подавал виду.

Глядя на Ольгерда, я думал о том, кто из нас двоих сильнее изменился. Я исхудал, постарел внешне и внутренне, лишился фаланги пальца и покрылся шрамами. Но Олли…

Не считая военной формы и холодного взгляда левого глаза… единственного глаза, правый был закрыт повязкой, он заметно возмужал. Отрастил усы, обзавёлся шрамом на правой щеке. И я больше не видел в нём того беззащитного мальчишку, коим помнил всю жизнь.

«Господи… что они сделали с ним…»

– В повозку его, и ко мне в кабинет. Через час подъеду, – коротко произнёс Ольгерд и развернулся обратно к строю, чтобы продолжить пламенную речь.

Меня затолкали в повозку и заковали в кандалы. Спустя полчаса езды по Бриггу, который я не успел толком разглядеть, мы прибыли в здание генерального штаба. Дабы сильно не мозолить глаза другим, повели меня через задний двор.

Дотащили до кабинета, усадили там на стул и заперли. Судя по разговорам за дверью, ко мне приставили двух караульных. Я сразу же взглянул на окно, но снаружи находилась решётка. Впрочем, сбегать я не собирался. Особенно, когда Ольгерд сам меня нашёл.

Внутреннее убранство впечатляло: множество грамот на стенах, шинель с медалями и орденами на вешалке, видимо, для парадов. Уютное кожаное кресло, дубовый стол с книгами о военном ремесле. На стене висела трофейная родинийская сабля и мушкет.

«Сбылась твоя мечта, брат…»

Спустя час, как меня заковали в кандалы, дверь вновь начали открывать. В кабинет, по-прежнему, опираясь на трость, вошёл Ольгерд и отпустил караульных, мол, сам разберётся.

Олли подошёл к шкафу, приставил трость к стене и достал оттуда бутылку дорогого пойла. Плеснул немного в стакан и осушил залпом, после чего, опираясь руками на стол, уселся в кресло и снял шлем, положив его рядом.

Взялся за голову и помассировал виски. А затем произнёс:

– Зачем ты вернулся?

Его слова ударили меня под дых сильнее колена надзирателя на руднике.

– Олли… что ты…

– Я не Олли, – резко произнёс он. – Я майор Ольгерд