Дом у кладбища - Джозеф Ле Фаню

— Гм! Так, стало быть, он еще не получал моего письма!

Во взгляде миссис Стерк читался недвусмысленный вопрос: «Какого письма?», но Стерк промолчал, а его супруга была приучена обуздывать свое любопытство.

Проходя мимо окон капитана Клаффа, Дейнджерфилд услышал веселое треньканье гитары, которое сопровождал не вполне лишенный приятности дуэт, исполнявший любовную песню; Дейнджерфилд разглядел спину маленького лейтенанта Паддока и пересекавшую ее широкую, красную с золотом ленту, на которой висел упомянутый инструмент; Паддок, сидя у окна, усердно бренчал, а Клафф как раз выводил голосом высокую ноту; его круглое лицо, которому Клафф постарался придать предельную нежность, исказила невольная гримаса — такое случается иногда с певцами-любителями. Клафф перехватил циничный взгляд прохожего, смолк, невольно закашлялся, тряся покрасневшими щеками, и буркнул:

— Доброе утро, мистер Дейнджерфилд.

Паддок также приветствовал управляющего и тихонько взял аккорд-другой; в отличие от своего упитанного сотоварища, он не смутился, поскольку не усматривал в этом утреннем музицировании ничего неуместного.

Дело в том, что двое галантных офицеров репетировали небольшой концерт, которым собирались усладить слух белмонтских дам. Короче говоря, это была серенада, и лишь переменчивую погоду следовало винить в том, что она до сих пор не была исполнена; ибо, при всей преданности предметам своей романтической страсти, наши друзья Клафф и Паддок, как никто другой из офицеров на службе Его Величества, любили ухаживать с комфортом, не ставя под удар свое здоровье. Паддок задумал нечто в традициях маскарада: дамам предоставлялось гадать, от кого исходят те сладостные созвучия, что трепещут в воздухе Белмонта и прилегающих рощ. Клафф согласился, однако втайне вознамерился, если выпадет случай, устроить так, чтобы их разоблачили и взяли в полон; вслед за тем (мечтал Клафф) честных трубадуров угостят жареным мясом и изысканной мадерой из погреба отсутствующего генерала, каковой ужин каждый из них вкусит у ног своей госпожи, пользуясь всеми преимуществами этого романтического тет-а-тет.

И вот неутомимая гитара искусного Паддока все твердила «трень-трень, брень-брень, бам!»; голоса влюбленных пастушков звучали довольно верно и не сбивались с ритма, а Паддок время от времени вставлял что-нибудь вроде: «Как вы думаете, капитан Клафф, может быть, на „ля“ не нужно трели? Попробуем-ка два последних такта пропеть без нее» или Простите, что я вас беспокою, но, пожалуйста, повторим:

Тяжела мне погоня, на сердце обида:Дафна, милая Дафна исчезает из вида».{118}

К репетициям Паддок подходил со всей серьезностью; в случаях, подобных описанному, принимался командовать и с предельной вежливостью утверждал свое полное над капитаном Клаффом главенство; тому приходилось петь, пока лицо его не синело, а пояса и застежки не лопались; на бунт он не решался, а только потихоньку роптал в сторону.

Когда Дейнджерфилд на обратном пути в Чейплизод снова миновал квартиру Клаффа, певцы все еще были там. Он снова растянул рот в приятной улыбке и кивнул бедному старине Клаффу, чем вывел его наконец из себя; Клафф вспыхнул и рявкнул, едва сдерживаясь:

— Черт возьми, Паддок, не целый же день мне распевать баллады, на потеху всей улице. Не видите разве, как он скалится, этот распроклятый Дейнджерфилд, словно в первый раз в жизни видит поющего джентльмена. Клянусь Юпитером, Паддок, что вы всё заставляете меня без конца повторять одно и то же — тут и собака рассмеется.

Минутой позже Дейнджерфилд взошел на крыльцо дома Стерка и сказал, что желает видеть доктора. Его проводили на второй этаж, в заднюю гостиную, так хорошо нам известную. При его появлении Стерк поднялся.

— Ваш покорный слуга, мистер Дейнджерфилд, — сказал Стерк, с волнением кланяясь.

— С добрым утром, сэр, — отозвался Дейнджерфилд. — Я получил ваше письмо, и вот я здесь. Чем могу служить?

Стерк взглянул на дверь, убедился, что она затворена, а потом проговорил:

— Мистер Дейнджерфилд, я тут вспомнил кое-что.

— В самом деле? О! Итак, дорогой сэр?

— Вы, как мне известно, были знакомы с… с Чарлзом Арчером?

Стерк стрельнул взглядом в очки собеседника и сразу опустил глаза.

— Чарлз Арчер, — живо ответил Дейнджерфилд, — ну да, конечно. Но, как вам известно, Чарлз влип в историю, и этим знакомством не приходится хвалиться ни вам, ни мне. Нам не стоит его даже упоминать; я давно уже о нем ничего не знаю.

— Но я только что припомнил его адрес, и о его жизни мне многое известно, а потому у меня есть основания рассчитывать на его доброе отношение; как раз сейчас он мог бы оказать мне материальную поддержку, а ведь никто не имеет на него такого влияния, как вы, мистер Дейнджерфилд. Быть может, вы воспользуетесь этим влиянием в моих интересах — и тем обяжете меня на всю оставшуюся жизнь?

Стерк смотрел прямо в лицо Дейнджерфилду; Дейнджерфилд отвечал ему насмешливым и, пожалуй, чуть пристыженным взглядом; краткая пауза, а затем…

— Хорошо, — произнес Дейнджерфилд с веселой решимостью. — Но вы ведь знаете, с Чарлзом шутки плохи — так? Нам не следует ни упоминать его имя, ни выдавать хотя бы намеком, где он живет, — короче, ничего не следует.

— Само собой разумеется, — отозвался Стерк.

— Миссис Стерк говорит, что вы собираетесь в город — в коляске миссис Страффорд. Так вот, вечером, когда вернетесь, изложите на бумаге, что, по вашему мнению, Чарлз может для вас сделать, а я берусь довести это до его сведения.

— Благодарю вас, сэр. — Голос Стерка звучал торжественно.

— И послушайте: лучше, чтобы вы занялись в городе своими делами — обычными делами, понимаете? Если вы поведете себя иначе, на это обратят внимание. Так что сегодня и в дальнейшем будете поступать так, как я вам укажу.

— В точности так, сэр, будьте уверены.

— До свиданья.

— Прощайте.

И они обменялись мрачным рукопожатием.

В коридоре Дейнджерфилд наткнулся на миссис Стерк, сказал ей несколько любезных слов, погладил по головкам детей и, продолжая улыбаться и кивать, стал спускаться по лестнице, а миссис Стерк спокойно заглянула в кабинет и обнаружила, что муж, странно побледневший, стоит, прислонясь к каминной полке, и платком утирает лицо. Вид у него был такой, уверяла впоследствии любезная леди, словно ему только что явилось привидение.

Глава XLVI

СЦЕНА В КОМНАТЕ, ГДЕ ИМЕЛСЯ КОВЕР, НО НЕ БЫЛО ПОЛОНИЯ{119}