Глаз Сивиллы (сборник) - Филип Дик

Взять, к примеру, убийство Юлия Цезаря — дело, как известно, закрыли, когда виновные сами были умерщвлены. Но как мы, граждане Рима, установили, кто совершил сие ужасное злодеяние? А главное, как удалось свершить правосудие? Мы получили помощь извне, а именно от Сивиллы Кумской, а ей известно все на тысячу лет вперед. Она дает нам советы в письменной форме, и каждый римлянин знает о существовании «Сивиллиных книг», которые мы открываем, когда возникает нужда.

Я, Филос Диктос из Тианы, видел эти книги. Многие высокопоставленные граждане Рима, в особенности сенаторы, прибегали к их помощи. Однако я видел собственными глазами и саму Сивиллу и знаю о ней то, что известно немногим. Теперь я состарился — к сожалению, такова участь всех смертных — и хочу поведать, как однажды по случайности, выполняя свои обязанности жреца, узрел, что позволяет Сивилле пронзать взглядом завесу времени. Я знаю, откуда взялся этот дар, начиная с первой Сивиллы Дельфийской из благословенной Греции.

Мало кто из смертных может похвастаться подобным знанием, и не удивлюсь, если сама Сивилла дотянется сквозь завесу времени и покарает меня, заставив умолкнуть навеки. Возможно, еще не закончив этот свиток, я останусь лежать с головой, расколотой подобно спелым дыням из Леванта, столь ценимым у нас в Риме. Однако теперь, когда смерть моя близка, я ничего уже не боюсь.

В то утро мы ссорились с женой — тогда я не был стар, и ужасное убийство Юлия Цезаря только что произошло. Никто еще не знал, кто совершил его. Государственная измена, отвратительное преступление: тысяча ножевых ран в теле человека, намеревавшегося сплотить наше шаткое государство, причем с одобрения Сивиллы, данного в храме, — мы видели в книгах ее слова. Она ожидала, что Цезарь перейдет с войском реку и вступит в Рим, где примет власть.

— Ты безмозглый дурак! — сказала мне жена тем утром. — Будь Сивилла столь мудра, как ты думаешь, она предсказала бы и убийство.

— Может, и предсказала, — ответил я.

— Все это ложь, — не унималась Ксантиппа, по своему обыкновению отвратительно гримасничая. Не скрою, происхождением она была выше меня и всегда давала это понять. — Вы, жрецы, сами сочиняете тексты и записываете их как можно непонятней, чтобы толковать потом как угодно и водить за нос граждан, особенно состоятельных. В первую очередьродственников жены, разумеется.

Я вскочил из-за стола, не в силах сдержать гнев.

— Сивилла — пророчица, она получает откровение свыше, потому и знает будущее! Наверное, убийство великого Цезаря, так любимого народом, просто нельзя было предотвратить.

— Предсказания Сивиллы — обычное надувательство, — сказала жена, намазывая маслом еще одну булочку, — ела она всегда жадно.

— Я сам видел великие книги…

— Откуда она знает будущее? — перебила Ксантиппа.

Признаюсь, я не нашел, что ответить, и смутился, чувствуя собственное унижение — я, жрец в Кумах, чиновник Римской Республики!

— Все ради денег! — крикнула жена вслед, когда я вышел из дома, направляясь на работу в прекрасный храм, хотя златоперстая Аврора только начинала разливать над миром свой дивный свет, почитаемый нами священным источником видений.

В храме никого еще не было, если не считать вооруженных стражей у ворот. Они кивнули, узнав меня, хоть и удивились столь раннему приходу. Внутрь пускают лишь жрецов — даже Цезарь вынужден общаться с Сивиллой через нас.

Спустившись по ступеням, я очутился под сводами просторного святилища, заполненного подземным газом. Высокий каменный трон Сивиллы тускло блестел в полумраке, скудно освещенном несколькими факелами.

Внезапно я застыл на месте, узрев прежде невиданное. Сивилла, как обычно, восседала на троне, ее длинные волосы были стянуты на затылке в тугой узел — но в святилище она находилась не одна! Перед троном виднелись две странные фигуры, облаченные в круглые прозрачные пузыри. Существа напоминали людей, но с дополнительными… я не знаю даже, как это назвать, в общем, это были явно не люди. Глубокие глаза-щели без зрачков, вместо рук клешни, как у краба, черные провалы безгубых ртов… Я с ужасом понял, что они немые и разговаривают с Сивиллой через длинный шнур, свернувшийся кольцами на полу. На обоих концах шнура было по ящичку, покрытому письменами. Одно из существ прижимало такой ящичек сбоку к своей голове, Сивилла держала другой и слушала.

