Ветер над островами - Андрей Круз

Я подхватился с койки, быстро оделся, подпоясался кобурой и схватил карабин. Ночной караул – надо быть во всеоружии. На палубе быстро ополоснулся возле умывальника, вытираться же не стал: пусть свежий ночной ветерок лицо осушит, проснусь лучше.

Солнце уже зашло, но луна над морем висела полная, круглая как блин и яркая как фара, так что света хватало. Луна отражалась в мелкой волне миллионами бликов, видны были даже острова в нескольких километрах от судна – они сгустками непроглядной тьмы лежали на искрящейся воде, и только острова населенные посверкивали маяками у гаваней.

Ко мне подошла Вера, встала рядом.

– Ты что не спишь? – спросил я ее.

– Сейчас пойду, – сказала она, зевнув. – Хорошо здесь просто, уходить в каюту не хочется. Постою еще с тобой немного.

– Постой, не жалко, – согласился я. – Заодно узнать кое-что хочу.

– Что? – повернулась она ко мне.

– Я вот чего не пойму… вот есть негры, так? Есть народы, которые живут под властью Церкви. Турки, франки, мы, так? Есть – Тортуга, где чистый беспредел…

– Что?

– Беспредел… ну безобразие, в общем, где не люди, а твари.

– А-а…

– Но свободных земель наверняка еще очень много. Неужели на них никто не живет из тех, кому, например, церковная власть не нравится? Или по какой другой причине?

– Почему не живет? – удивилась она. – Про Овечьи острова не слышал?

– Нет… – попытался я вспомнить.

Не слышал. А на карте, хоть и рассматривал ее много, не заметить очень просто: островов здесь многие и многие тысячи, у многих до сих пор и названий нет.

– Это если от Новой Фактории вдоль берега на запад дня три идти, а потом день на юг, то как раз они и будут. Туда как раз те на жительство съезжаются, о ком ты и говоришь. У нас сосед раньше был Лаврентий, так он всю семью собрал, на свой шлюп загрузил – и туда на жительство увез.

– А что там? – заинтересовался я.

– Да особо ничего… – как-то не слишком уверенно сказала Вера. – Просто живут люди сами по себе, два городка построили. Всякое говорят, но проблем от них не много. Если судно под красным флагом увидишь, то это оттуда.

– А название такое у островов почему?

– Там пастбища хорошие, острова большие, – объяснила Вера. – Шерстью торгуют, мясом, пиво там варят. В городах, говорят, весело, правил никаких, пьют и на улицах спят, – добавила она с иронией. – Еще говорят, что там и краденое скупают, и грабленое, и преступники туда бегут, но как-то особо жить не мешают – от турок тех же проблем куда больше.

– Вот как…

Примерно такого знания мне для мозаики и недоставало. Не может быть, чтобы всех удовлетворяла такая жизнь, как в землях под церковной властью. Не потому что там плохо, а потому что люди так устроены: всегда будут чем-то недовольные, хоть ты им всю жизнь малиной облепи. И какая-то альтернатива для таких быть должна, или Церкви правящей пора было бы обзавестись серьезным, а главное – заметным репрессивным аппаратом. А я такого пока не обнаружил. А если так, то есть какой-то клапан для постоянного стравливания давления. При таком обилии пустующих земель решение само напрашивается. Ехали же в свое время люди из Европы в Америку и обустраивали там жизнь по тем правилам, которые казались им верными, – так и здесь.

Какое-то время мы молча постояли, затем Вера сказала:

– Ладно, я спать пойду, а то зевать не могу больше. Сейчас вывихну себе что-нибудь.

– Спокойной ночи.

Как и предполагалось, путешествие проходило спокойно. На третий день попали в непогоду, шхуну немного покачало. Но даже мне, полному дилетанту, было ясно, что ничто нам не грозит, а экипаж волнения, похоже, даже не заметил. Разве что солнце скрылось и вода из синей превратилась в серо-зеленую. Форштевень «Чайки» разбивал волну, поднимая при этом тучи брызг, которые летели на палубу. По ходу дела я устроил проверку оружия экипажа и даже поругался вслух, пригрозив всякими карами, потому что пара винтовок была не вычищена и плохо смазана. А на воде, да еще и соленой, загубить оружие небрежением проще простого: ржавчина сразу появляется.

Устроили с Федькой учения по установке пушки на корму и на нос, проверили матчасть на предмет возникновения этой самой ржавчины, но ничего не нашли. По ночам стояли вахты, но никакие враги нападать не пытались.

По мере приближения к Дарованным островам в море становилось людней. То здесь судно увидишь, то там, а в виду берега и до толчеи стало недалеко. Когда Большой остров показался на горизонте, Иван взялся греть стирлинга, чтобы в гавань войти под машиной.

– Это Кузнецк? – спросил я у Веры, глядя на город, раскинувшийся на склоне перед нами.

– Нет, ты что! – шепотом удивилась она моему вопросу. – Кузнецк с обратной стороны, там другая гавань. Это Благовещенск, столица. Тут вся торговля, и Синод тоже здесь заседает. А вот там, дальше, остров видишь? – показала она рукой.

– Вижу… и что?

– Это Детский, там наша школа.

– А это Большой, значит?

– Точно. А за ним еще Хлебный, он очень большой, там сплошь поля. Дальше – Рыбачий, там рыбаков не так много, а больше мастерские всякие, ну и все. Четыре острова, все вместе – Дарованные.

Шхуна со спущенными парусами, под пыхтение стирлинга, прошла мимо высокой каменной стенки, отгораживающей гавань от моря. Гавань оказалась на удивление просторной, со множеством причалов, тесно заставленных разнокалиберными судами. Выражение «лес мачт» здесь приобретало вполне буквальное значение. «Чайка» медленно подошла к полупустому пирсу под номером «14», где ее уже поджидала причальная команда из двух негров, ловко принявших с борта шхуны причальные концы и намотавших их на тумбы. Получив от Глеба по монете, они шустро побежали обратно.

– Бывал здесь раньше? – спросил меня подошедший Иван-моторист.

– Не помню, – уже привычно съехал я. – Но кажется, что нет.

– Хорошее место, и стоять будем долго, – явно отпустил он комплимент Благовещенску. – Как с делами разберемся – гулять пойдем, тут есть куда зайти.

– Это я без проблем.

– Команда про то, что тебе задолжали, не забыла. Тут гульнем.

– А, это хорошо, – поддержал я идею. – А то уже сомневаться начал, кому по голове досталось – мне или вам. Сейчас чего ждем?

– От капитана рейда подойдут: плату принять и судно досмотреть. Потом уже гулять можем.

Подошли совсем скоро два немолодых мужика с револьверами на поясе и с латунными бляхами на груди, а с ними два солдата в форме. Мужики поднялись на борт, а солдаты встали у сходен, привычно расставив ноги и зацепив большие пальцы за ремни.

Солдат я видел впервые, так что глянуть было любопытно. Форма серовато-зеленая, из грубоватой, но добротной ткани, бриджи и заправленные в них рубахи. Рыжие сапоги, рыжие же ремни, поясные и наплечные, с многочисленными брезентовыми подсумками, по сгибам обшитыми все той же рыжей кожей. Широкополые шляпы-панамы вроде тех, что раньше в Советской армии носили в Средней Азии и в Афганистане, только поля совсем прямые. Знаки различия, мне непонятные, на уголках воротничка рубашки, без всяких петлиц. На ремнях в открытых кобурах – револьверы, винтовок нет. Да, вполне похоже на армию регулярную, в отличие от нашего ополчения.