Сильнее жизни - Виктория Щабельник

— Тебя не удивило мое появление, — Аурелия с тревогой наблюдала за Палачом, пытаясь предугадать, какими могут быть его действия. Придя к нему, она рисковала слишком многим, но на карту была поставлена жизнь ее дочери. Казалось, еще совсем недавно, она и помыслить не могла, что ей доведется стать матерью, чувствовать в себе крохотную искорку зарождающейся жизни, ощущать, как в ее теле растет маленькое беззащитное дитя. Только спустившись на Землю, она поняла, что до сих пор и не жила вовсе. Постепенно Небеса становились для нее красивой недосягаемой сказкой, которую приятно вспомнить, но в которую невозможно вернуться. Глупый порыв найти брата, дал неожиданный результат — она обрела гораздо больше того, на что могла надеяться. Только встретив демона, Аурелия поняла, что может и хочет отдаться буре эмоций, охватывающих ее каждый раз, когда она смотрела на главу клана Потерянных душ. Врага, предателя, убийцу, монстра, но такого близкого, любимого и родного. Влияло ли на ее ощущения чувства и эмоции нового тела? Его память многое смогла рассказать Ангелу о жизни на Земле. О жизни, которую, Ангелы никогда не могли познать до конца, будучи лишь сторонними, безучастными наблюдателями всего, что происходило многие тысячелетия. Но теперь она знала! Любила, желала и боялась того, что с ней сделают такие новые эмоции. И как показала жизнь, боялась не напрасно…

— Я удивился бы намного больше, если бы Лариса ожила, — с усмешкой бросил Родгар.

— Зачем ты убил мою дочь? — с горечью спросила Аурелия.

— Ты называешь своей дочерью демонского выродка? — видя непримиримое выражение на лице Ангела, Родгар слегка улыбнулся, — как бы там ни было, она мертва, что дало тебе шанс вновь появиться в этом мире.

— Значит, ты знаешь, кто я?

— Это мой долг — знать тех, кто окружает моего отца. Данталион был влюблен, что сделало его слепым и глухим. К счастью, ненадолго. Кстати, вы еще не встречались?

— Ты же прекрасно знаешь, что я не могу этого сделать, и знаешь почему. Двадцать пять лет назад он отдал приказ, и ты его выполнил.

— Все-таки не до конца. Так чего ты хочешь от меня сейчас, Аурелия? Прошло много времени и то, что я испытывал к тебе когда-то, уже не имеет власти надо мной. Я дал волю чувствам, и злобе, но теперь все кончено. Как бы то ни было, ты для него мертва, и моя работа на этом закончена.

— Мне все равно, что будет со мной, но умоляю тебя, спаси мою дочь! Спаси Регину! Она ни в чем не виновата. Слишком долго она страдала за мои грехи.

— Некоторые грехи искупить одной жизнью невозможно, — мрачно обронил Родгар.

— Это не ты, ты не можешь чувствовать то, что сейчас говоришь!

— Думаю, тебе лучше обратиться с твоей просьбой к Данталиону, — отвернувшись, Родгар всем своим видом давал понять Ангелу, что их разговор окончен.

— Ты же знаешь, что я не могу!

— В таком случае тебе лучше убраться отсюда как можно дальше.

— Нет, Родгар! Ты не можешь! — ее крик заставил палача напрячься. Замерев на несколько секунд, он медлил, будто пытаясь принять какое-то решение. Шумно выдохнув, он, обернувшись к плачущей Аурелии, сказал, — возвращайся туда, откуда пришла. Там твое место.

С силой сжав запястье, Глеб снял мою руку со своего плеча. Игнорируя мое присутствие, он подошел к выбитой двери и приставил в проем и насадил на уцелевшие петли. Окинув взглядом комнату, он подтянул к двери высокий шкаф. Все это время я следила за его молчаливыми действиями, искренне удивляясь, откуда в нем столько силы. Когда дыра оказалась забаррикадированной, я лишь усмехнулась, прекрасно зная, что это демонов не остановит.

— Ты теряешь время, — тихо сказала я, подойдя ближе. Я чувствовала его злость и напряжение, понимала, что мне придется приложить усилия, чтобы заставить его понять, и помочь мне.

— Так не терпится умереть? — холодно поинтересовался он, отходя подальше, в центр комнаты, где, откинув с пола ковер, он порезал себе руку щепкой от двери и принялся выводить на сером камне какие-то рисунки.

— Они скоро будут здесь. Хлипкая дверь не сможет им помешать.

— Дверь — нет. Но вот это, — он указал взглядом на кровавые разводы, — вполне. По-крайней мере, у меня будет время прочистить тебе мозги.

— Ты не понимаешь! У тебя нет другого выхода! Иначе все будет зря! Я дочь ангела! Не Падшей, а настоящего ангела. Не знаю, кто мой отец, но, похоже, Люциферу достаточно того, кто моя мать. Он хочет меня убить.

Поднявшись с колен, Глеб подошел ко мне осторожно дотронувшись до сломанной кисти.

— Мы справимся. Я не позволю ему близко к тебе подойти.

— Послушай себя! Ты сам веришь в это! Подумай, кто он такой, а ты человек, да достаточно сильный, но всего лишь человек. Ты не сможешь ему противостоять. Меня же пугает не смерть, а то, на что я соглашусь пойти, чтобы ее избежать.

— Ты стремишься умереть, чтобы не быть слабой? Но если есть хоть малейший шанс спастись…

— Спасение может быть разным. То, что предлагает он, меня, пугает гораздо больше смерти. Не знаю, почему, но чувствую — что бы он ни замыслил, я лишь маленький винтик в его планах. Его не остановить. Я боюсь, Глеб, — не почувствовав, что плачу, я оказалась в крепких объятиях охотника, — помоги мне, пожалуйста! Спаси меня! Убей меня.

Он слегка отстранился, кончиком пальца снял с ресницы слезинку, и долго всматривался мне в глаза:

— Ты похожа на ангела. Испуганного, растерянного ангела, — внезапно охрипшим голосом сказал он, — но не проси меня убить тебя прямо сейчас. Я не готов.

— Потом может быть слишком поздно, — разозлившись, выдавила я.

— Обещаю, если у нас не будет другого выхода, я это сделаю.

Сильный треск со стороны двери заставил побледнеть. Глеб увлек меня за комод и велел оставаться там, что бы ни произошло. Внезапно шум в коридоре сменился оглушающей тишиной, и я почувствовала, как от страха перехватило дыхание. Я схватила лежащий рядом острый кусок деревяшки, мне хотелось только одного — умереть до того, как попаду к ним в руки.

Неожиданно хлипкая дверь оказалась у дальней стены, прикрыв треснувшей створкой разнесенный в щепки дубовый шкаф. Приближающиеся шаги были созвучны каждому удару моего сердца.

— Ты? Не может быть! — в голосе Глеба прозвучало неподдельное удивление.

— Поспешил меня похоронить, охотник? — Не может быть! Это не он! У меня бред, слуховая галлюцинация. А может быть, я слишком часто думала о нем в последнее время, и мое сознание сыграло со мной шутку. Злую и жестокую.

Я резко поднялась, по-прежнему сжимая в руках мою последнюю надежду на спасение, и встретилась с внимательным, чуть насмешливым взглядом полукровки.