Наследник Осени - Джайлс Карвин

Стоило Горифту слегка ослабить натиск, как Брофи провел контратаку. Острие его меча прочертило красную полосу на руке темнокожего бойца. Горифт оскалился, бросился вперед и получил второй укол. Потом третий. Четвертый. Зрители неистовствовали.

Толпа скандировала имя нового любимца – Брофи.

С ударом гонга он отступил и опустил меч. Руки и грудь его противника покрывало с полдюжины ран.

– Достаточно! – проревел глашатай. – К следующей ступени.

Служители в капюшонах развязали веревку. Брофи огляделся. Его товарищи нанесли Фи четыре укола, но и Фанки получил кровавую отметину – меч рассек ему ногу.

– Быстр, – прохрипел Атил, когда они выстроились перед загроможденной сухими деревьями платформой обезьяны. – И терпелив. Играет наверняка. Такой своего шанса не упустит.

– Я тоже не упущу, – заверил его Брофи.

Атил криво усмехнулся.

– Не сомневаюсь.

– А план-то срабатывает, – заметил с улыбкой Фанки. Фи, стоявший рядом с кузеном короля, промолчал. Он понимал, что остался без поддержки, и мрачно смотрел на копию мертвого леса, среди ветвей и сучьев которого их ожидало следующее испытание.

Выступив вперед, глашатай продолжил рассказ. Голос его, усиленный медной воронкой, перекрыл шум толпы, в котором отчетливо звучало имя Брофи.

– Змеи поднялись с земли. Теперь они – могучие обезьяны, повелители лесов. Но разве может это ничтожное царство сравниться с бескрайним и вечным простором небес! Только трое взмоют в вышину на крыльях сокола!

– Помните, что говорил Косарь, – обратился к товарищам Брофи. – Руки важнее меча. Проигрывает не тот, кто получит больше ран, а тот, кто упадет с дерева.

– Да, ваше высочество, – подмигнул Фанки. – Проблем не будет, одна обгорелая обезьяна у нас уже есть.

Брофи улыбнулся.

– Прыгай! Прыгай! Прыгай! – скандировали трибуны.

Оставив при себе те же мечи, участники заняли места на четырех сторонах платформы и с ударом гонга полезли на деревья.

Преимущество в этом состязании получал тот, кто поднимется выше, и Брофи карабкался вверх изо всех сил, сжимая в одной руке меч. Кое-где на ветках прятались колючки. Некоторые сучья были умышленно подрублены или подпилены. Каждый шаг требовал осторожности, и все же Брофи уверенно пробирался через хаотичное переплетение ветвей. Где-то в середине рощи он едва не столкнулся с Атилом. Фи обошел их с края, предпочитая не углубляться в заросли, где его могли атаковать с трех сторон. Фанки наблюдал за ним снизу, но сближаться не спешил.

– Вопрос времени, – сказал Брофи, подтягиваясь к ветерану. Атил стоял на толстом суку, держась одной рукой за ветку и сжимая в одной меч. – Так или иначе мы его достанем. Долго ему не протянуть.

Атил молча кивнул, и Брофи прошел вперед, чтобы подтянуться повыше.

Шум за спиной заставил его обернуться, но времени уклониться от удара уже не было. Стальной клинок ожег ребра. Брофи застонал и, подавшись назад, потерял равновесие. Перед глазами поплыли разноцветные круги. Он взмахнул руками, пытаясь ухватиться за первую попавшуюся ветку. И ухватился. Но противник продолжал атаковать. Удар плашмя по руке, и пальцы разжались сами. Брофи потерял равновесие и полетел вниз, круша сучья. Долгое падение закончилось тем, что он все же поймал последнюю, самую нижнюю ветку. Она согнулась и треснула. С криком, в котором боль смешалась с гневом, Брофи рухнул на песок.

По трибунам прокатилось имя нового героя.

– Атил! Атил! Атил!

Он кое-как перекатился на бок и попытался восстановить дыхание. Рана горела. Подняв голову, Брофи увидел стоящего над ним Атила. Следующим, улыбаясь и качая головой, на землю соскочил Фи.

– Зачем? – крикнул Брофи, обращаясь к тому, на кого рассчитывал и кто предал.

Многоопытный боец посмотрел на него сверху вниз. В пустых глазах не было ни раскаяния, ни радости. Ничего.

– Те двое мне не страшны, я могу победить любого. А вот насчет тебя сомневаюсь.

– Но мы ведь договорились! Я же сказал, что сойду, когда мы уберем Фи!

Атил прищурился и покачал головой.

– Так рисковать я не мог.

Он повернулся и сошел с платформы в тот самый момент, когда Фанки спрыгнул с дерева и подбежал к лежащему товарищу.

ГЛАВА 18

С западного края горизонта, наползая одна на другую, ворочаясь, накатывали черные тучи. Ветер приближающейся бури ерошил волосы, но сверху не упало пока еще ни капли дождя.

О Девяти песках, пустыне к северу от Физена, говорили, что там скитаются, не находя приюта, духи павших участников Девяти ступеней. Погибший на этапе скорпиона принимает облик этого насекомого, расставшийся с жизнью на стадии обезьяны становится четвероруким, и все они, эти призрачные звери, птицы, гады и насекомые, с наступлением темноты охотятся на неосторожных путников. Все, кроме умерших в плетеной башне феникса. Духи же последних грозовыми бурями носятся над дюнами.

Три человека – сгорбленная старуха в плаще с капюшоном, молодая женщина с горестным лицом и сердитый мальчишка – стояли над закутанным в саван телом Атила. Только эти трое, вся его семья, явились на более чем скромную церемонию похорон. Впрочем, и они задержались недолго. Старуха пробурчала что-то невнятное о надвигающейся грозе, и они тронулись в обратный путь через зыбучие пески.

Проводив их взглядом, Брофи посмотрел на бегущие по небу тучи. Если Атил там, пусть услышит его проклятие и пусть ответит ему молнией и дождем.

Глупое, бессмысленное предательство. С таким же успехом Атил мог сам броситься на собственный меч.

– В чем я согласен с физендрийцами, – заметил Косарь, – так это в том, что чем короче похороны, тем лучше.

Юноша промолчал. Фанки выбыл на ступени сокола, Фи споткнулся на льве. Последняя сцена до сих пор стояла у него перед глазами: Атил, медленно, с остановками карабкающийся по горящей башне. На предпоследнем этапе Фи нанес ему тяжелую ножевую рану, так что ветеран почти не пользовался правой рукой. Он все же поднялся на вершину, но к тому времени веревка уже загорелась. Атил надел крылья феникса и полетел.

Полетел. Сорвался. И разбился. Канат не выдержал, и Атил упал на каменные плиты арены. Замершая на мгновение толпа услышала, как треснул позвоночник, и разразилась ревом.

Брофи зажмурился, отгоняя жуткую картину. Зрелище было настолько ужасное и засело в памяти настолько прочно, что его и сейчас едва не вырвало. Почему все вышло именно так? Непонятно. Если бы Атил придерживался плана, то пошел бы на последнее испытание со здоровой рукой. И тогда поднимался бы быстрее. И веревка не успела бы сгореть. И он был бы жив. Он был бы чемпионом Девяти ступеней.