Земля Жар-птицы. Краса былой России - Сюзанна Масси

В столице в течение всего девятнадцатого века и вплоть до 1914 года санкт-петербургский «сезон» официально начинался Новогодним приемом, который царь давал в Зимнем дворце для дипломатического корпуса. Торжество проходило в просторном белом Георгиевском зале, длиною в 40 и шириною в 20 метров, с его мраморными коринфскими колоннами и шестью огромными люстрами. Там сам император восседал на большом, отделанном красным бархатом золоченом троне с гербом, вышитым на спинке золотыми нитями по бархату. Император принимал поздравления собравшихся в зале дипломатов. После этого приема и до наступления Великого поста в течение зимних недель, когда столица была скована льдом, элегантное общество окуналось в круговорот концертов, банкетов, балов, оперных спектаклей, раутов и полночных ужинов.

Зимой светская дама поднималась поздно и появлялась в своей гостиной не раньше, чем в два-три часа дня. Иногда она отправлялась на прогулку в санях, а затем принимала гостей к чаю. Ужин начинался рано, около шести, а после него наступало время балета или оперы. Затем она возвращалась домой, чтобы отдохнуть перед балом, выезжала около полуночи и веселилась там до трех-четырех часов утра. Ужины, которые продолжались до пяти-шести часов утра, были в то время в большой моде.

Иногда устраивали Белый бал, на котором незамужние красавицы в девственно белых платьях танцевали кадриль с молодыми офицерами, а пожилые дамы, сопровождавшие юных девиц, внимательно за ними наблюдали. Давался также так называемый Розовый бал для молодых замужних пар, на котором в вихре вальсов, цыганской музыки, сверкающих мундиров и драгоценностей, по словам дочери английского посла, создавалось ощущение «что у вас крылья вырастают за спиной, а голова уносится к звездам».

Более всего каждый петербуржец мечтал получить приглашение в Зимний дворец. Здесь, в месте нахождения самого великолепного двора Европы, Их Величества устраивали балы и приемы на две, пять, а иногда на десять тысяч человек. Билет на такой вечер воспринимался как приглашение в сказочную страну.

Двор был особым миром, жизнь которого регламентировалась сложным протоколом и традициями, выработанными еще в годы правления императриц Елизаветы и Екатерины. В огромном Зимнем дворце проживало около шести тысяч человек. Через две тысячи окон свет проникал в 1100 залов и комнат, и солнечные лучи озаряли хранившиеся здесь сокровища: зеркала, люстры, картины, дорогие персидские ковры, мебель красного и палисандрового дерева, обтянутую роскошным шелком и атласом. Золотую гостиную украшала мозаика в византийском стиле, а Малахитовый зал напоминал царские чертоги Нептуна. Все в нем отделано белым и золотым, а колонны, столы и огромные вазы искусно выполнены из великолепного зеленого малахита.

По этим, затянутым шелком комнатам и залам с натертыми до блеска полами, вниз и вверх по 117 лестницам дворца бесшумно двигалась целая армия слуг и лакеев в великолепных ливреях. Придворные шталмейстеры в мундирах с императорскими орлами и головных уборах с длинными развевавшимися красными, желтыми и черными страусовыми перьями плюмажа бесшумно двигались на мягких подошвах лакированных туфель. Блистательные лакеи в белоснежных чулках взбегали перед посетителем по лестницам, покрытым коврами. У каждой двери стояли неподвижно, словно выточенные из камня, служители в разнообразных ливреях, соответствующих назначению и убранству того зала, перед которым они находились. Некоторые были одеты в традиционный черный сюртук, другие — в польские накидки и красные туфли с белыми чулками. У одной из дверей стояли два красавца лакея в малиновых тюрбанах на голове, заколотых блестящими пряжками. Высокие темнокожие арапы в тюрбанах и шароварах молча возвещали о прибытии Их Величеств, распахивая перед ними двери.

Балы проходили в великолепном Николаевском зале, длиной 61 и шириной 18,5 метров. Его огромные двери были выполнены из красного дерева и украшены золотым орнаментом. За целую сотню лет церемониал великолепных ассамблей не претерпел изменений. Описания балов времен Николая I практически совпадают со свидетельствами приглашенных на празднества, проводившиеся полвека спустя в дни правления Николая II. Единственным новшеством, пожалуй, было использование электрического освещения вместо свечей.

Теофиль Готье однажды присутствовал на одном из таких балов в Николаевском зале, состоявшемся зимой 1858 года. В тот вечер все замерло в снежном, морозном безмолвии, и «луна, стоявшая высоко в небе, чистая и ясная, проливала свой загадочный свет на ночную белизну, делая тени голубыми и придавая фантастический вид силуэтам неподвижных экипажей. Зимний дворец пламенел всеми своими окнами, подобно горе с тысячами пробитых в ней отверстий, светившейся изнутри».

