Эмма Дженкинс - Елена Владимировна Добрынина

– Мы найдем, – вклинился между нами Ноэль.

– Нет! – одновременно накинулись мы на сорванца.

Тот набычился и поджал губы.

Я, спохватившись, поискала глазами часы. Времени оставалось совсем немного. Поэтому пришлось, отлепив от себя рыжика, подняться в свою комнату и собрать сумку: смена белья на два-три дня, запасной комплект одежды, кое-какая косметика. Что еще мне может пригодиться? Подумав, добавила приметный зеленый шарф и, чуть помедлив, сунула в карман платья коробку с так и не врученным Эверту галстуком.

– Ну вот, пожалуй, и все, – с неловкой улыбкой произнесла, спускаясь по лестнице. – Спасибо за гостеприимство и уроки, Джеймс.

Несколько неуклюже обняла остолбеневшего артефактора и похлопала по плечу как любимого старшего брата. Затем повернулась к Ноэлю.

– Веди себя хорошо, договорились? Слушай старших, – я снова потрепала рыжие волосы мальчишки, который смотрел исподлобья, упрямо стиснув зубы, и остановилась перед менталистом.

– Я так и не знаю, когда твой день появления на свет, но хочу, чтобы это было у тебя, – я протянула ему коробочку.

– Не смей. Даже не думай об этом. – Эверт слегка покачал головой, сверля меня тяжелым взглядом, и вдруг подошел совсем близко, взяв мое лицо в ладони, словно отгородив на миг от всего остального мира. – Отдашь, когда вернешься, да, воробушек? Ты меня слышишь?

– Да, – вот сейчас я улыбалась совершенно искренне.

– Вот и славно, – большие пальцы Диксона ласково погладили мои щеки, а в следующее мгновение теплые руки очень аккуратно соскользнули с моего лица, и менталист сделал шаг назад, слегка увеличив расстояние между нами. – Будь осторожна, не геройствуй. Я буду рядом.

Я вышла на улицу еще до того, как Шимми успел постучать в дверь, и уловила в его глазах тень одобрения. Страшно не было. То ли на сегодня я уже отпереживала и отбоялась, то ли привыкла жить, словно зверюшка: раз прямо сейчас опасность мне не угрожает, можно о ней не думать. Только устала я сильно. Поэтому, пока сидела в магикаре, думала о том, как бы здесь не уснуть.

Встречала меня Имельда. «О, вот и ты, дорогуша, я уже заждалась», – и она, по обыкновению, ловко подцепила меня за локоть и повела через парк не к главному входу, а к неприметной серой дверце с торца здания. Попетляв по бесконечным лестницам и коридорам этого крыла, она остановилась около одной из множества совершенно одинаковых дверей без каких-либо опознавательных знаков, вытащила из маленькой, почти игрушечной сумочки, висевшей на поясе, ключ, открыла замок:

– Вот твоя комната. Располагайся, отдыхай, здесь есть все необходимое.

Она щелкнула выключателем, и я смогла осмотреться. Небольшая комната в серо-голубых тонах, похожая на номер в гостинице средней руки. Окна ее выходили на маленький внутренний дворик.

– До обеда никуда не выходишь, – продолжала между тем Мелли. – Считай, что ты под домашним арестом. Завтрак тебе принесут сюда, если что-то нужно, говори сейчас.

– Свежие газеты, если можно, – отозвалась я, ставя сумку на обитый бархатом пуф.

Брюнетка хмыкнула:

– Можно, – и сделала пометку в совсем уже крошечном блокноте. – Я закрою тебя снаружи на ключ. И если хочешь моего совета, выспись хорошенько. С нашей работенкой это никогда не повредит.

Именно так я и поступила: быстро разобрала нехитрые свои вещи, приготовилась ко сну и, укрывшись одеялом, поймала себя на единственной мысли: «Как же я хочу спать». По счастью, этой ночью мне не приснилось ни единого сна.

Проснулась я от щелчка. И не успела понять, где я, собственно, нахожусь, как дверь открылась, и в комнату вошла, энергично толкая перед собой сервировочный столик, похожая на подростка девушка.

– Доброе утро, мистресс Марта, – до омерзения бодрым голосом начала она. – Меня зовут Лили, я ваша горничная. Привезла вам завтрак и утренние газеты.

И, больше не обращая на меня внимания, она принялась быстро, без лишних движений выставлять тарелки и пухлую стопку печатных изданий на единственный в комнате стол.

– Чуть позже я заберу посуду и провожу вас к Имельде. Приятного аппетита!

Я еще сидела на кровати, хлопая глазами, а Лили уже вновь пересекла комнату и, закрыв за собой дверь, провернула в замочной скважине ключ. Щелк!

Разумеется, после такого пробуждения разлеживаться в кровати не хотелось. Я быстро привела себя в порядок, оделась и приступила к еде, простой, но сытной. А потом принялась за просмотр прессы.

Страницы изданий пестрили заметками о небольших – пока небольших – конфликтах между магически одаренными и простыми людьми: в тавернах, на улицах, в конторах и общественных заведениях. Сильно пострадавших не было, но общее количество таких стычек наводило на нерадостные мысли. Эксперты всех родов и мастей отмечали, что в обществе зреет напряженность, и если, не приведи Источник, найдется весомый повод, то она выльется во что-то ужасное.

Похоже, весомый повод я должна организовать своими же руками.

Еще одна мысль, донимавшая меня со вчерашнего вечера, была связана с Лестером Кингсли. Его очередной сухой комментарий о расследовании всколыхнул целый ворох подозрений: не может ли он быть связан с Орденом? По всему выходило, что может. Сам организовал покушение на миста Флетчера, сам расследует, весьма удобно. И тогда заинтересованность во мне совершенно неудивительна: уж очень я удобный инструмент для всякого рода махинаций. А учитывая вскрывшееся родство с Матильдой… И Грымза вполне может работать на Кингсли.

Чем дальше я над этим думала, тем более правдоподобной мне казалась эта версия и тем неприятнее становилось от мысли, что я могла ошибаться в этом человеке. Зщищать его пыталась! Я горько усмехнулась и попыталась подумать о чем-то другом.

Лили вернулась, когда я почти закончила читать интервью с восходящей звездой синематографа, блеснувшей в новой картине маститого режиссера. Не стучась, она открыла ключом дверь, улыбнулась, обнаружив, что завтрак съеден, и очень вежливо, но энергично произнесла:

– Мистресс Марта, Имельда просила вас позвать.

В этот момент я поняла, кого она мне напоминает: Шимми, такая же расторопная, вежливая, умеющая, когда надо, быть незаметной.

Лили повела меня по коридорам, которые чередовались с лестницами, а те, в свою очередь, сменялись новыми коридорами. Мы то поднимались, то спускались, причем спуски становились все длиннее и длиннее, не оставляя сомнений, что мы идем уже по подземному этажу. Наконец, горничная остановилась у большой двустворчатой двери, открыла ее для меня, пропустила внутрь, сама же осталась снаружи.

По ту сторону двери обнаружился не слишком широкий, но длинный зал, больше походивший на подземный ход. Куда он ведет, понять было невозможно, но, скорее всего, за пределы парка. Стены и даже пол здесь были выложены темно-серым камнем. Вдоль одной из стен я заметила вереницу стульев, привлекающих взгляд ярко-алой обивкой. Именно здесь, в обществе