Три побоища – от Калки до Куликовской битвы (сборник) - Виктор Поротников

Семен выхватил из-за пояса два кинжала и молча ринулся на троих ливонцев, которые не видели, как был убит Бедославом их начальник стражи. Этому помешали две лошади, стоящие как раз между стражами и спустившимся сверху Бердом. Однако стражников насторожил предсмертный возглас Берда. Они схватились за мечи, но двое русичей оказались гораздо проворнее их. Двоих стражей заколол Семен, третьего прикончил дротиком Бедослав, пригвоздив ливонца к бревенчатой стене.

Затем две пары сильных рук распахнули высокие створы ворот.

В лесочке неподалеку от дороги, прячась за деревьями, сидели в засаде две сотни пеших русских ратников. Они бегом устремились по заснеженному полю к распахнутым воротам Пскова.

Рассвет уже занялся, поэтому ливонская стража на городской стене увидела выбежавший из леса отряд новгородцев и подняла тревогу. Но прежде чем ливонцы смогли оценить всю степень опасности, новгородцы уже ворвались во Псков. Следом за передовым отрядом в город вошли пешие полки и конные княжеские дружины. На равнине в полуверсте от Пскова новгородцы разбили стан, оградив его сцепленными санями с поклажей.

Так же быстро был захвачен и псковский детинец – Кром. Ливонская стража и бояре из числа сторонников посадника Твердилы, спасаясь от новгородцев и суздальцев, устроили давку в воротах детинца. Этим воспользовались дружинники Андрея Ярославича, ворвавшиеся в Кром на плечах обезумевших от страха ливонцев и бояр-изменников.

Ливонцы могли бы запереться в мощных каменных башнях детинца, но их военачальники решили сложить оружие, понимая, что всякое сопротивление будет всего лишь агонией, ибо Псков уже захвачен Александром Невским.

Всех пленных ливонцев Александр Ярославич повелел гнать пешком в Новгород. Участь Твердилы Иваньковича и его сторонников должно было решить псковское вече. Был назначен день общенародного схода.

Однако те из псковичей, кто более всего пострадал от ливонцев и бояр-изменников, а таких набралось немало, вытащили узников из темницы и учинили над ними самосуд.

Больше всего свирепствовали псковичи, вернувшиеся из изгнания, а также вдовы тех псковичей, кто пал в битве с крестоносцами под Изборском. Этих вдов и вместе с ними жен, сестер и дочерей тех бояр и купцов, которые были резко против союза с Ливонским орденом, Твердило и его друзья беззастенчиво унижали и подвергали насилию. Стоило кому-то из ливонцев указать пальцем на какую-нибудь из этих женщин, как приспешники Твердилы без промедления волокли несчастную на ложе к немцу.

Судилище псковичей было быстрое и кровавое.

Твердиле Иваньковичу выкололи глаза, отрубили руки и подвесили его вниз головой. Всякий желающий, мужчина или женщина, мог подойти и ударить бывшего посадника хоть мечом, хоть палкой. Кто-то ударил Твердилу слишком сильно дубиной и убил его. Но и после этого истерзанный труп Твердилы до глубокой ночи продолжали колоть и резать все те, кто пострадал от его владычества во Пскове.

Шурина Твердилы, Дементия Лыко, женщины насмерть забили палками, мстя ему за своих юных дочерей, испытавших насилие с его стороны.

Другого родственника Твердилы, Гаврилу Окорока, псковичи-изгнанники раздели донага и топорами изрубили на куски.

Боярина Ипата Траву разгневанные псковичи подняли на копья. Ерофею Сове сначала вспороли живот, а потом отрубили голову.

В таких же муках умерли родственники и челядинцы бояр-изменников за исключением тех, кто каким-то чудом сумел бежать из Пскова.

Михей Соколятник, поддавшись общему воинственному порыву, тоже вступил в новгородское войско и ворвался в Псков в числе первых. Им двигало не столько стремление избавить псковичей от власти ливонцев, сколько собственная корысть. Его брат Терентий всегда был удачлив в торговых делах, поэтому Михей Власич часто вступал с ним в долю, никогда не оставаясь внакладе. Тем больнее сказалась на скаредном Михее Власиче последняя поездка Терентия во Псков, завершившаяся потерей товара, денег и неудачной женитьбой.

Если ударившийся в запой Терентий давно махнул рукой на утерянные во Пскове деньги и товар, не говоря уже о барыше, то мстительный Михей Власич был полон желания вернуть вложенные в товар свои кровные гривны. Когда во Пскове начались грабежи теремов бояр-изменников и их приспешников, то в этих бесчинствах отличился и поспевавший всюду Михей Власич. Все награбленное слуги Михея Власича складывали в сани, которые они же и обязаны были оберегать в стане и во время переходов.

Помимо ковров, дорогих тканей и серебряной посуды Михею Власичу досталась пленница изумительной красоты, доводившаяся родственницей кому-то из казненных бояр-изменников.

Обоз с награбленным добром и пленными ливонцами, отправленный Александром Невским в Новгород, сопровождали три сотни пеших ратников и полсотни конных имовитых новгородцев, среди которых находился и Михей Соколятник.

Желая похвастаться перед братом своею поживой, Михей Власич велел слугам внести в терем ковры, паволоки, меха и серебро, разложив все это на полу в самой просторной светлице.

Терентий, которого довольно бесцеремонно пробудили от хмельного сна, от изумления открыл рот, увидев разложенные на полу богатства.

– Я вижу, брат, ты во Пскове зря времени не терял! – проговорил он, преклонив колено и мягко касаясь рукой скаток шелковых тканей и густого меха бобров и куниц.

– Да уж не терял! – самодовольно ухмыльнулся Михей Власич. – Порастряс терема продажных псковских бояр да ливонских прихвостней! Не с пустыми же руками домой возвращаться.

– Я просил тебя, брат, поискать во Пскове Мстиславу, – несмело напомнил Терентий старшему брату. – Нашел ли ты ее?

– Не было у меня времени на это, – отмахнулся Михей Власич, – надо было успевать ловить рыбу в мутной воде. Забудь ты эту паскудницу блудливую!

В этот момент двое челядинцев ввели в светлицу молодую пленную псковитянку и усадили ее на скамью у стены. Пленница с немым любопытством оглядывала богато обставленное помещение, массивные потолочные балки, окна со вставленными в них разноцветными стеклами. Она не сразу увидела Терентия, скрытого от нее толстой дубовой колонной, поддерживающей свод. Когда же Терентий вышел из-за колонны, то псковитянка страшно смутилась, едва взглянув на него.

– Гляди, брат, какую красивую рабыню я привез из Пскова! – похвастался Михей Власич, сделав широкий жест в сторону невольницы.

При взгляде на пленницу у Терентия рот открылся сам собой, а глаза стали большими и полными удивления.

– Так ты все же нашел ее, брат! – радостно воскликнул Терентий, бросившись к рабыне. – Нашел и привез ко мне! Благодарю тебя, брат! Теперь я навеки твой должник!