На великолепной Иорданской лестнице, украшенной огромными колоннами, на ступенях каррарского мрамора стояли шпалерами кавалергарды в сверкающих серебряных кирасах и шлемах с двуглавыми орлами, а также лейб-казаки в ярко-красных мундирах. Вдоль стен залов стояли лакеи в царских ливреях, застывшие в полном молчании. Готье писал: «Длинная галерея с полированными колоннами и натертыми до блеска полами, в которых отражались золото, пламя свечей и картины, уходила вглубь дворца… Это зрелище напоминало раскаленную докрасна печь. Полосы огня мчались вдоль карнизов, торшеры с тысячами рожков походили на воспламенившиеся кусты, и сотни люстр свисали с потолков, напоминая яркие созвездья…»

В воздухе стоял аромат древесины, сжигаемой в огромных изразцовых печах, и фимиама, наполнявшего ароматами комнаты, по которым проходили лакеи, размахивая серебряными курильницами. Вазы с благоухающими цветами стояли в фарфоровых и серебряных чашах, корзины с орхидеями и разнообразными растениями заполняли залы. В такие праздничные вечера Николаевский зал превращался в зимний сад с длинными аллеями благородных лавров и рододендронов.

Мундиры военных были отделаны золотым шитьем; на груди их сверкали бриллиантовые ордена и медали и ярко выделялись широкие орденские ленты. Молодые гусарские офицеры в алых и синих ментиках и начищенных до блеска сапогах носили столь плотно облегавшие ноги лосины, что их приходилось надевать с помощью двух солдат.[50] Элегантные черкесские и монгольские офицеры в своих экзотических, восточных униформах привносили в зал дыхание дальних окраин Империи. В тот вечер, когда бал посетил Теофиль Готье, Император Александр II был облачен в светло-голубые брюки в обтяжку и белую куртку до бедер, воротник и рукава которой были оторочены мехом голубого сибирского песца. Воротник его мундира и грудь сверкали позументами и орденами.

На все официальные церемонии и многие балы дамы, «имевшие приезд ко Двору», надевали красивые и элегантные придворные платья. Их носили поверх белой шелковой или атласной нижней юбки и отделывали золотой тесьмой или шитьем по подолу и спереди. Лиф и шлейф такого платья были из малинового, зеленого или синего бархата, расшитого золотом, а бархатные рукава свисали чуть не до земли. Волосы дам были завиты и уложены в золотую сетку. Поверх носили диадему или кокошник из бархата в тон платью, также богато расшитый золотом и драгоценными камнями. К кокошнику прикрепляли вуаль из кисеи или кружев, спадавшую на плечи. Императрица и великие княгини надевали такие же платья, только более богато расшитые и с более длинным шлейфом, усеянным бриллиантами. Сеточки, в которые укладывались их волосы, также сверкали бриллиантами.

Придворный бал начинался в девять вечера, когда появлялся главный церемониймейстер и трижды громко ударял в пол жезлом, украшенным золотым двуглавым орлом. Звуки замолкали, и наступала полная тишина. Главный церемониймейстер провозглашал: «Их Императорские Величества», — и в тот момент, когда открывались огромные двери и начиналось впечатляющее шествие, дамы склонялись в глубоком реверансе, сопровождаемом шелестом сотен платьев. Первыми шли обер-гофмаршал и обер-гофмейстерина двора, за ними следовали Император и Императрица, самые знатные царедворцы и их пажи, Цесаревич, великие князья и великие княгини. Исполнялся торжественный и волнующий национальный гимн. Зрелище выхода русского Царя было настолько великолепным, что госпожа Лотрап, жена американского министра, в 1895 году в изумлении рассказывала: «Я пришла к заключению, что Их Величества были для россиян тем же, чем является солнце для всего нашего мира… Я не рассчитываю, что вы поймете меня — это нужно увидеть и прочувствовать.»

Придворный бал всегда открывался полонезом. «Это был не танец», — писал Готье, — «это был парад, своеобразная, торжественная процессия». Все гости выстраивались в два ряда, оставляя проход в середине бального зала. После того, как каждый занимал свое место, оркестр начинал исполнять величественную музыку. (Госпожа Лотрап вспоминала, что оркестр играл полонез из оперы Глинки Жизнь за царя.) И шествие приходило в движение. Впереди шел Император с княгиней или другой дамой, которой он хотел оказать честь. По мере продвижения процессии, офицеры и другие гости приглашали дам, и так пара за парой присоединялись к танцующим под музыку, темп которой ускорялся. Кавалеры, совершив круг по залу, возвращались в начальную позицию и обменивались дамами. Дамы в своих роскошных украшениях из перьев, бриллиантов и цветов двигались легко», — писал Готье, — «скромно опустив глаза или рассеянно скользя взглядом по залу, маневрируя, изящно изогнувшись или едва заметно переставив каблучок, в облаках шелка и кружев, освежая разгоряченные щеки быстрыми движениями веера.»