Грани судьбы - Алексей Шепелёв

— Было много важных дел, Шустрёнок, — мимика драконов была небогатой и очень специфической, но Нижниченко был готов поклясться, что Дак улыбается. — Но я наслышан, что к вам пришел мироходец.

— Рия уже разнесла, — проворчал Женька. — Не ящерица, а сорока.

— Да, она уже оповестила всех ящеров, что юный бог победил смерть и вернулся к своим друзьям.

— Глупости! — досадливо дёрнул плечом Сашка. — Никакой я не бог, и вообще…

— Я чувствую, что ты не бог, — спокойно согласился Дак. — Но и обычным человеком тебя тоже нельзя назвать. Хотя бы потому, что ты — мироходец, а это дано не каждому человеку. Точнее, пройти через открытый проход способен любой, но лишь немногие могут открыть его сами.

— Откуда тебе знать? — невежливо спросил казачонок. Видимо, сравнение с богом его здорово разозлило.

— Я — тоже мироходец, — ответил дракон, не обращая внимания на тон собеседника. — Это дано не каждому дракону, но я могу открывать путь в иные миры, и подобного себе смогу узнать без особого труда. Но даже не будь я мироходцем, я — дракон. И мы чувствуем многое, что не замечают люди.

Дак слегка повернул голову. Балис догадался, что взгляд предназначался Наромарту, и тайна рождения полуэльфа-полудракона предводителю стаи отлично известна. В свою очередь, целитель тоже отлично знал, что дракону про него всё известно.

— Но даже мироходец не в силах противостоять смерти и вернуться в мир живых, — продолжал Дак после короткой паузы. — Ты смог. Так что, не стоит удивляться, что кто-то по душевной простоте принял тебя за бога. Не держи зла на вейту, она не могла подумать иначе.

— А я и не злюсь вовсе, — сказал Сашка, но таким тоном, что поверить в его искренность было очень непросто.

— Дак, а почему ты и другие драконы не объясняете ящерам, что вы и мы — не боги? — поинтересовался Серёжка.

— Это не так просто сделать, как тебе кажется, Шустрёнок. Боги этого мира, если не считать Иссона и Серого Руи, жестоки и безжалостны. Они заставляют поклоняться себе железной рукой. И те, кто осмеливается восстать против такой силы в глазах более слабых сами становятся божеством, хотят они этого или не хотят.

— А вот Скай говорил, что боги — это выдумка. На самом деле их не существует, — заметил ехидным голосом Женька.

— Скай выстраивает и толкует смыслы вместо того, чтобы их постигать. Он смотрит на тот же мир, что и мы, но видит то, что ему хочется, а не то, что есть в действительности.

— А в действительности всё совсем не так, как на самом деле, — усмехнулся Нижниченко.

— Ты очень мудрый человек, Мирон, — уважительно заметил дракон. — И ты совершенно прав. Увы, Скай прожил больше двух сотен оборотов по имперскому счёту, но пока что этой мудрости не усвоил.

— И всё-таки это не честно, — упрямо сказал Серёжка. — Можно же рассказать им правду.

— А разве Рия не слышала от вас правды? Сдаётся мне, что слышала и даже не один раз, — в голосе Дака прорезались ехидные нотки. — Но считать вас богами ей это не мешает.

Мальчишка огорчённо вздохнул: крыть было нечем.

— Но почему так получается? Почему они не хотят понять?

— Дело не в том, что они не хотят понять, Шустрёнок. Они просто не могут этого сделать. Разуму не так-то просто вырваться из тех оков, которые он накладывает сам на себя. Бака-ли и вейты живут той жизнью, которой жили их предки и не хотят ничего менять. Они с интересом воспринимают новые ремёсла, с опаской — новые знания, и бегут от новых мыслей. И до тех пор, пока им будет легче списать непонятное на богов, чем попытаться понять и объяснить — ничего не изменится. Впрочем, это свойственно не только бака-ли. В той или иной степени этот недостаток присущ всем мыслящим существам.

— И драконам? — ехидно прищурившись, поинтересовался Серёжка.

— Драконы совершенны только в речах Ская. Но если через пару десятков оборотов после Катастрофы нас стало вдесятеро меньше, чем было до — значит, мы что-то неверно поняли. Если сейчас нас осталось ещё вдесятеро меньше — значит, мы не смогли понять этого до сих пор. Мы умираем. Мы забиваемся в недоступные для людей места, но знаем, что рано или поздно люди дотянутся до самых укромных уголков континента. С такой тактикой мы обречены на гибель. Не сейчас, конечно, пройдут десятки, сотни оборотов, но всё-таки мы обречены.

— А почему вы не уйдёте совсем из этого мира? — спросила Анна-Селена.

— Куда?

— Куда-нибудь. Ведь ты же можешь ходить между мирами.

— Я — могу, остальные — нет.

