Желание - Дж Уорд

— Ты думаешь… он на самом деле мертв?

В настоящий момент… вполне возможно.

— Нет.

Сев на один из стульев, Исаак наблюдал за тем, как Гри сняла крышку с банки «Хиллз Бразерс»[116] и установила в кофеварку фильтр. Пока она выполняла привычные действия, от солнечного света, падающего на ее лицо, хотелось плакать — настолько красивой она была.

На каком-то уровне, Исаак не мог поверить, что был с ней… и не потому, что он ее недостоин и все такое. Ну, это само собой разумеющееся. Просто тот дикий, жаркий секс казался сном. Сейчас она была чистой, от нее пахло шампунем, а не его потом, волосы расчесаны, на лице ни капли румянца.

Она лишала его дыхания. Для него она была живым доказательством того, что жизнь стоила тех жертв, которые она требовала у людей: просто смотреть на Гри, находиться с ней в одной комнате, оставить воспоминания не только ей, но и себе…

Мысль, что кто-нибудь когда-либо причинит ей боль, была невыносима. А если причиной этого станет он?

Я позволю прожить тебе долгую жизнь со знанием, что ты стал причиной, по которой она была выжжена изнутри…

Это не пустая угроза. Не от парня вроде Матиаса, который не проводил никаких разграничений для женского пола. И он подвергнет ее таким пыткам, что Гри больше никогда не получит удовольствия от близости, разделенной ими в ее погребе.

Как бы ни было больно, он должен трезво смотреть на ситуацию: когда он уйдет, Гри найдет себе мужчину. Может, она выйдет за него замуж, родит детей и состарится вместе с ним. Но этому не бывать, если Исаак останется рядом, ожидая… и молясь, что когда появится оперативник Матиаса, он сможет убить гада и быстро исчезнуть.

В конце концов, он был гребаным наемным убийцей. Так он зарабатывал на жизнь.

Одно было ясно: никакого обнародования информации. Ни за что. Жизнь Гри стоила больше, чем ее уважение к нему, и какой бы механизм ее отец ни привел в движение, эту машину можно остановить одним телефонным звонком, когда все уляжется… так что, до его отъезда, они будут считать, что все идет как обычно.

Что насчет его будущего? Он собирался сдаться Матиасу и получить по заслугам, но это произойдет на его условиях. Отец Гри собрал сенсационную информацию, а Джим Херон или один из его парней были из тех, кто мог лично записать данные по каждому убийству, совершенному Исааком, и сохранить их в безопасности… при условии, что Гри и ее отец умрут естественной смертью.

В конце концов, у него сложилось впечатление, что признания на пороге смерти могут быть приняты в суде в качестве доказательства… поэтому, пока Исаак утверждает, что в скором времени Матиас собирается его убить, у него в руках достаточно рычагов давления, не так ли? Или, по крайней мере, достаточно, чтобы начать серьезное расследование.

Его показания станут страховым полисом для жизней Гри и ее отца.

Гри нажала кнопку «включить», и когда машина зашипела, она осталась стоять на месте, не сводя глаз с аппарата.

Повинуясь неизвестной тяге, Исаак встал и подошел к ней, прижался грудью к ее спине. Почувствовав его тело, она, затаив дыхание, напряглась, но все же не стала отодвигаться.

Исаак коснулся рукой белокурых локонов, которые рассыпались по плечам, пробежав по ним пальцами. Потом он медленно смахнул их в сторону, обнажая затылок Гри.

Он уже принял решение, не так ли?

Выбрал свою дорогу.

— Можно тебя поцеловать? — хрипло спросил он. Потому что это казалось по-джентльменски — сначала спросить разрешение.

Она наклонила голову.

— Пожалуйста…

Он нагнулся к ее изящной шейке, прижимаясь губами к коже. Этого было не достаточно, но Исаак не позволил себе зайти дальше, или хотя бы положить руки на ее талию… иначе, он бы не успокоился, пока она снова не оказалась под ним, а он — в ней.

— Гри, — хрипло прошептал он.

— Да…

— Мне нужно сказать кое-что.

— Что?

Порой эмоции толкали слова, словно локомотив: один раз начав говорить, было невозможно остановить состав, не было достаточно мощных тормозов для гусеничного хода горла.

— Я люблю тебя, — сказал он, скорее на выдохе, чем вслух.

Но она услышала его слова. Милостивый Боже, она их услышала, потому что со свистом выпустила воздух.

Гри развернулась так быстро, ее волосы взметнулись словно ореол, и, несмотря на бешеный стук сердца, Исаак не отвел взгляда.

Когда она открыла рот, он приложил палец к ее губам и покачал головой.

— Мне просто нужно, чтобы ты знала. Лишь раз. Мне нужно было сказать это… один раз. Я понимаю, что знаю тебя недостаточно долго или хорошо, и прекрасно осознаю, что я неподходящий мужчина для тебя… но некоторые вещи просто должны быть высказанными.

В эфирном времени не нуждался только страх под его кожей.

Как бы сильно он ни хотел поступить правильно, Матиас держал его на коротком поводке: нет никакой жертвы, слишком значительной, чтобы удостовериться в безопасности Гри. Даже собственное спасение Исаака. Или падение Матиаса.

Сдержанный кашель заставил его поднять взгляд. В зеркале над раковиной он увидел ее отца на пороге кухни… из уважения к его дочери, Исаак отступил назад.

— Отец, кофе? — спокойно спросила Гри, наклонившись в сторону и взяв с подставки две кружки.

— Да, спасибо.

Исаак мог чувствовать, как взгляд мужчины метался из стороны в сторону, но он не собирался отвечать ни на один из вопросов.

Как, очевидно, и Гри.

— Все устроено? — спросила она.

Вместо ответа мужчина снова прокашлялся. Без сомнений, его душили не высказанные держись-подальше-от-него и не-прикасайся-к-моей-дочери.

Но ему не следует волноваться. С последним он опоздал, а что до первого… об этом позаботятся.

— Отец? Договоренности сделаны?

— Все прибудут завтра утром…

— Завтра утром?

— Это деликатная ситуация. Нужны объяснения… эти мужчины и женщины не могут все бросить без серьезных на то причин и не задавая вопросов.

Исаак чувствовал, что Гри смотрит на него в поисках поддержки, но в данных условиях он не был согласен с ней. Завтрашнее утро подходило идеально.

К тому времени его уже не будет.

В гостинице «Комфорт» города Фрэмингем, Джим проснулся в своей тускло освещенной комнате, чувствуя себя так, будто побывал в автомобильной аварии. С полуприцепом. И он не был пристегнут.

Джим лежал, свернувшись на боку на кровати, на которой вырубился ранее, его избитое тело отхватило часть матраса и устроилось как собака в лесу, ожидающая своей смерти. Но сейчас он был бессмертным… и неважно, сколько ему нанесли ранений, он излечился от них.