Бессмертные боги? Мы, римляне, привыкли верить, что они давно уже покинули наш мир. Так нас всегда учили. Очевидно, боги вернулись — по крайней мере, временно, чтобы сообщить что-то Сивилле.

Заметив меня, она обернулась, и произошло невероятное. Ее лицо вдруг оказалось рядом с моим, хотя нас разделял целый подземный зал. Сивилла благосклонно улыбнулась, и я понял, что теперь смогу слышать ее беседу с бессмертными.

— …лишь одна из многих, — говорил тот, что повыше. — Последуют и другие, однако позднее. На смену золотому веку грядет царство тьмы и невежества.

— Этого никак нельзя предотвратить? — зазвенел мелодичный голос Сивиллы, столь милый нашим сердцам.

— Правление Августа будет благоприятно, — продолжал высокий бессмертный, — а следом придут злые и безумные.

За ним заговорил другой:

— Новый культ Светлого существа родится и наберет силу, но истинные его тексты будут искажены, а смысл затемнен и утерян. Миссия Света потерпит неудачу, ее носителя предадут пыткам и жестокой смерти, как Юлия, а позже…

— Много позже, — подхватил высокий, — через два тысячелетия цивилизация вновь расцветет, отринув невежество, и тогда…

— Так долго? — ахнула Сивилла.

— Да, и тогда люди снова начнут задавать вопросы, искать свои божественные корни, свое предназначение, и вновь будут убийства, тираны и жестокость, и темные века вернутся.

— Это можно предотвратить, — добавил другой.

— Могу ли я помочь? — спросила Сивилла с надеждой.

— Тогда ты уже будешь мертва.

— Разве новая Сивилла не придет мне на смену?

— Нет… Через две тысячи лет никто не будет охранять Республику, и грязные людишки с мелкими душами станут сновать вокруг как крысы, портя и разрушая все светлое, добиваясь власти и соперничая друг с другом за ложную славу и почести. Ты ничем не сможешь помочь.

Внезапно оба бога исчезли, вместе с ними пропал и волшебный шнур с ящичками и письменами. Какое-то время Сивилла сидела неподвижно, затем подняла руку, и чистый лист для записей появился перед ней, повинуясь хитрому устройству, придуманному еще египтянами. Потом она сделала нечто странное, о чем мне страшно рассказывать, еще страшнее, чем прежде.

Из складок своей одежды Сивилла достала Глаз. Приложила его себе ко лбу, в середине — не человеческий глаз, а такой, как у бессмертных, узкая щель без зрачков, а по бокам… У меня не хватает слов, чтобы описать его, я всего лишь простой жрец… Она повернула голову, взглянула куда-то за мою спину — и вдруг испустила жалобный крик, такой громкий, что стены святилища дрогнули, и из щелей в стенах послышалось шипение змей. В том крике был леденящий ужас… но странный Глаз остался на месте, и она продолжала смотреть… и упала, не в силах видеть то, что крылось в темных безднах времени. Я бросился на помощь — прикоснулся, обнял, стараясь привести в чувство ту, которая так долго учила и предупреждала нас, прекрасного друга и защитницу Рима. Слишком ужасным было открывшееся ей будущее, которое наши слабые силы не способны предотвратить.

Обнимая Сивиллу, я взглянул на облака газовых паров, принимавшие причудливые формы, и остолбенел.

— Не воспринимай это как реальность, — шепнула Сивилла, но я знал, что образы, представшие передо мной, из будущего.

Гигантский корабль без парусов и весел… Целый лес высоких стройных зданий, между которыми снуют, теснясь, повозки, не похожие ни на что прежде мною виденное. Меня тянуло туда помимо моей воли, пока я не оказался в самой гуще клубящихся форм и очертаний, скрывших святилище и Сивиллу.

— Я вижу это горгоньим глазом, — донесся в последний раз ее голос, — тем самым, который три сестры передавали друг другу, Глазом Судьбы… ты падаешь… — И все затихло.

Я играл в траве с щенком, думая о разбитой бутылке из-под кока-колы — кто мог забросить ее к нам во двор?

— Филип, иди обедать! — позвала бабушка с заднего крыльца. Садилось солнце.

— Иду! — крикнул я, но продолжал играть.

В большой паутине билась пчела, я попытался освободить ее, а она меня укусила.

Потом помню, как просматривал комиксы в «Беркли Дейли-газетт» и прочитал про Брика Бредфорда, который наткнулся на забытую цивилизацию.

— Эй, мам, — позвал я, — погляди-ка сюда, вот здорово! Брик свалился со скалы, а внизу… — и вдруг замолчал, разглядывая с непонятным чувством изображения древних шлемов и оружия.