Ходорковский, Лебедев, далее везде. Записки адвоката о «деле ЮКОСа» и не только о нем - Константин Ривкин

Защита Ходорковского и Лебедева, конечно, сразу же потребовала прекращения уголовного дела в связи с отсутствием реальных фактических данных о совершении нашими подзащитными каких-либо преступлений. В своих ходатайствах мы писали: все обвинение по существу представляет собой ничтожную попытку искусственной криминализации обычной хозяйственной деятельности холдинговой компании «ЮКОС» с присущими ей особенностями построения корпоративных отношений. По своему характеру, содержанию и направленности предъявленное обвинение является изощренным и одновременно абсурдным с точки зрения как права, так и здравого смысла… Но все это не возымело результата, и через некоторое время обвиняемым и их защитникам было представлено в распоряжение обвинительное заключение, содержавшееся в 14 томах и насчитывавшее 3487 страниц. Подписал его выросший к тому времени из рядового следователя следственной группы по юкосовскому делу до руководителя первого отдела управления по расследованию особо важных дел Главного следственного управления Следственного комитета при Прокуратуре РФ государственный советник юстиции 3-го класса Валерий Алышев, и вместе с делом 4 февраля 2009 года отправил в Генеральную прокуратуру РФ для утверждения. Всего 10 дней понадобилось заместителю генерального прокурора РФ Виктору Гриню на изучение составлявшего без малого 200 томов следственного материала, и он поставил свою подпись в графе «утверждаю». Произошло это 14 февраля 2009 года…

Естественно, что следующим шагом в работе команды защитников стал тщательный анализ содержания обвинительного заключения, где расписывалось (кстати, с невероятным количеством повторов одних и тех же мыслей и документов), что же конкретно его составителями считается доказательствами виновности. Осилив данный трактат, защита укрепилась в своей уверенности в абсурдности обвинений, отсутствии хоть каких-нибудь доказательств противоправности осуществлявшейся деятельности и навешивании на обычные гражданско-правовые сделки и финансовые операции криминальных ярлыков. При этом значительное увеличение объема приводимого обвинительного материала повлекло за собой еще больший рост встречающихся явных противоречий, нестыковок, фактических ошибок и прочих недопустимых для столь важного процессуального документа разночтений.

Надо ли говорить, что в обязанность следствия входит формулировать обвинение точно и четко, чтобы привлекаемое к ответственности лицо не только его отчетливо понимало, но и могло должным образом защищаться. С чем же пришлось столкнуться в описываемом случае?

К примеру, в обвинительном заключении встретились самые разные утверждения о предмете посягательства. Чехарда наблюдалась даже по вопросу о потерпевшей стороне – в тексте можно было найти указание на похищаемую продукцию нефтеперерабатывающих предприятий ОАО «НК “ЮКОС”». Здесь, помимо предмета присвоения, были заменены еще и «жертвы», поскольку нефтедобывающие предприятия и нефтеперерабатывающие – это, как говорят в Одессе, две большие разницы. При этом, по содержанию обвинительного заключения, в нем вообще отсутствовали какие-либо сведения о чьих бы то ни было покушениях на собственность нефтедобывающих предприятий, которые, кстати, в числе вырабатываемой продукции имеют вовсе не нефть, а изготавливаемые из нее масла, бензины, бензолы, битумы, керосин и дизельное топливо, о чем, похоже, следователи никакого представления не имели. В общем, наблюдалась известная своей неопределенностью история – то ли он украл пальто, то ли горжетку, а может, у него что-то сперли…

§ 3. Страсти по территориальной подсудности

Если вернуться чуть назад в описываемых событиях, то вспоминается, что одна из затянувшихся пауз в ходе ознакомления с материалами уголовного дела была связана с созданием нового следственного органа – Следственного комитета. Это произошло в результате принятия в июне 2007 года изменений в закон о прокуратуре и Уголовно-процессуальный кодекс. Кроме того что формируемая структура должна была забрать к себе уголовные дела, которые ранее возбуждало и вело Главное следственное управление Генпрокуратуры РФ, так еще и решался вопрос, кто из старых следователей будет принят на работу в новое следственное ведомство.

Признаться, проводимая реформа прокуратуры давала некоторую надежду на более объективный подход к уголовному преследованию Михаила Ходорковского и Платона Лебедева. Вплоть до отказа от абсурдных обвинений.

Во-первых, реально предпринимался очередной шаг в направлении давно вынашиваемой идеи создания единого следственного аппарата, выведенного из-под ведомственного влияния и, подразумевалось, более самостоятельного в своих решениях. Во-вторых, поменялось всё руководство следствия, и тех, кто стоял у истоков «дела ЮКОСа», сменили новые люди, начавшие с заявлений в прессе о непременном и безукоризненном соблюдении законности в своей работе.

Внушал некоторый оптимизм и тот факт, что ни первый руководитель следственной бригады по делу Ходорковского и Лебедева – Каримов, ни его последователь, второй глава следственной группы Хатыпов, не были взяты в штат Следственного комитета.

Тем не менее надежды на лучшее себя не оправдали. Формально новую бригаду возглавил следователь Алышев, с первых дней занимавшийся «делом ЮКОСа». Подписанная им фабула обвинения нашим подзащитным не сильно отличалась от аналогичного произведения годичной давности его предшественника следователя Каримова. В самой бригаде основной костяк составили те же «зачинатели 2003 года», принятые в штат Следственного комитета. А руководство образованного федерального органа заняло отстраненную позицию, считая, что уголовное дело Ходорковского и Лебедева – произведение не их рук, ответственности за него оно в полном объеме не несет, а потому главная чисто техническая задача – сплавить его в суд, при этом, правда, внимательно прислушиваясь к рекомендациям вышестоящих товарищей…

По мере затянувшегося и явно не вызывавшегося объективной необходимостью пребывания в Чите, как и по поведению следователей, становилось ясно, что их начальники в Москве, а скорее даже те, кто был повыше, постоянно колебались и меняли свои решения о завершении изучения дела, его дополнении разными документами, окончательной фабуле обвинения.

К слову сказать, постановление о привлечении в качестве обвиняемых в окончательной редакции было составлено лишь 30 июня 2008 года – через полтора года с начала «читинского сидения», когда давно уже было объявлено о завершении предварительного следствия и собранности всех нужных для составления обвинительного заключения доказательств. Еще одним подтверждением разновекторных амплитуд ведения следствия было проведенное через суд ограничение Ходорковского, Лебедева и их защитников в сроках ознакомления с материалами дела. По инициативе руководителя бригады Алышева Ингодинский суд Читы 16 ноября 2007 года установил предельную дату – 22 декабря того же года. Несмотря на это, сами следователи с согласия своего руководства продолжили процессуальные действия, периодически вбрасывая в дело новые материалы, что привело к завершению чтения еще только через год – в январе 2009-го.