Повисла пауза. Все понимали, что не досказал Дак. И даже Женька не осуждал дракона за его желание разделить судьбу своего народа.

— А Драконьи острова? — спросила, наконец, маленькая вампирочка. — Йеми рассказывал как-то легенду, что далеко в океане лежит большой архипелаг. Там не живут люди, там нет инквизиторов. Он говорил, что после Катастрофы туда перебралось большинство драконов, а здесь остались только те, кто не смог или не захотел улететь.

— Драконьи острова, — задумчиво повторил Дак. — Да, Драконьи острова… Там живут свободные драконы так, как должны жить свободные. Не таясь, не опасаясь ежеминутно за свою жизнь и жизнь своих близких. Там нет ни инквизиторов, ни других охотников на драконов. Нет благородных сетов, считающих нас ездовым скотом, и нет скотов, с упоением наблюдающих, как на гладиаторских аренах льется драконья кровь.

— Так почему же вы не уйдете на эти острова? — изумился простодушный Сережка.

— Эх, Шустренок… — грустно ответил дракон. — Если бы все было так просто… Никто из нас не знает, где эти острова находятся. Да и есть ли они на самом деле? Может быть, это только красивая сказка?

— Но можно было послать разведку, искать… — вмешался Мирон.

— Искать? Искали. Многие, очень многие стаи отправлялись на поиски этих островов. Одни не нашли и вернулись, другие погибли в пути, третьи… Третьи просто пропали без вести. Я знаком со всеми свободными драконами на континенте, и ни один из нас не может сказать: "Я знаю, где искать Драконьи острова!"

— Страна Беловодье, — негромко сказал Женька.

— Что? — переспросил Дак.

— Страна Беловодье, — повторил подросток. — Ну, это такая легенда есть… Была… В моей стране… Что есть такая земля, где все живут мирно и счастливо. Многие ее искали, но никто не вернулся и не сказал: "Я нашел ее и покажу вам, как туда идти"… Мы даже стихи в школе учили, про то, как искали эту страну.

— Стихи? Интересно… Может, ты расскажешь? — попросил дракон.

— Могу, но только на своём языке. Я же не поэт, срифмовать на языке Моры.

— Это не важно, Женя. Я же говорил, что мы, драконы, чувствуем то, чего не могут чувствовать другие. Ты можешь говорить со мной на любом языке — я пойму. Конечно, не каждое слово, но смысл — обязательно.

— Только это очень длинное стихотворение, — предупредил Женька. — Можно сказать — поэма, хотя в учебнике она названа балладой.

— Если это помешает вам собраться в путь, то, конечно, не стоит. А если нет — мне бы очень хотелось услышать стихи другого мира.

Женька вспомнил, сколько времени он провел над учебником, заучивая текст. Вообще-то по программе требовалось выучить только отрывок из баллады, но Зоя Кирилловна тогда решила наказать класс и задала выучить победу полностью. Что ж, почему бы и не почитать стихов, все хоть какая-то польза от потраченного времени. Вздохнув поглубже, подросток начал чтение:

С утра, с потемневшего запада, сзадиПодуло легко, но уже через часВокруг заплясали холодные прядиБурана, и день, не начавшись, погасКотлом забурлила и вспениласьГоби И старый вожатый, привстав в стременахС тоской оглядел караван свой убогий,Едва различимый в белесых волнах.Тяжелая пыль забивалась в овчиныТулупов, и снег ускорял свой разбег, —И нужно залечь бы, но были причиныИдти, невзирая на гибельный снег.То были причины особого склада.Но позже об этом… Во мраке густомВерблюды сбивались в ревущее стадоИ кони безумным брели табуном.От ветра искрились вьюки, истекаяТревожным свеченьем в исчерченной мгле,И думалось, что уж ни ада, ни раяДавно не осталось на этой земле.Давно ничего не осталось на свете,И смерть впереди уж не будет мертвей…И женщины выли, и плакали детиЗа спинами полуживых матерей.И ветром, и снегом, и вьюгой продуты,Уже отрешенно молчали, — как вдругИз вихря, как призраки, выплыли юртыС буграми верблюдов, лежащих вокруг.Развьюченный скот разбредался уныло,А люди, нежданным пригреты теплом,Едва ль понимали, что все это былоСпасеньем, предвиденным их вожаком.

Женька сделал небольшую паузу. Нет, ему не надо было переводить дыхание, у него не могло пересохнуть в горле. И все же он сделал эту паузу — чтобы справиться с волнением. Музыка стихов захватила его и подчинила его своим законом — как и всех собравшихся у костра. Даже не понимавшие ни слова Наромарт и Анна-Селена, что уж говорить об остальных. Такое внимание льстило мальчишке: когда на уроке рассказываешь стихотворения, до этого никому нет дела, кроме учительницы, да и ей почти всё равно. А сейчас от него действительно ждали каждое слово. И если сначала Женька всего лишь неохотно выполнял прихоть дракона, то теперь увлёкся.