Любовь в кредит - Аалека Вальц

Агата обладала “абсолютным слухом”, чувством ритма и скоростью движений, а память как и слух отличалась совершенством. Однако характером не вышла, спокойная, вежливая Агата не могла показать страстность в танце, их пара получала высшие баллы по технике, а вот артистизм…

— Не хочу тратить на тебя силы. Ты не подходишь для меня, — сказал партнер прямо перед финалом. — ты как провинциальная актриса — больше кривляешься, чем выражаешь чувства.

— Но… — Агата не ожидала такого поворота, ведь их пара прошла отборочные и вот ее перед основным выступлением заменяют на другую?

Предательство. Не хотелось его осознавать, хотелось взять вину на себя. А что, если она станет лучше, исправится. Надо прислушиваться к критике, ведь он часто повторял, какая она неумеха во всем.

Она расстроилась, поехала на дачу, накупила мороженного и приготовилась переживать трагедию. Пока ехала в электричке, быстрые флэшбеки молнией сверкали в окне на фоне проносящихся лесов и ручейков. Ее вычеркнули из сборной, так легко отказались и завершили за нее карьеру. Агата сидела в пледе и смотрела телевизор в зале дома, родители задерживались. Скорее бы уже приехали, пожаловаться, зарыться в маму, а папа будет шутить и на утро она позволит себе почувствовать себя счастливой, потому что если признаться честно, то она уже чувствовала, что освободилась от чего-то тяготившего ее долгое время.

В пледе было жарко, Агата откинула разноцветные квадратики, она уже и переела, и скопилось много посуды рядом. Надо пойти помыть и позвонить родителям. Но в дверь дома постучались и вошли на кухню мужчины с Петром Николаевичем. Все были в полицейской форме, с напряженными лицами. Сказали, что родители попали в аварию.

— отец погиб сразу. — сказал один полицейский.

— чей отец? — Агата переспросила шепотом в сторону. — а мама?

В больнице мама умирала от травм неделю. Агата ночевала рядом, ухаживала, просила не оставлять ее так рано, и плакала, плакала и плакала. Мама в ответ улыбалась:

— малышка моя. Ничего. Поплачь. Я буду скучать по тебе. — обнимала ее кудрявую голову, гладила волосы и шептала, что сделать в банке, как поступить с квартирами, дачей, как выучиться и как не перестать любить.

— мамочка, сделай что-нибудь. — Агата не хотела верить, мама улыбалась только глазами и говорила, что не стоит печалиться, у них было много хорошего. В отличии от бабушки, они с Агатой счастливые.

Прошло много дней, но Агата так и не приняла ее смерть. Среди осени, через полгода заметила, что память странно ведет себя. Оказалось, что воспоминания “склеены”, придумано, что родители живы. Как бы и мертвы и нет. “…Просто жить”.

Агата собралась с духом и начала восстанавливать все. Попрощалась. Оставила лучшее из воспоминаний о дорогих людях, силу воли, улыбку, тепло и принятие слабостей, заботу вопреки усталости или болезни: “я все равно люблю тебя” — мама опускалась и стояла на коленях у кровати, обиженно сопящего в стену пятилетняго ребенка, которую отругали за неряшливую комнату и баловство. “ты всегда так говоришь, мам — отвечала уже весело Агата. — я тоже тебя люблю”. “Да, — мама грустила — я хотела, чтобы ты знала это”.

С танцами и со смертью родителей ушла и беззаботность. Агата перестала искать одобрения в других, не искала друзей, но и обидеть, задеть чувства кого-либо словом, либо поступком тоже не хотела. Она стала заниматься кунг-фу в группе для начинающих, а по утрам вставала и включала любые кинофильмы с яркими боями, прыжками и ударами.

Научилась медитации и каждый день тренировала свой контроль и умение стать зеркалом. Окружающие всегда ее любили за искренность, никто не заметил трагических перемен, напротив всем казалось, что девушка стала приветливой, веселой и невероятно интересной собеседницей. “Никто никогда не интересуется окружающими” — говорила Агата себе, и при встрече со знакомыми взгляд становился “зеркальным”: была вежливой, тактичной, улавливала настроение, желания и темы интересов собеседника. Многим казалось, что они очень хорошо ее знают. Агата давала возможность людям поговорить о себе. Каждому после такого рассказа чудилось, что она тоже участвовала в их самопрезентации, и что у них на удивление много общего. О, конечно, разве кто согласится упустить случай поговорить о своем (“о важном”) при таком приветливом расположении. А Агата, а что, она была не против! У собеседника не оставалось осадка, дескать он раскрыл все свои лучшие стороны, а она просто умолчала о себе. Нет, напротив, предельно бережная тактичность в общении создавала желание продолжать знакомство.

— а где бабушка? — спросила Агата у юриста, когда ей объясняли ее текущее материальное положение дел.

Так как ей было почти почти 17, то до совершеннолетия двоюродная сестра мамы — тетя Марина оформила опекунство. Родители Агаты жили обеспеченно и щепетильно подходили к планированию будущего, поэтому у юриста лежали документы с различными сценариями передачи имущества, управления счетами, инструкции как быть их дочери в случае А, случае Б … даже в случае абсолютного апокалипсиса мира. У Агаты во владении оставалась большая квартира в столице, участок в Аукшино, квартира бабушки, владение частью гостиницы на пополам с тетей Мариной, средства на обучение, пенсионные фонды родителей.

Активный доход и все акции отца предполагалась переводить под управление юридической фирмой и давать право на распоряжение ими Агате после того, как она самостоятельно заработает свои первые деньги. Отец обучил ее финансовой грамотности, несмотря на веселый и легкий характер, он был скорее тираном в отношении финансов, считал что только работающий человек имеет право на получение наследства. Агата в этом соглашалась с ним, во-первых, потому что думала про работу более в развлекательном ключе. Она как и родители не сидела на месте и занималась любимыми вещами — наукой, программированием, финансами. Во-вторых, начать собственное дело с нуля, с нулевым капиталом и вырасти как компания — казалось ей приключением. Трудиться не боялась, а большой любви к красивой жизни тоже не было: “комфорт, когда ты можешь мир увидеть, съесть пирожное в кафе и купить самое красивое белье, потому что оно нравится — намного важнее, чем жить как лакшери персона”. Так она говорила отцу и он смеялся “все верно, но все не так просто. Милочка”. “Не надо врать, пап. Все просто. Если надо — сделай. Все просто”. Серьезно отвечала Агата и закинув рюкзак на плечи шла на тренировку, с таким видом словно на каторгу. Это ее “простая” максима относилась к решимости. К принятию решения и ответственности, а добиваться результата, конечно утомительно (“ты чего такая бука” — “я тружусь ради наследства. Хотя зачем мне наследство, если я уже тружусь?” “ахахаха, милочка,