Т. 10. Река Вечности. Мир Реки. Рассказы - Филип Фармер

Была каверза или нет, но любопытство взяло верх. Микс оглянулся и посмотрел вокруг. Позади шевелилась трава, словно по ней ползла невидимая змея.

Микс быстро оценил обстановку. Был ли тот другой союзником смуглого мужчины, выслеживавшим самого Микса? Нет. Если бы он был заодно, то смуглый мужчина не указывал бы на него. Происходившее, очевидно, имело одно объяснение: смуглый мужчина был альбионцем, который обнаружил шпиона. Он шел по его следу, и как раз в это время Микс ошибочно принял за шпиона его самого.

Миксу было некогда размышлять над тем, что он мог бы убить одного из своих. Нырнув в траву, он стал пробираться к тому месту, где находился третий человек — точнее, только что находился, потому что к тому времени, как Том доберется туда, неизвестного, очевидно, там уже не будет. Примерно через каждые двенадцать футов он приподнимался, чтобы проследить за его продвижением. Рябь на поверхности моря травы катилась теперь по направлению к горе, прочь от него и от смуглого мужчины. Последний, судя по движению травы, полз прямо туда, где только что был Микс.

Устав от этой безмолвной и неспешной игры, Микс, уверенный, что преследуемую жертву можно заставить выдать себя каким-нибудь внезапным и резким действием, рявкнул во все горло. И ринулся сквозь траву так быстро, как только мог.

Этот день был поистине полон сюрпризов. На поверхность выскочили две головы — вместо одной вопреки ожиданиям Микса. Одна из них была светловолосой, другая — рыжей. Те, что так торопились ускользнуть, оказались мужчиной и женщиной женщина впереди, за ней мужчина. Они ползли, припадали к земле, на короткое время приподнимались над травой — словно живые перископы, — хотя фактически Микс и не видел, как они наблюдали.

Микс остановился. Если он дал маху с первым человеком, разве не мог он повторить ту же ошибку и с этими двумя?

Он прокричал им, кто он такой и что тут делает. Отозвавшись на его крик, смуглый мужчина сказал, что его зовут Раймондо де ла Рейна и что он — гражданин Нового Альбиона. Затем назвали себя рыжеволосый и блондинка: Эрик Саймонс и Гуиндилла Ташент, также граждане того же государства.

Микс от души посмеялся бы над этой комедией ошибок, но он все еще сомневался. Вполне возможно, Саймонс и Ташент лгали, чтобы ввести в заблуждение остальных и ослабить тем самым их бдительность.

Том не двигался с места.

— Чем вы двое тут занимались? — спросил он.

— Бога ради, — проговорил мужчина, — любовью! Но умоляю вас, не говорите об этом никому. Моя женщина чрезвычайно ревнива, а мужчина Гуиндиллы тоже не очень обрадуется, услышав об этом.

— Можете на меня положиться, — пообещал Микс и повернулся к приближавшемуся де ла Рейна: — А как насчет тебя, приятель? У тебя ведь тоже нет причин ославить их, а? Тем более что мы все выглядим в этой истории дураками.

Здесь была другая проблема: оба любовника явно увиливали от своих обязанностей. Если власти узнают об этом, то дело может принять серьезный оборот, потому что тут пахнет военным судом. В намерения Микса не входило докладывать об этом, но испанец, возможно, полагал своим долгом довести это до сведения властей. Если бы он стал настаивать, Микс не смог бы спорить. Во всяком случае, не слишком рьяно.

Он, Саймонс и Ташент стояли неподвижно. Де ла Рейна, рассекая грудью траву, пробирался к Миксу — вероятно, для того, чтобы обсудить с ним ситуацию. А может, он считал, что этой парочке доверять нельзя. Что не лишено смысла, подумал Микс. Не исключено, что они были шпионами, выдумавшими свой рассказ, когда их обнаружили. Или — что скорее всего — заранее сочинили его на тот случай, если попадутся.

Но на самом деле Микс так не считал.

Вскоре испанец был уже в нескольких футах от него. Микс теперь ясно различал черты его лица, длинного и узкого, с орлиным профилем, — настоящего испанского гранда. Он был таким же высоким, как Микс. Сквозь траву Микс разглядел на нем зеленый полотенечный кильт и кожаный пояс, к которому прикреплялись два кремневых ножа и томагавк. Одну руку он держал за спиной, в другой ничего не было.

Микс не позволил бы приблизиться к себе никому, кто прячет за спиной руку.

— Стой там, амиго! — произнес он.

Де ла Рейна повиновался. Он улыбнулся, но вид у него был озадаченный.

— А в чем дело, друг?

В его английском языке семнадцатого века чувствовался сильный иностранный акцент, и вполне возможно, что он с трудом понимал американское произношение Микса двадцатого века. В отношении его у Микса тоже родились сомнения, хотя и смутные.

Том медленно заговорил:

— Твоя рука. Та, что за спиной. Опусти ее. Не спеша.

Он рискнул кинуть взгляд на других. Оба медленно приближались к нему. Было видно, что они напуганы.

— Ну конечно, друг, — ответил испанец.

И де ла Рейна с криком прыгнул к Миксу. В руке, которую он прятал за спиной, было зажато кремневое лезвие. Наружу высовывалось лишь самое острие в несколько дюймов, но и этого было достаточно, чтобы полоснуть по яремной вене или горлу. Если бы испанец был посообразительней, он мог бы целиком запрятать свое оружие в кулаке и помахивать рукой вполне естественно. Но он побоялся.

Том Микс взмахнул томагавком. Всей тяжестью оружие обрушилось на череп де ла Рейна. Тот рухнул. Лезвие выпало из разжавшихся пальцев.

— Ни с места! — крикнул Том тем двоим.

Они с тревогой посмотрели друг на друга, но остановились.

— Поднимите руки вверх! — приказал он. — Выше головы!

Руки послушно взметнулись кверху. Рыжеволосый Саймонс спросил:

— Что происходит?

— Валяйте по-быстрому под то «железное» дерево!

Оба направились в указанное место. Под деревом стояла заброшенная хижина, но траву вокруг нее недавно косили. Она уже снова подросла на высоту фута и мешала Миксу заметить, вооружены те или нет.

Наклонившись, он принялся внимательно разглядывать испанца. Парень еще дышал, однако дыхание было неровным. Возможно, он оправится, но может, и нет. Если да, то он скорее всего навсегда лишится рассудка. Для него было бы лучше умереть, так как его непременно подвергнут пыткам. Такова была судьба всех шпионов на этой территории, которые не сумели убить себя, пытаясь избежать неминуемого пленения. Этого растягивали бы на деревянном колесе до тех пор, пока веревки на его запястьях и щиколотках не разорвали бы суставы. Если от него не добьются более-менее стоящей информации или же посчитают, что он лжет, его разденут догола и подвесят над слабым огнем, медленно поджаривая. Вращая его на вертеле, ему выколют один или оба глаза или же отсекут ухо. Если он и тогда откажется говорить, его снимут и остудят водой. А затем, возможно, станут выдергивать ногти на руках и ногах или резать потихоньку половые органы. В его анальное отверстие могут засунуть раскаленный кремневый наконечник. Его пальцы могут один за другим отрубать и тут же прижигать обрубки раскаленным камнем.